Конан и Алая печать

что Райан как-то связан с королевским дворцом. Однако что делает в Немедии мой бессмертный родственник? Насколько я знаю, ему всегда не сиделось на месте и в любой из стран он задерживался не более чем на полгода или того меньше. Неужели то самое "чужое колдовство" сумело настолько заинтриговать Райана? Он всегда любил необычные загадки, и чтобы непременно с подвохом и приключениями..."

Я потребовал клочок пергамента, нашел в поясной сумочке свинцовый карандаш и быстро написал по-аквилонски:

"Надо немедля увидеться. Забирался на Башню, посмотрел, ничего не понял. Ежедневно буду приходить обедать в "Амфитерна" к четвертому полуденному колоколу. Маэль".

- Передать записку месьору с собакой, - распорядился я, передавая краткую депешу владельцу салона и тем самым еще более усиливая его подозрения.

Хозяин мельком глянул на незнакомый ему аквилонский алфавит, а я отчетливо различил, какие мысли ровным строем маршируют за его вспотевшим лбом: чужестранные конфиденты, аквилонские лазутчики, контрабанда лотоса, незаконная торговля... А то и хуже - колдовство!

Пришлось лениво объясниться:

- Месьор Райан разводит кофийских бойцовых собак, а в Аквилонии такая порода весьма редкостна. Хочу купить полдесятка щенков.

- Да-да, конечно, теперь я все понял... - зачарованно пробормотал хозяин. - Удивительные животные. Особливо по линии изумительно плоского профиля, злобности и слюнявости. Как же, Месьор граф, передам. Непременно.

Я покинул "Амфитерна", терзаясь подозрениями - ну как донесет куда следует? В Королевский Кабинет?

А что, собственно, такого? В каком законе сказано, что благородный аквилонский дворянин не может встречаться с другим дворянином на предмет приобретения замечательно брудастых псов кофийской бойцовой породы?

Глава седьмая

Записки Долианы, баронессы Эрде - III.

"Возврата нет"

Бельверус, Немедия.

11 день Первой весенней луны.

Таким образом, молодой человек, выдававший себя за незаконного отпрыска знатного кофийского рода, вовсе не являлся таковым. Звали его не Владом Зимбором, а Маэлем Монброном из Аквилонии, и, как я совершенно верно заподозрила, его ремесло имело прямое отношение к департаменту, коим заведовал мой отец.

С одной маленькой разницей - граф Монброн занимался известными темными делишками в пользу Аквилонии.

Я совершенно не ожидала, что стану третьей участницей разговора между аквилонским конфидентом и главой Вертрауэна.

Все получилось как-то сумбурно и неожиданно: вот отец поднимается по широкой лестнице, а наверху нас ожидает взволнованная Цинтия - песочные кудри растрепались, нервно стиснутые руки прижаты к груди, серо-зеленоватые глаза лихорадочно поблескивают.

Цици, похоже, выскочила из комнаты следом за мной, но деликатно обождала, дав отцу и дочери встретиться без лишних свидетелей.

- Вашу милость отпустили! - обрадованно возопила Цинтия, когда мы достигли верхней площадки. - А я... а мы так переживали! Что ж такое делается? Неужели месьора канцлера