Спроси у Ясеня [= Причастных убивают дважды]

Белку аж в холодный пот бросило. В первую секунду хотелось закричать: «Дурак! Нас же слушают!» Потом она смекнула, что позвонил-то Олег, инициатива его — да ведь такой отвлекающий маневр нарочно не придумаешь! И после паузы ответила нарочито печальным голосом:

— Не надо, Олежек. Это все бесполезно.

— Как это бесполезно? — возмутился Олег. — Я понимаю, Разгонов — не Листьев и даже не Холодов, но, извини, нас уже отстреливают средь бела дня, милиция разводит руками, а мы, по-твоему, должны молчать? Нет уж! Я-то знаю, любую бодягу можно распутать, если вытащить кое-кого на свет Божий.

— Олежек, правда, не надо. Я не хочу. Понимаешь, я не хочу, чтобы ты этим занимался. Мишки все равно уже нет.

«Классный получился диалог!» — подумала Белка. Она представила себе молодых офицеров в наушниках, и ей даже захотелось сесть рядом с ними, открутить назад пленку и еще раз послушать эту сценку из спектакля.

Зарайский сразу тактично переключился на другую тему.

— В субботу, — поведал он, — будет клуб. У Феди Лукошкина. Знаешь, где его книжный магазин?

— Конечно, знаю.

— Ну вот, он теперь решил возрождать былые традиции. Будет уже пятое заседание. Писатели, издатели, фэны, критики — в общем, все, кто еще жив и не забьи, что такое фантастика.

— Ты сам-то там бывал? — спросила Белка.

— Один раз. Но мне понравилось. Юность вспомнил. Так придешь? В шесть часов начало.

— Я постараюсь.

Ситуация складывалась идеально. Большая шумная компания, где все свои: внедрить агента безумно сложно, я незаметно передать информацию Зарайскому, чтобы никто ничего даже не запомнил, — пара пустяков. Белка хорошо подготовилась к той субботе, десятого сентября. Изложила подробнейшим образом все, что знала, и на компьютере получилось пятнадцать килобайт текста. В конце приписала инструкцию для связи: «Информацию получил и согласен работать — извести звонком с предложением мне сотрудничать в вашей газете. Вообще звони не часто, по телефону — только треп, о фантастике и прочем. Встречи назначай на улице в людных местах и в целом имитируй ухаживание».

Действительно, уютно было у Лукошкина. Белка давно сюда не заходила. А Федя сотворил заведение нового типа: магазин-кафе — и книжки можно полистать, и коньячку попить. Этакий московский Монмартр. Приглашались известные в своем кругу авторы. Фэны и братья-литераторы задавали им вопросы, авторы радовались вниманию к своей персоне — одним словом, разворачивалась игра под старорежимным названием «вечер-встреча». При старом режиме много было известных писателей. Теперь же знаменитостями делались только политики и звезды шоу-бизнеса. Писатели довольствовались аплодисментами на скромных кулуарных тусовках. А Разгонов и до этого не ДОЖИЛ…

«То есть, тьфу, о чем это я?» — прервала Белка поток собственных мыслей и снова отыскала глазами Зарайского, стоявшего у стойки с чашкой кофе в одной руке и крохотной рюмочкой в другой. При встрече она лишь сказала му «здрасте» и тут же принялась высматривать других знакомых, ведь много было и новых для нее лиц. Все-таки от последние пару лет они с Мишкой сильно оторвались от общества. Выступал Владик Севостьянов. Парень хороший но писал всегда скверно, Белка его не читала. Сейчас Владик лепил со страшной скоростю космические боевики, и его активно печатали.

Когда официальная часть закончилась и публика разбилась на группки, Белка как бы невзначай с бокалом шампанского в руке подошла к Зарайскому, стоявшему в компании трех известных ей по прежним временам и потому вполне надежных людей, и некоторое время слушала их разговор. Об издательской политике, об оформлении обложек, о книжном рынке. В момент наибольшего увлечения спором она шепнула Олегу:

— Я ухожу. Павлик передаст тебе книгу. Это очень важно. Пока.

И затем, когда Зарайский скрылся во внутренних помещениях магазина, отловила Павлика Дугина, фэна, которого знала вся Москва, и всучила ему толстый том Булычева.

— Просили Зарайскому отдать, а мне уже некогда. Не забудешь?

— Хорошо, — сказал Павлик— Кто просил?

— Неважно. Олег знает.

Все. Кажется, операция прошла чисто. Дискету-пятидюймовку она вложила в книгу и конвертик аккуратно подклеила у корешка, чтобы случайно не выскочил. Кто и что мог видеть?

Домой поехала на такси, потому что в городском транспорте чувствовала себя теперь очень неуютно. Все стоящие и сидящие напротив казались филерами. Однако выявить настоящий «хвост» Белке не удалось. «Жигуленок» с битым подфарником, так напугавший Майкла, остался единственным за все эти дни признаком слежки.

Олег позвонил в понедельник из редакции. И предложил работу. Вспомнил-де, что Белка когда-то редактором подрабатывала. Белка вежливо отказалась:

— Спасибо, Олежек. У меня с деньгами пока нормально. Со временем хуже. Спасибо.

А сердце прыгало у нее в груди как мячик. Вот если бы КГБ мог по телефону пульс замерять — тогда все, считай, попалась!

После этого Зарайский исчез надолго. Белка уже беспокоиться начала. Но звонить нельзя. Нельзя, черт возьми! Даже через общих знакомых выяснять не стоило. «Старуха, наберись терпения», — говорила себе Белка.

Уже удалось выгодно, за триста пятьдесят баксов, сдать однокомнатную квартиру Мишкиной матери на Преображенке и начать долгое оформление документов на право наследования. Уже вернулась из ремонта разбитая Михой «шестерка». Уже миновал тот день, когда она все-таки решилась остаться у Геннадия…

Плохо без мужика? Ну конечно, плохо. Только еще сильнее было желание поквитаться. Миха-то ее бросил, и сейчас — она просто уверена была — сейчас он с кем-то. Может, и вспоминает ее, но он не один. Что она, Миху не знает! Ох, какая тоска навалилась в тот вечер! А Геннадий… Геннадий был давно готов. Он к Белке клеился еще в девяностом, когда у нее с Разгоновым случился неожиданный нормальский всплеск романтической страсти. И тогда Геннадий был ей смешон. Однако среди всех общих знакомых именно он всегда казался самым сексапильным. На ком же еще могла теперь Белка остановить свой выбор?

Получилось все вроде нормально: выпили, поговорили, музыку послушали. Геннадий, в прошлом издатель (кто у нас только не издатель?), теперь торговал фармацевтикой с гораздо большим успехом. Подарил Белке новейшие противозачаточные таблетки и упаковку ее любимого спедифена от головной боли. Очень трогательно. А вот наутро стало грустно-грустно. И зачем это все? Какой-то вдовий секс. Для настроения? Настроение не улучшилось. Для здоровья? Ну разве что для здоровья…