Операция «Хрустальное зеркало»

– Я отстаиваю линию партии. Настоящую партийную линию, – буркнул себе под нос Сова. – У меня черное – это черное. Белое – белое. А у вас? Раз так, а раз этак. Рокитой же меня не путайте. Я к Роките не ходил и не пойду. С меня достаточно своего отряда. Коммунистического. Зачем вы арестовали Мрочковского и Пщулковского? Потому что они были в АК [7]? Ну были, и что с того? Они же сами признались, партия простила их. Мы не собирались припоминать им их вину. У кого скрывались трое советских партизан? У Пщулковского! А наши раненые парни у кого нашли приют? У Мрочковского. Такие вещи не забываются. Почему же вы их арестовали?

Садовский пожал плечами.

– Все претензии по этому поводу адресуйте к Яруге.

– Сова, чего ты добиваешься?

– Я хотел уйти в лес. Может, тогда вы бы одумались?

– Он спятил! – покатился со смеху Садовский.

Яруга тоже засмеялся и тотчас опять раскашлялся. Задыхаясь, он лишь молча погрозил Сове кулаком.

Изнемогший от приступов кашля, он произнес уже мягче, спокойнее:

– Если подашься в лес, пристрелю тебя как паршивого пса. На посту начальника милиции тебе, разумеется, больше нельзя оставаться. Слишком ты глуп для этого. Ты беспокоишься за судьбы этих аковцев? Ну что ж! По этому поводу у меня нет к тебе никаких претензий. Коммунист должен беспокоиться за судьбу каждого человека. Однако оба они начали вести какую-то подрывную работу. Можешь мне поверить. Забери свою «пушку», – бросил Яруга ремень с кобурой Сове на колени.

– Я так и знал, что все этим кончится, – возмутился Садовский. – Начальник, я поставлю этот вопрос на бюро. Придется вам давать объяснения.

Яруга сжал челюсти так, что на щеках у него заходили желваки. Он уставился на свои длинные руки, которыми опирался на край стола.

– Секретарь, я Сову знаю! Он воевал в нашем уезде. За партию. Жену потерял, двух братьев, его сына бандиты распяли. Он наш человек душою и телом, вместе со всей своей неразумностью. А вы, секретарь, человек из Варшавы. Вы Сове не доверяете, потому что он грозится уйти в лес. А я вас не знаю… Садовский поднялся.

– Благодарю за откровенность. Ничего не поделаешь. Придется рассматривать этот вопрос на бюро. И ваше поведение тоже. Или мы договоримся, или вынуждены будем расстаться. Без сожаления.

Садовский был уже в дверях, когда дом встряхнуло от взрыва. С потолка посыпалась штукатурка, сорвался со стены портрет. Со стороны сада взрывной волной выбило стекло, и в кабинет ворвались алые языки пламени.

– Немедленно в наш арсенал! Быстро в арсенал за пулеметом! – бросил Яруга Крыхняку и Альберту.

Однако с улицы уже отозвался пулемет. Его, кажется, установили где-то на крыше дома, стоявшего напротив. Он ударил прямо по окнам первого этажа, поливая комнаты свинцовой струей. Пули буравили стены, брызгая штукатуркой. Из сада доносились разрывы гранат, а время от времени – пулеметные серии.

Самый остервенелый огонь сосредоточен был у главного входа. В коридоре несколько сотрудников управления, забаррикадировавшись перевернутыми столами и громадным шкафом, вели огонь прямо через входную дверь, развороченную гранатами. Атакующие пытались прорваться внутрь, но их удерживали защитники баррикады.

Наконец из арсенала доставили два ручных пулемета. Один установили прямо у входа, второй Крыхняк с Альбертом понесли на второй этаж.

– На террасу! Выдвинуть пулемет на террасу! – распорядился Яруга.

С автоматом в руках он перебегал из комнаты в комнату. Наиболее опасно было там, где окна выходили на улицу, так как нападающие бандиты поливали их пулеметным огнем. Яруга подбирался к самому окну, высовывал голову, выпускал короткую очередь и полз дальше.

Терраса прилегала к его кабинету. Альберт осторожно приоткрыл дверь на балкон. Тотчас же полоснула пулеметная очередь. Щепа от раздробленного дверного косяка больно хлестнула его по лицу.

– Заметили нас, черт подери! – выругался Крыхняк. Он лежал рядом с Альбертом около подоконника. Через минуту около них появился Сова.

– На террасу. Давай! Боитесь? – задышал он над ухом Альберта.

– Их пулемет установлен прямо напротив террасы, – объяснил Крыхняк.

Сова вырвал у Крыхняка ручной пулемет и, выставив его перед собой, медленно пополз к двери. На улице уже совсем стемнело. Слышались только одиночные выстрелы да иногда отдельные пулеметные очереди.

– Перегруппировываются, – шепнул Крыхняк Альберту. – Перебьют нас, как уток. Сова с ума спятил.

Сова между тем начал строчить из пулемета. Укрытый за каменной балюстрадой, он поливал огнем стены домов, бил вдоль улицы. Отозвался пулемет с крыши дома напротив. Град свинца полоснул по балкону. Крыша, откуда стреляли, ненамного возвышалась над уровнем террасы. Балюстрада защищала Сову. Пули достигали только его вытянутых ног. Он подобрал их, согнув в коленях, и продолжал, почти не переставая, вести огонь. Терраса находилась почти на глазах у противника. Пулеметчик не мог «выкурить» Сову из-за каменного укрытия, но отрезал ему путь в комнату. Пули одна за другой врезались в порог, выдалбливая в цементном полу глубокие лунки.

– Ну давай! На террасу! – приказал Альберт Крыхняку.

– Да вы что, майор! Это верная смерть!

– Давай! – шикнул Альберт. Он вырвал из рук Крыхняка пистолет и приставил дуло к его виску. – Давай, трус!

– Отправляйтесь сами, майор. Там смерть! Альберт навалился на Крыхняка. Уперся локтями ему в спину и, не отводя от него дула пистолета, склонился к самому его уху.

– Этот поручик Миколай… Он ведь был у тебя вчера вечером… Ты говорил с ним. Он предупредил тебя о том, что сегодня нападут. Что ты сделал с Миколаем, нуда? Слышишь меня?

С улицы снова донеслись разрывы гранат. От деревянного порога на террасу веером летели щепки. Пулемет на крыше настойчиво пытался накрыть Сову.

– Ну давай! – напирал Альберт, тыча дулом в голову Крыхняка.

Крыхняк застонал и пополз к дверям на балкон. Он тащил на спине Альберта. Около порога Альберт сполз с него.

– Быстрее, быстрее, подлюга! – прокричал ему в самое ухо Альберт, словно на прощание.

Крыхняк выбрался за порог. Пулемет на крыше неожиданно смолк. Крыхняк быстро пересек опасное пространство. Только ничтожное расстояние отделяло сто от Совы. В саду взметнулась вверх зеленая ракета. Она поднялась высоко над крышей уездного управления. В ее зеленоватом свете Альберт увидел скорчившуюся фигуру Совы и зеленовато поблескивающую лысину Крыхняка.

Одновременно со вспышкой ракеты с обеих сторон с новой силой полыхнул огонь. Молчал только пулемет на крыше противоположного дома. Зато Сова, которому удалось лучше, чем прежде, разглядеть цель, поливал свинцом пространство в саду между тополями.

«Повезло ему», – в бешенстве подумал – Альберт о Крыхняке.

Зеленая ракета внезапно рассыпалась на тысячи искр. Лысина Крыхняка светилась в темноте, словно натертая фосфором. Альберта трясло. Он выдвинул вперед руку с пистолетом и, опершись на локоть, выстрелил, почти не целясь. Голова Крыхняка стукнулась о цементный пол. Казалось, он приник, приклеился всем телом к террасе.

Не спеша Альберт перескочил через порог и швырнул пистолет Крыхняка под ноги убитому. Еще бросок – и он возле Совы.

– Заело у него, что ли? – бросил Сова. Он имел в виду пулемет на крыше. – А Крыхняк? Что с ним? – обернулся и констатировал без сожаления: – Мертвый, холера!

Молчание пулемета, видимо, явилось сигналом для прекращения атаки. Окончилась она столь же внезапно, как и началась. С минуту еще огрызались выстрелами только окна уездного управления, но и здесь огонь вскоре прекратился. На улице, погруженной в абсолютный мрак, и в саду воцарилась тишина, полная тревожного ожидания.

Нарушил ее резкий, неожиданный телефонный звонок. Телефон звонил в кабинете Яруги. Через дверь, распахнутую на террасу, звонок этот проникал в сад и был слышен даже на улице.

– Алло! Это уездное управление. Кто говорит? – спросил Яруга. – Отделение милиции? Кто у аппарата? Кужавка? Капрал Кужавка?