Испытательный срок

— Чего? — переспросил он и сам не узнал свой голос — слабый, дрожащий.

— Ты горел, — громче повторила Катя, — Как факел...

Прыжок оглядел себя. Никаких следов огня не было. Одежда цела, кожа невредима. Вот только крупные капельки пота подрагивают на ней.

— Правда, что ли? — пробормотал Прыжок.

Катя кивнула и посмотрела на Маркулия. Тот тоже несколько раз торопливо мотнул головой.

В этот момент Эллина шевельнулась и приоткрыла глаза.

— Что? — спросила она. Голос ее был слаб и дрожал так же, как и у Прыжка.

— Жива? — спросил Прыжок.

— Да, — тихо ответила Эллина.

Она подняла руку и прикоснулась к своему горлу. Пыльцы ощупывали кожу, и в глазах Эллины появлялось недоумение. Она поднесла ладонь к глазам, растопырила пальцы.

— Кровь... — сказала она.

— Кровь, — подтвердил Прыжок и добавил: — Потому что ты — дура!..

— Я не умерла?

— Умерла, — сказал Прыжок. — Два раза...

Эллина оперлась на локти и села. Прыжок встал и почувствовал, как дрожат его колени.

— Что случилось? — В голосе Эллины прорезывались истеричные нотки.

— Случилось то, что ты — дура и сука, — пояснил Прыжок. — Застрелиться решила, и все такое. А у тебя типа не получилось.

— Почему?!

— Я же говорю, — спокойно ответил Прыжок, — потому что ты — дура. И сука. И все такое...

— Я же стреляла в горло...

— Слушай, красавица! — громко сказала Катя. — Если не ошибаюсь, это раньше называли мазохизмом. Когда человек получает удовольствие оттого, что делает себе больно. Ты что, и правда дура?!

— Я не хочу! — звонко выкрикнула Эллина. — Слышите? Не хочу! Не надо мне этого вот! — Она с силой ударила себя по щекам. — Не надо! Не хочу! Не хочу!..

— Сильнее бей! — рявкнул Прыжок.

— А? — Эллина удивленно посмотрела на него. — Что?..

— Я говорю, сильнее бей! Вот так!..

Прыжок наклонился и со всего размаху влепил Эллине оглушительную пощечину. Эллина рухнула на землю, закрыла лицо руками и разрыдалась.

— Идиотка недоделанная! — орал Прыжок. — В башку стрелять надо было!

— Ага, это безопаснее, — согласилась Катя.

— Почему?! — опешил Прыжок.

— А у нее в голове пусто, — объяснила Катя. — Ничего бы себе не повредила...

Прыжок почувствовал, как его начал одолевать нервный смех. Он прикусил губу, подошел к рыдающей на земле Эллине и присел возле нее на корточки.

— Ладно тебе. — Прыжок коснулся подрагивающего плеча. — Хватит уже типа. Живая же осталась, и все такое...

— Я не хочу. — Эллина села, подняв на Прыжка заплаканное лицо. — Понимаешь ты, дубина? Не хо-чу!

— Чё ты не хочешь? — спокойно спросил Прыжок.

— Жить не хочу, — выкрикнула Эллина. — Вот так вот жить, как сейчас, — не хочу! Я же никогда не была такой! Мне же было на все плевать! Я не боялась смерти! А теперь боюсь. Раньше я ненавидела свою жизнь. Раньше она причиняла мне боль. Каждую секунду причиняла. Вдохнешь — больно. Выдохнешь — больно. Глоток — больно. Всегда больно, всегда. И я знала, что умру скоро. И радовалась этому, ждала смерти. А теперь я думаю о том, что жить — это хорошо.

— Ну и фигню ты несешь, — покрутил головой Прыжок. — Я вот тоже думаю, что жить — это хорошо. И чё мне теперь? Стреляться?

— Ты не понимаешь, — всхлипнула Эллина. — Для меня теперь главное — жизнь. Моя жизнь. Не твоя, не ее. — Эллина мотнула головой в сторону стоявшей рядом Кати. — И на всю эту войну мне теперь плевать. Понимаешь? Я бояться стала, в трусиху превратилась. А я никогда такой не была. Никогда. Даже до ранения. Понимаешь? Я ненавижу себя! Не-на-ви-жу-у-у! — проскулила Эллина, закрывая лицо ладонями.

Прыжок молчал. Он понимал, что нужно что-то сказать, но — что? Тогда он кашлянул и осторожно поинтересовался:

— А правда, почему в горло-то? Ну, в смысле, типа стрельнула...

— Струсила. — Эллина отняла от лица ладони и посмотрела на Прыжка покрасневшими глазами. — Струсила я. Я подумала, что вдруг опять выживу. Все-таки лучше быть такой, как раньше, чем совсем умереть. Да?

— Дура, — сказал Прыжок.

Эллина кивнула и опустила глаза. Прыжок увидел, как перепачканные запекшейся кровью щеки начинают стыдливо алеть.

— Идиотка, — спокойно сказала Катя. — Так все мы должны постреляться. Здоровье у тебя появилось? Силы появились? Тогда дело делай, а не сопли распускай!

— Катя, — робко подал голос Маркулий.

— Заткнись! — бросила ему Катя, даже не обернувшись. — Тебе сейчас самое время жить! — Она снова обратилась к Эллине. — Ты сейчас такое сможешь сделать, чего раньше никогда бы не смогла! Ты сейчас...

— Прыжок, — снова попытался обратить на себя внимание Маркулий.

— Да засохни ты, старый хрен! — огрызнулся Прыжок, даже не глядя в его сторону.

Он смотрел на Катю. Очень приятно было на нее смотреть, когда она так вот говорит.

Прыжок перевел взгляд на Эллину и почувствовал неладное. Эллина смотрела куда-то в сторону. В сторону, противоположную той, где сидел Маркулий. Прыжок бросил косой взгляд на мага — Маркулий смотрел туда же.

Прыжок напрягся. Он понял, что происходит что-то нехорошее. Катя продолжала говорить, не глядя по сторонам. Тогда Прыжок посмотрел туда, куда уставились Маркулий с Эллиной. И сразу же увидел их.

Пятеро. Вооруженные. Судя по виду — из числа Корпуса Верных Защитников. Потому что где же еще в Москве найдешь сегодня такие ухоженные и упитанные рожи?! Ладно еще Колобок — у него конституция такая была. Но пятеро таких вот, да в одном месте, да в районе, можно сказать, являющемся сферой влияния Корпуса. Нет, это не совпадение.

Они стояли и с интересом наблюдали за всеми. Прыжок метнул взгляд на свой автомат — далеко, не достать. Метрах в двух валяется. Один из «защитников» перехватил взгляд Прыжка, улыбнулся и помотал головой, давая понять, что Прыжку даже и мечтать об этом не следует.

Катя, почувствовав нарастающее гнетущее молчание, тоже оглянулась. И запнулась на полуслове.

— Ну, привет, — спокойно сказал один из «защитников».

Он был пониже остальных. На нем была хорошая, почти новая куртка. И в руках он держал очень хороший и ухоженный «винторез».

— Ну, пошли, что ли? — так же спокойно спросил второй «защитник».

— Куда? — задал глупый вопрос Прыжок.