Перехламок (ЛП)

— С тех пор, как я решил его носить.

На ответ мне понадобилась пара секунд. То, что у меня сначала повисло на языке, звучало бы мягче. Если бросить в меня вопрос, я рефлекторно отступлю, отвечу вежливо, неважно, кто спросил и его ли это дело. Мне это не очень нравится, и я был рад, что успел себя перехватить.

— Я думал, вы должны быть популярными, — в глазах паренька все еще мерцал этот тараканий блеск. — Думал, все любят фонарщиков. Думал, вы никогда не имеете проблем и никогда не…

Весь этот треп звучал слишком наигранно для человека, которому мозгов не хватало связать больше трех фраз подряд. От этого я не почувствовал себя ни капли лучше.

Товик прервал его речь, появившись сзади и дав такого подзатыльника, что неопрятная голова качнулась вперед.

— Тихо! Пастью щелкать будешь, когда право такое заработаешь, личинка болтливая. Тебе велели убрать то дерьмо вокруг домкрата, а оно до сих пор там валяется. Если оно никуда не денется, когда я закончу с этим джентльменом, будь уверен, без шкуры останешься.

Лохмач бросил на меня еще один тараканий взгляд и удалился. Сзади на шее у него была язва, и сальные коричневые волосы слиплись от ее выделений. Каждый подульевик должен знать, как разбираться с болячками, кистами и сыпью, потому что здесь полно дряни, от которой их можно подхватить. Ну и зачем, спрашивается, заморачиваться из-за какого-то юнца, который даже язву не умеет прочистить?

Внезапно я осознал, что Товик говорит со мной.

— Извини, отвлекся. Можешь повторить?

Он махнул рукой.

— Не беспокойся насчет мальца. Он себе много воображает. Вот когда сможет перетащить ящик снарядов через комнату, не рассыпав на пол половину, тогда можно будет на него обращать внимание. Я говорю, давно не видел двухцветника. Вот и спрашиваю, он еще у тебя?

Он заглянул под стойку, в бронированные ящики, где хранил боеприпасы для автоганов. На минуту у меня упало сердце — я вдруг понял, что даже не знаю, смогу ли купить здесь подходящие боеприпасы. Когда слишком долго пользуешься лазерным оружием, о таких вещах забываешь. Потом он крякнул и выпрямился с двумя коробками в руках.

— Это хорошая идея, запастись как следует, — сказал он, пересчитывая патроны. — Говорят, что не все торговые караваны так уж горят желанием сюда приходить.

— Налет.

— Ага, налет, — он осмотрел один из патронов и закрыл вторую коробку. — Слово всех проблем. Люди думают, стоим ли мы такого риска.

Секунду мы стояли в мрачном молчании. Товик его нарушил.

— В общем, не трать больше, чем требуется. Внизу по дороге на Сияющие Обвалы есть кузнец, который клянется, что может подделать патроны Эшеров так качественно, что твоя пушка их от настоящих не отличит, но ты постарайся загружаться настоящими боеприпасами сверху, пока возможно.

— Кстати говоря… — сказал я, и на миг вернулась тишина.

— Я могу дать тебе чуток пристреляться, Кэсс, чтоб рука вспомнила, — осторожно сказал Товик. — Но не как обычно. Я не могу это просто поставить на счет. Извини, но в такой ситуации…

Он не закончил предложение и молчал, пока я не сделал лицо, как будто так и надо, и выложил гильдейский жетон. У Товика раньше была привычка выдавать фонарщикам по несколько бесплатных снарядов и записывать их на счет отцов города. Похоже, этот обычай пошел в то же место, что и многие другие вещи после налета.

— Оставь мне свой пистолет, Кэсс. Я хотя бы заряжу его за счет заведения.

Таким образом он извинялся. Пистолет висел на моем бедре достаточно высоко, так что я быстро вытащил ячейку и передал ее Товику. Пробормотав ремесленный заговор на счастье, он воткнул ее в зарядник. Я подумал, не сказать ли еще что-нибудь, потом пожал плечами и понес двухцветник мимо стоек и куч оружия («Изьято у приступников, придлагай цену, используй на свой риск», гласила табличка, лежащая на одной из них) в маленький тупиковый коридор, который Товик отгородил, оснастил мешками с песком и облагородил названием «стрельбище».

«Двухцветником» Товик прозвал единственное длинноствольное оружие, которое у меня было, и я перенял прозвище, так как другого названия у него не было. Это был гибрид, который я сохранил с тех пор, как ездил с караванами по большим торговым путям. Заплатил за него немало. Ложа и коробка у него были производства дома Делакью. Они скорее воры и шпионы, чем воины, и их оружие идеально для таких, как я. Оно компактное, удобное, сделано так, что его можно быстро достать и легко хранить, и не мешается, когда надо двигаться быстро и тихо, или залезть повыше, или спускаться по узкой трубе.

А с другой стороны, Перехламок находится не под территорией Делакью. Я в общем-то был поблизости от их владений в Городе-улье лишь раз в жизни, еще при живых матери и сестре. Лет мне тогда было мало, а Танни еще меньше, и уж не знаю, кто из нас больше боялся Делакью с их большими, бледными как грибы головами, утопающими в воротниках этих длинных плащей-мантий, которые они носят, и с маленькими блестящими глазами того же цвета, что их кожа. Они издают такой тихий звук, который легко спутать с шелестом их одежд, пока не поймешь, что это на самом деле их голоса.

Нет, когда видишь в Перехламке людей из Города-улья, то это ярко выделяющиеся женщины-бойцы дома Эшер с косами, нарядами, кричащими цветами, или амбалы дома Голиаф, которые орут друг на друга и бряцают металлическими браслетами на толстых руках. Или эти синеглазые, в красных банданах, из дома Орлок, с рубленым акцентом, от которого кажется, что они обо всем говорят с отвращением. Но вот похожую на вздохи речь Делакью слышишь нечасто, а боеприпасы их производства видишь еще реже. Дома держат своих людей раздельно — потому-то они и выглядят по-разному, и одеваются, и говорят — и снарягу тоже. Пушка Делакью без боеприпасов Делакью — это просто балласт.

Поэтому уже вскоре после того, как я попал в Перехламок, стало ясно, что оружие это надо немного доработать. Венц воспользовался услугами одного кузнеца из гильдейского бункера, что на полдороги от Чащобы, и работа, которую тот проделал, стоила утомительного пути туда и обратно. Он снял затвор и ствол с какого-то неуклюжего оружия с длинным прикладом, которое, как он сказал, принадлежало охраннице каравана дома Эшер, потом обрезал ствол и поколдовал над затвором, чтобы они подходили к основе Делакью. Когда я впервые взвесил гибрид в руках, я едва ощутил разницу. Он по-прежнему был удобным, как оружие Делакью, но стрелял, как оружие Эшер — быстро и ровно, с отдачей, но без этого резкого задирания ствола вверх, как пушки Голиаффов и Кавдоров, и питался эшерскими боеприпасами как миленький.

Единственным признаком его смешанной родословной была расцветка, из-за чего он и получил от Товика такое прозвище: ровная матовая чернота от старого оружия Делакью, яркое искристое серебро от эшеровских затвора и ствола. Я все хотел сделать его тусклее с помощью смазки, как это делают бандиты, но чем больше разрастался Перехламок, укрощая дикие земли вокруг себя, тем меньше и меньше я нуждался в двухцветнике, и в конце концов просто стало лень его доставать.

А вот теперь пришло время. Слишком давно я последний раз держал его в руках, не говоря уже о том, чтобы стрелять из него в гневе. Я хотел напомнить своим рукам и глазам, каков он на ощупь и как он работает. Просто я подумал, что надо об этом вспомнить.

На ощупь он был хорош, а работал еще лучше. Люди, которые говорят, что можно быть либо по лазерам, либо по пулям, что можно уметь стрелять из одного, но не из другого, они все брешут. Не слушайте их. Мне казалось, что отдача у него была сильнее, поэтому из-за чрезмерной компенсации первая очередь ушла в сторону, но потом включились рефлексы, и двухцветник стал выдавать быстрые плотные очереди. Я упер приклад в плечо, и ряды отверстий пошли вверх по полоскам плас-листов. К тому времени, как от магазина осталась половина, я уже привычно попадал в мишени, а когда он щелкнул, опустев, я продырявил нарисованное яблочко. Я работаю с инструментами, у меня руки механика. Не думаю, что смог бы справиться с одной из чертовски громадных пушек голиафских банд, но если дать мне точный инструмент вроде двухцветника, я буду стрелять из него не хуже. Я вышел со стрельбища с пустым магазином, запахом кордита и настроением куда лучше.