Загадочная душа и сумрачный гений (СИ)

  ***

   Во-ле-Виконт... отец Версаля. Один из красивейших дворцов Франции. Рукотворное чудо, в котором гений архитектуры и ландшафтного паркового дизайна были органично слиты воедино благородным, утонченным вкусом и необузданным тщеславием.

   Месяц славы и зависти, а затем - столетия прозябания и запустения. Тридцать дней великолепия, блеска и шарма, завершившиеся банальным грабежом и вывозом добычи в торжествующий Фонтенбло, а затем в спешно построенный с одной единственной целью - переплюнуть сотворенное в Во - новодел королевского Версаля. И лишь философский взгляд мраморного Геракла с вершины зарастающего дикими травами и плющом каскада, оставался неизменным в веках. Загадочный взгляд сквозь дворец, через стекла огромных дверей в стенах Овального зала, обращенный то ли в прошлое, то ли в будущее...

   Воистину, эти стены были достойны стать изысканной виньеткой для грандиозных событий, куда более значимых, чем бал в честь молодого Короля-Солнца. И вот, наконец, справедливость восторжествовала. Свой шанс гордо войти в мировую историю, дворец-изгой не упустил. Главы двух могущественных держав Старого Света и прибывшие из-за океана полномочные представители "Величайшей демократии мира", собрались под его сводами для решения важнейшей проблемы всех времен: проблемы войны и мира...

   Граф Бальфур неторопливо пробежал глазами лежащую перед ним бумагу, после чего слегка нахмурив сократовский лоб, сдержанно улыбнулся уголками губ и, обращаясь к собравшимся, негромко, с расстановкой, произнес:

   - Итак, господа. Трудный плод наших трехдневных дискуссий и откровенного обмена мнениями созрел. С вашего позволения, я зачитаю его вслух, дабы ни у кого не возникло возражений в самом конце.

   И, конечно же, мы все подтверждаем, что согласны с тем, что данный меморандум принимается высокими сторонами в качестве руководства к дальнейшим действиям без скрепления подписями. Ибо сегодня, господа, как раз такой случай, когда появление какого-либо формального документа скорее повредит нашему общему делу, нежели поспособствует. Вы согласны со мной?

   Отлично. Молчание - знак согласия. Следовательно, я приступаю:

   "Преамбула. Высокие договаривающиеся стороны перед лицом друг друга взаимно признают настоящим, что появление на Евроазиатском континенте державы-гегемона в лице Германской или Российской империй, или их действенного альянса в любой форме, входит в критическое противоречие с жизненно важными интересами сторон. Против возникновения такой ситуации стороны готовы бороться, приложив для того все силы, средства и возможности, находящиеся в их распоряжении. Не останавливаясь, в случае возникновения критической ситуации, но не иначе, как по взаимному согласию, перед упреждающим применением военной силы в отношении означенных держав.

   Высокие стороны договорились о нижеследующем:

   1. Неспровоцированное военное нападение Германии, России или стран их союзниц в рамках наступательных военных союзов на любую из Высоких договаривающихся сторон, влечет за собой согласованное сторонами, решительное военное выступление всех трех Держав против Империи-агрессора и ее союзников.

   2. Стороны признают, что превентивная военная акция против Германии и России в настоящий момент нежелательна, по причине уязвимости французской стороны в Европе. В связи с этим, высокие договаривающиеся стороны приложат в ближайшие пять лет максимум совместных усилий, для исправления такой нетерпимой ситуации.

   3. В связи с изложенным выше, важнейшими внешнеполитическими задачами сторон остается привлечение Российской империи к Сердечному согласию в свете на данный момент уже существующих русско-французских договоров, и всемерное противодействие созданию русско-германского альянса.

   4. Стороны согласны с тем, что постройка судоходного канала между Атлантическим и Тихим океанами к 1912-му году, имеет особое значение для успеха их стратегии..."

  ***

   Десятью часами ранее, в семи с половиной тысячах миль к востоку, по искрящейся солнечными бликами водной глади Аракавы, сплетаясь в причудливых па волшебного танца, словно оживший узор хамон на лезвии благородного клинка, плыли куда-то вдаль мириады лепестков отцветающей сакуры. Лениво кружил над рекой розовый снегопад. И наполненный пьянящим ароматом весны легкий ветерок, кистью гениального художника добавлял на свой живой, синий холст изысканных, теплых оттенков...

   Воистину, любоваться таким зрелищем можно вечно. Жаль, это не в нашей власти. Но нет на земле человека, который хоть раз увидев цветущую сакуру воочию, позабыл бы и не пожелал вновь восхититься этой красотой и гармонией природы. Пусть в последний, краткий час, отпущенный судьбой весеннему цвету: Солнце на западе уже величественно коснулось своим огненным диском вершин дальних холмов. Утром река будет девственно чиста, и лишь темнеющий ковер из обращающихся в прах лепестков под деревьями, напомнит случайному прохожему о том, что "пришло процвесть и умереть"...

   Сорок девять человек, сидящих в этот час на берегу, хранили молчание, казалось, целиком погруженные в созерцание и слух: купаясь в последних лучах заката, пчелы еще пели свою песню, щебетали птицы, журчала вода в прибрежных камнях и камыше...

   Сорок семь из них были в красных одеждах, с такими же повязками, закрывающими лица до глаз. Двое - в белоснежных камисимо, с открытыми и гордыми лицами. Солнце садилось. Наконец, один из двоих людей в белом, нарушил затянувшееся молчание:

   - Наш час настал, друзья. Слова сказаны, вака сложены, сакэ испито...

   Перед Императором вина всех нас велика, и мы целиком принимаем ее искупление на себя. Но мне с Мицуру-сама неизмеримо легче, чем вам. Тем, кому предстоит трудный и долгий путь. Мы с радостью будем ждать вас в Ясукуни с вестью об успехе, - с этими словами виконт Миура Горо величественно поклонился, спокойно взглянул на лежащий перед ним на лакированной скамеечке аккуратно обернутый в тутовую бумагу вакидзаси, и неторопливо начал спускать с плеч свое белоснежное одеяние.

   - Мы будем ждать вас!.. Не сомневаюсь, что каждый из собравшихся здесь, будет достоин великой миссии, которую наш народ возложил на ваши плечи и ваши священные клинки. И пусть, кусочек красной ткани, что закрывает до минуты нашего расставания ваши лица, остается с вами до того самого дня, когда Император возродит благое дело борьбы с северным варварством, а Япония вернет отторгнутые земли и утвердится на материке. Или до того дня, когда все, кто привел к известному решению Его величества, не будут ПРАВИЛЬНО наказаны, и вы сможете с чистой душой встретиться с нами.

   Итак, господа, мы завершаем. Нам пора. До встречи в Ясукуни. Прошу вас, друзья - учтиво улыбнувшись собравшимся, Тояма Мицуру остановил взгляд на своих товарищах-кайсяку, рядом с которыми на катана-какэ лежали родовые клинки обоих уходящих, и решительно распахнул камисимо, обнажая живот.

   Утида Рёхэй и Хаттори Фуццо с почтительными поклонами поднялись, извлекли из ножен мечи и заняли предписанные им ритуалом места. Места со смыслом. Именно им через минуту-другую предстояло возглавить уходящие в глубокое подполье структуры двух только что официально запрещенных Императором тайных общества: Гэнёся или Общество Темного океана, и Кокурюкай или Общество Черного дракона, известное также как Общество реки Амур, - японцы величали ее Черным драконом. Членов первого из них объединяла сверхидея японской экспансии в тихоокеанском регионе вообще, а второго - конкретно на русском Дальнем Востоке...

   В сумерках, с тихим всплеском, полноводная Аракава приняла мечи и вакидзаси ушедших. Те, кому выпала честь доставить тела родственникам, уехали первыми со своим печальным грузом. Осушив по прощальной токкури сакэ, расстались, отправившись по своим насущным делам и большинство "новых 47-и ронинов", участников этой кровавой "тайной вечери". И лишь полковник Хаттори и его молодой товарищ, лейтенант Доихара Кэйдзи, на чью долю выпала миссия погребения ритуальных клинков, долго еще стояли на берегу, неторопливо беседуя о чем-то своем...