Судороги Земли (СИ)

  Завтракали в полном молчании. Потом также молча разошлись. Денис остался под навесом вместе с Агути, который, согласно графику, вывешенному здесь же на листе голубого пластика, дежурил на кухне. Денис помог убрать немудрёную посуду, по-прежнему ничем не выдавая своего нетерпения подробнее узнать историю каждого обитателя своего нового дома.

  Агути не спеша вытер стол огромной тряпкой, которая больше походила на маскировочный халат, чем на полотенце. Потом прошёл к ободранному дивану, помнившему, наверное, ещё барона Врангеля. После чего не торопясь закурил.

  - Спрашивай... - великодушно разрешил он.

  Дым струился из его ноздрей, плавно уплывая вверх.

  Денис задумался. Вопросов накопилось столько, что было страшно задавать первый. Казалось, стоит его сформулировать, как остальные, не менее важные и злободневные, тут же обрушатся лавиной сведений и навсегда похоронят сознание под многотонной тяжестью новых знаний. Впрочем, страхи были мнимыми, потому что Денису уже неоднократно доводилось работать с пластами информации подобной ёмкости.

  - Почему вы так странно называете друг друга: Агути, Гоблин, а третий ваш товарищ так и не представился? - наконец, заговорил Денис.

  - Не обращайте внимания, он... своеобразный человек. Что же касается прозвищ, то... - Агути ненадолго задумался, продолжая увлечённо пускать струйки дыма. - Видите ли, каждый из нас пришёл в этот мир, когда здесь уже были свои обитатели. Они задолго до нас создали стереотип поведения, и нам оставалось лишь воспользоваться сложившимися правилами. Запомните: здесь никто и никогда не называет своего настоящего имени! Только прозвище, которое выходец получает, прожив некоторое время на заставе.

  - Я считал, что прозвище должно хоть в какой-то мере отражать либо облик, либо поведение человека... - задумчиво произнёс Денис.

  - Так и есть.

  - Но почему Агути?

  - Видимо, вы малознакомы с биологией?

  Денис не согласился:

  - Отчего же...

  - Агути, - с улыбкой на губах заговорил мужчина, - это грызун из Центральноамериканских тропиков. Его другое название - горбатый заяц... К сожалению, за пять десятков лет я так и не избавился от недостатка сильно сутулиться при ходьбе.

  - Хорошо. С вашим прозвищем как будто понятно. А Гоблин?

  - Когда парень попал в Зокон, он месяц не мог ничего говорить, кроме слога "го". Потом ему удалось освоить ещё кое-какие звуки, но они мало походили на человеческую речь. Он страшно сердился по этому поводу, и даже ругался. Однако ругательство было безобидным - "блин". Так он и ходил несколько недель, надоедая всем одной и той же фразой: "Го..." "Блин!".

  - Я думал, его назвали по имени сказочного персонажа.

  - Сказочного персонажа? Я о таком не читал...

  - Ну, а третий ваш товарищ?

  - Его зовут Фархад. Только не спрашивайте, откуда "южное" прозвище у чистокровного славянина - я не знаю. Когда я попал сюда, встречал меня Фархад.

  Денис долго молчал. Агути не мешал ему. Докурив, он пошевелился, аккуратно затоптал сигарету, посмотрел на Дениса долгим пронзительным взглядом и сказал:

  - Прежде, чем вы зададите следующий вопрос, я хочу, чтобы вы знали: здесь три Зокона и перед каждым находится небольшая колония выходцев. Мы по счёту Вторые. Теперь нас с вами - четверо. Первых - трое. Третьих - пятеро.

  - Вся ваша специфическая терминология - это местный сленг?

  - Простите, не понял?

  - Ну, сленг - жаргон...

  - Слово какое-то не наше... но, в общем-то, понятно... - Агути несколько секунд молчал, потом посмотрел на Дениса задумчивым взглядом и продолжил: - Нет, большинство понятий придумано не нами.

  - А кем же?

  - Теми, кто живёт здесь уже несколько веков...

  Денис почувствовал, что у него перехватило дыхание.

  - Значит... - сказал он, с трудом подыскивая слова, - здесь есть свои... коренные обитатели?!

  - Есть.

  - И кто они?

  Агути ответил не сразу. Он долго ворошил свою шевелюру совершенно невозможного золотистого оттенка, при этом странно поглядывая на Дениса.

  - Вы как насчёт истории?

  Вопрос был, мягко говоря, странным.

  - По роду своей деятельности мне ближе физика и химия, - уклончиво ответил Денис.

  - То есть знания в рамках школьной программы? - подытожил Агути. - Тогда вам будет непросто понять.

  - Понять что?

  - Примерно в центре замкнутой области, - принялся объяснять Агути, - находится поселение тех, кто живёт здесь почти три века.

  - Триста лет?!

  - Когда я впервые оказался у них, то подумал, что попал в далёкое прошлое нашей истории - какая-то невероятная смесь времён Ивана Грозного и Петра Великого. Но... - Агути сделал многозначительную паузу, - они, в отличие от персонажей из учебника по истории, совершенно реальные люди. Причём, весьма импульсивные по отношению к чужакам, то есть к нам, выходцам. На всякий случай хочу предупредить: если вы когда-нибудь окажетесь у них в гостях - будьте осторожны. Внимательно следите за своими словами, а особенно - за взглядами и жестами. Поселенцы крайне обидчивы. Если не сказать большего...

  - Вы меня заинтриговали! - Денис был не просто удивлён, его по-настоящему ошеломили новые обстоятельства, открывшиеся в отношении странного мира, в котором он, волею судьбы, рока, проведения, фатума, оказался так неожиданно.

  Агути откинулся на спинку дивана и устремил свой взор вдаль. Но не на Зокон, а в противоположную от него сторону. Потом тихо заговорил, неожиданно переходя на "ты":

  - Это только в первые дни окружающий мир кажется диким, нелепым, нереальным, невозможным, а порой откровенно абсурдным... - задумчиво произнёс он. - Но пройдёт всего несколько недель, и ты привыкнешь. А через год, как это ни грустно, тебе будет уже всё равно...

  Денис встрепенулся:

  - Вы сказали год?..

  Агути посмотрел на него печальными глазами:

  - Наверное, ты так до конца и не понял: отсюда уйти невозможно! - Он встал, показал на жуткий хаос Зокона и медленно проговорил: - Тебе придётся видеть это до конца своей жизни!..

  Денис побледнел.

  Невозмутимый Агути "успокоил" его:

  - Не волнуйся, век у выходцев, то есть у нас, - короткий! Весьма короткий...

  6.

  Следующие несколько дней Денис запомнил плохо. Иногда он чувствовал недомогание, причины которого понять не мог: выворачивало внутренности, болели мышцы, ломило кости, выкручивало суставы. Но приступы эти проходили быстро, оставляя мозг один на один с мыслью о неотвратимости дальнейшей жизни в мире, где над всем довлеет чудовищный фурункул на теле земли, названным кем-то Зоконом.

  Когда боль отпускала, Денис уходил в поле и подолгу стоял там, разглядывая изорванный металлом лес. Денис ещё не был готов начать настоящую научную атаку на это чудовище, потому что не хватало самого необходимого: на заставе не оказалось ни одного элементарного прибора, с помощью которого можно было дистанционно изучать Зокон, а подойти ближе Денис не мог, помня о категорическом запрете Агути.

  Когда вид металлического хаоса начинал тяготить, Денис уходил в ближайший лес и там просиживал долгие часы, раз за разом анализируя последние события. Он не строил версий, не выдвигал гипотез. Он просто думал, потому что только таким образом мог успокоить мятущееся в огромной клетке Зокона собственное сознание.

  В такие минуты он с теплотой вспоминал медвежью фигуру Олега Рашнова, с лёгким сожалением - "аристократа" Вальтмана, с надеждой на возвращение - Валерку Ловсина. Денис нисколько не сомневался, что о его пропаже Вальтман первым делом сообщит Валерке, а не в прокуратуру. А уж Ловсин, с его настырностью и педантичностью, вытрясет всё возможное и невозможное из приборов, оставшихся у злополучного дерева. Однако Денис старался не злоупотреблять зыбкой надеждой на быстрый способ выбраться отсюда. Суммируя всю небогатую информацию, собранную за последние дни, он понял одно: Зокон не является статичной мембраной, спокойно впускающей и выпускающей биологические объекты. Всё гораздо, гораздо сложнее...