Аметистовый блин

ник предъявил снимок.

– Ага, ага! – забормотали, склонившись над ним, Сережа с отцом Амвросием. – Три на четыре – двенадцать! Красненький, желтенький, зелененький…

Отец Амвросий торопливо распахнул кейс и достал бумажки с цитатами.

– … и вставь в него оправленные камни в четыре ряда; рядом: рубин, топаз, изумруд – это один ряд; второй ряд: карбункул, сапфир и алмаз… – с трепетом произнес он. – Красненький – рубин, желтенький, наверно, топаз, а изумруд уж точно зеленый!

– Исход, глава двадцать восьмая, – сразу догадался Наследник. – Библия вон там, рядом с Кораном. Именно с ней я и сверялся. Но вы учтите, что древние иудеи могли принять гранат за рубин – во всяком случае, в «1001 ночи» арабы этим грешили. И я полагаю, что карбункул в данном случае – большой и качественный гранат. Даже пироп. Это самый ценный вид граната.

Слушая эту минералогическую лекцию краем уха, Сережа снял с полки тяжелую книгу, а отец Амвросий открыл ее на нужном месте.

– Второй ряд – красненький, синенький, прозрачный… У вас что – действительно был такой здоровенный алмаз? – отец Амвросий ткнул пальцем в фотоснимок.

Под пальцем был серовато-прозрачный кубик со сглаженными, как бы стесанными краями, настоящий кристалл алмаза в своем природном виде. Единственный из всех камней он был не отшлифован, прочие же отсвечивали сферическими поверхностями, причем одни кабошоны в основании имели круг, а другие – овал.

– Был, – сердито и вместе с тем язвительно отвечал Наследник. – Ну, третий ряд?

Маркиз-Убоище, пользуясь тем, что Лилиана занята алтарем, а прочие – камнями, достал из сумки обещанный коньяк и пошел на кухню мыть хрустальные стакашки.

– Яхонт, агат и аметист, – отвечал отец Амвросий.

– Ес-тест-вен-но, для вас все, что в писании, – непререкаемая истина! – вдруг воскликнул Наследник. – Яхонт!… А между прочим, вот этот, первый во втором ряду, – не карбункул! Видите, он с лиловатым оттенком. Это рубин, и не очень-то качественный. И там, где по вашей схеме должен быть яхонт, у меня совершенно другой камень.

– Позвольте, позвольте! – возразил отец Амвросий. – Мы ведь имеем дело с переводом Библии со старославянского. Когда-то этот камень назывался яхонтом, а потом переводчики сохранили красивое слово… Я в одной книге посмотрел – так там вообще утверждается, будто гиацинт…

– Гиацинт? – переспросил Наследник. – Конечно, розовые гиацинты бывают, и даже красные, но я впервые слышу, чтобы гиацинт называли яхонтом. По материалам шестнадцатого и семнадцатого века такого, во всяком случае, не наблюдается.

– Яхонт – это изумруд, – авторитетно заявила Лилиана.

– Если яхонт червленый или червчатый – так это рубин, – возразил Наследник, – а если яхонт лазоревый – так это сапфир. Но с рубином тогда тоже было темное дело. Всякий красный камень автоматически зачисляли в рубины. Даже карнеол, не говоря уж о гранате.

– Рубил – это лал, – не сдавалась ведьма.

– Да, в шестнадцатом веке лал считали рубином, – терпеливо поправил Наследник. –