Правила игры без правил (сборник)

Терять нечего. Утром я заведу его сюда, старина Бидо вкратце расскажет ему, что причитается самозванцам, а если не убедит, тогда я вколю директору немного сыворотки.

Бидо согласился с моим планом сразу.

— Ваши люди могут пойти напролом? — спросил я.

— Нет, они ждут меня. Если не вернусь через…

Он беспокойно взглянул на часы, вдавил ногтем кнопку. В часах пискнуло. Бидо шепнул что-то вроде «место» и отпустил кнопку.

— Вовремя, — облегченно выдохнул он, — а то через полчаса они бы тут все разнесли. Теперь без сигнала не начнут.

Старина Бидо задремал на стуле, мне же не спалось. С ночным гостем откровенного разговора не получилось. Он мямлил, крутил, но так и не объяснил толком, почему сам сунулся в школу, а не послал кого помельче.

Интересно, в какую вонючую дыру я лезу, если даже курия здесь ползает по ночам, а глубоко законспирированный «аббат» шастает с пистолетом и подставляется? Надо уносить ноги, пока не оторвали! Шефу покажу жетон, порадую старика. Правда, в прошлом году, за неделю до того, как разбиться в аварии, Барлетт ляпнул с похмелья, что дочь Шефа обручена чуть ли не с племянником «кардинала». Хотя Бар- летг всегда врал оптом и в розницу, но почему бы не предположить, что Шефа попросили по-семейному пощупать это дело. А старина Бидо прикрывает меня или дублирует. Забавно…

Сон не шел. Я достал зажигалку и подключился наугад ко второму этажу. Там, оказывается, тоже не спали. Что это у нас? Кнопка четыре, кажется, холл. Разговаривали подростки.

«…Мы на двух машинах шли, а когда деревья начали падать, то выскочили да как дали вдоль дороги, эти все попрятались по норам. А потом Кук прошелся из лейки, вот крику-то было, ха-ха-ха, а на базу вышли только вечером, а там ловушка, Кука в темноте зацепили, а Пет сказал, что Куку крышка, если не успеем до утра выбраться…»

«Успели?» — спросил второй хриплым голосом.

«Хрен на рыло! Влезли по уши в болото и хлюпали сутки, а вокруг эти носились, песни пели и головешки кидали. Утром старшие вернулись, всех шестипалых положили, нас вытащили».

«А-а-а…»

«Вот тебе и а! Пет тогда нас обругал, сволочи, сказал, мальцу каникулы испортили».

«Так ведь Кук выжил!»

«Вы что тут расселись, — вмешался третий голос, — тест по химии уже раздали, не успеете, болваны».

Интересный разговорчик. Надо спросить у ребят, куда их возят на каникулы и какие это еще каникулы в спецшколе?! Да и занятия ночью, в четвертом часу… не спят они вообще, что ли?

В классах я тоже оставил кнопки. В одном было тихо, в другом, судя по всему, шел урок!

«…Вопрос твой хорош, Макс, но ты забегаешь вперед. К прерафаэлитам мы еще вернемся, и ты мне напомнишь, — говорил мягкий, хорошо поставленный голос. — Теперь обратите внимание на лицо всадника. Видите, это не свирепая жажда крови, нет, перед нами напряженное спокойствие честного сожаления. Воин убивает, потому что идет бой. Кто прав, а кто виноват, будет спрошено после, а пока либо ты, либо твой враг. Заметьте, краски не грубы и не крикливы, что было свойственно раннему периоду творчества. Преобладают полутона, война изображается не грудами окровавленного мяса, нет, мы видим пластику мышц, а линии копий и мечей рассекают пространство картины на фрагменты, членимость которых строго мотивирована — сила против силы…»

Не знаю, сколько времени я бесцельно вертел в руках зажигалку. Можно подумать, что это не школа для социально опасных подростков, а Куперсфильдский колледж для интеллектуальной элиты. В конце концов здесь собраны не мечтательные отроки с томиком Овидия под мышкой, а завтрашние шатуны или профи для курии. И попали они сюда не по злой воле родителей, заточавших младших сынов в монастырь. Ремеслами они вполне владеют, хоть сейчас в оружейную мастерскую. Но на кой черт этим ребятам ночные лекции по живописи?

У нас в школе такими предметами и не пахло. Базовые предметы, куцые факультативы, половина преподавателей ходит с синяками, а половина лупцует нас. В старших классах одни вроде меня взялись за ум, другие рассосались по бандам и спецшколам.

Старина Бидо вдруг тонко захрапел. Минуту или две я смотрел на него, и мрачные мысли крутились в голове. Вот еще целый куст проблем. Интересно, даст ли мне его оцепление благополучно выскочить отсюда или прихлопнет по недоразумению?

Глаза начали слипаться. Засыпая, я подумал, что если заваруха начнется ночью, то очень много шансов проснуться покойником.

Проснулся я от толчка.

Старина Бидо стоял у двери, держа руку в кармане. Заметив, что я встаю, он поднес палец к губам.

В коридоре гремели шаги, слышалась возня, гудел лифт. Бидо выругался и отошел от двери.

— Доброе утро! У них что, двери нигде не запираются?

— Видимо, нет, — ответил я.

Бидо прошелся по комнате, поглаживая подбородок. Придя к какому-то решению, он, искоса поглядывая на меня, зашептал в часы, а потом прижал их к уху.

Я вошел в душевую. Бриться не стал, щетина еще незаметна, тем более не хотелось лезть за бритвой в портфель. Покончив с туалетом, я вернулся в комнату и обнаружил Бидо сидящим на неубранной кровати. Он рассеянно вертел в руках часы, осторожно постукивал по ним пальцем и снова прижимал к уху.

— Черт бы побрал эту технику!

— Ничем не могу помочь.

Кривая улыбка не украсила его лицо. Он даже слегка осунулся, в глазах появился лихорадочный блеск. Я бы даже сказал, что он отчаянно трусит. Впрочем, я тоже не супермен в красно-синем плаще. Но делать-то нечего…

Восемь утра. Пора начинать нашу авантюру. Утешало одно: поскольку за моей спиной замаячила курия, то, оказавшись в темной комнате с двумя чудовищами, я не наступлю на мозоль хотя бы одному из них.

— Значит, так, — сказал я, — постараюсь заманить сюда директора. Если не выгорит, то вернусь, и тогда можно звать подкрепление. А если не вернусь, тем более.

— Не нравится мне это! — мрачно встряхнул часами Бидо.

— Они могут начать без сигнала?

— Нет, но… — Он задумался.

— Ну хорошо. В случае чего, буду поблизости.

Не знаю, в каком случае я собирался быть поблизости, но уж больно затравленный у него был вид.

Я вышел во двор и немного растерялся. За время, проведенное здесь, мне стала привычной обстановка недомолвок и умолчаний, тумана и полумрака. А сейчас небо было чистое, лишь два перистых облачка в вышине тянулись друг за другом, солнце наполовину вышло из-за гор, высветив узоры опавших листьев, что багровыми и желтыми пятнами окаймляли двор.

По школьному двору весело носились парни, покрикивая, задирая и толкая зазевавшихся. Причиной оживления был армейский четырехосный «беккер», до самого верха брезентовой крыши набитый картонными ящиками. Двое крепких ребят спускали их вниз, остальные подхватывали, волокли и складывали у входа в здание. Через несколько минут я обнаружил причину суматохи: ящики без надписей и наклеек, на мой взгляд, совершенно неотличимые друг от друга, сортировались по какому-то признаку и растаскивались по разным местам. Крик, шум и дерганье шли из-за споров, куда какой ящик нести.

Двое воспитателей безучастно наблюдали за разгрузкой. У кабины грузовика директор Юрайда подписывал на колене бумаги и по одной совал их в окно водителя.

Я увидел Селина. Он стоял у кузова и распоряжался, куда нести очередной ящик, непрестанно покрикивая: «Не перепутайте, не перепутайте!» Затем сорвался с места, подбежал к ближайшему штабелю и выдернул из середины ящик — штабель развалился, от крика зазвенело в ушах.

На меня не обращали внимания. Если нас с Бидо вышибут отсюда без существенного ущерба для ребер и копчика, то я надолго запомню это утро: грузовик, коробки и я, дурак дураком, ничего не понимающий…

Проходя мимо коробки со слетевшей крышкой, я заглянул в нее. Рулоны бумаги, белой бумаги, раза в два шире туалетных рулонов. Они что, засранцы, на десять лет вперед запасаются?

Юрайда отошел от кабины. Заметил меня. Для начала я пожелал ему доброго утра. Он ответил мне тем же. Выдавив из себя еще несколько пустых фраз, я замолчал, соображая, как умудрился широченный «беккер» пролезть через ворота, миновав врытый посередине рельс? А куда смотрело оцепление? Может, они попрятались в ящиках с туалетной бумагой и сейчас выскочат оттуда с криком «Спокойно, это налет!»?