Загадочная душа и сумрачный гений (СИ)

   Вы ведь, сэр Чарльз, несомненно, читали его великолепные "Основы американской внешней политики"? Лично для меня этот труд до сих пор остается настольной книгой. Я возвращаюсь к ней, когда что-то в действиях "белых американцев" начинает вызывать вопросы или опасения. Ибо при всей нашей близости с ними, мы не единое целое, как по ментальности, так и по общему мировосприятию.

   - Конечно, читал, и, откровенно говоря, милорд, перспектива личного знакомства с мистером Хартом мне весьма импонирует.

   - Безусловно, это выдающаяся личность, как и мистер Тафт. Но лично мне оба они будут действительно импонировать лишь тогда, когда искренне и полностью осознают, что время сидения на том берегу для янки закончилось.

   Правда, рассчитывать сейчас на подписание каких-то обязывающих документов американцами, не следует. Как и мы, естественно, не подпишем никакого формального антигерманского или, тем более, антирусского союза.

   Другое дело, что мы должны будем всесторонне обсудить проблему и, в идеале, прийти к трехстороннему джентльменскому соглашению на случай угрозы любого германо-российского союзного выступления в Европе. Переводить же тему в глобальную плоскость мне не хотелось бы. Так как янки непременно начнут увязывать свое участие в деле со "свободными дверями".

   Если бы с нашей, европейской стороны выступали только мы с Вами, Премьер-министр и лорд Эшер, пожалуй, я мог бы не слишком волноваться за исход всего дела. А сейчас, я откровенно опасаюсь, как бы галльская горячность не спутала нам карты.

   - Но президент у французов - вполне адекватен и сдержан, насколько я знаю.

   - Я опасаюсь темперамента мсье Делькассе, а также изрядно расшатанных нервов Вашего французского коллеги по дипкорпусу в Петербурге. Ведь кроме всего прочего он настрочил в свой МИД панический меморандум о грядущей российской экспансии в Индокитай, в связи с явно наметившимся курсом Петербурга на дружбу с Сиамом. Мсье Теофиль любезно дал мне ознакомиться с этим документом.

   И тут как раз вырисовывается главная задача для Вас, друг мой: пользуясь правом владения самой свежей информацией из русской столицы, горячие галльские головы вовремя и тактично остужать.

   - Я понимаю это, маркиз.

   - Не сомневаюсь, что с Вашими талантами, Чарльз, Вы вполне преуспеете в этом тонком деле...

   - Что же по поводу Индокитая и прочих пустых разговоров о грядущей российской экспансии, то мое мнение остается неизменным: сегодня в Петербурге никто ни на что подобное замахиваться не станет. Страна изрядно поиздержалась на войне с японцами. А уж говорить еще и о подготовке русских к военному столкновению с Францией - это действительно плод больного воображения. На задуманные и уже объявленные царем реформы нужны десятилетия мира и огромные деньги. Так что в этом плане Столыпин - абсолютный реалист.

   Вы ведь знаете состав их нового Кабинета?

   - Конечно.

   - В нем примечательно полное отсутствие "ястребов". Ни Сахаров, ни Дубасов, не являются ярыми алармистами. Все же остальные портфели розданы людям, готовым все силы положить на реформы - то есть, на внутригосударственные вопросы. Таким образом, по моему разумению, сейчас русский медведь желает одного: чтобы его в берлоге не беспокоили. И даже неизбежные вопросы по проливам и Персии не будут ставиться русскими с видами на перспективы географических приращений...

   В том же, что царь с распростертыми объятиями принял в своей столице кузена с его рурскими и гамбургскими воротилами, я лично не вижу признаков роста агрессивности. В отличие от французов, германцы оказались готовыми на более выгодные для Петербурга условия промышленных инвестиций и кооперации. В этом все дело.

   Вдобавок, свой и так громадный парижский долг Николай критически увеличивать не желает. Он воспринимается им как удавка. И позволять галлам решительно влиять на его политику с помощью этого рычага он, судя по всему, больше не намерен. Отставка фон Витте, в этом плане, - жест показательный... Кстати, еще раз об аналогиях. В отличие от печального конца Фуке, бывший русский суперинтендант получил "за труды" не камеру и железную маску, а почти полмиллиона наличностью.

   - Еще не вечер, мой дорогой, - Ленсдаун скептически улыбнулся, - Я знаю, что Ваш хороший приятель страшно возмущен такой царской неблагодарностью. Но стоит ли ему по-детски горячиться? Вспоминая эпизод трехмесячной давности, с походом рабочих столицы на Зимний дворец, могу предположить, что это печальное фиаско еще получит свое продолжение...

   - Будем надеяться на лучшее, милорд. Хотя воссоздание царем Секретного приказа и наводит на серьезные размышления. Как тонко подметил в одной из бесед дядя Николая, генерал-адмирал: "Мальчик вырос, теперь всем нам предстоит считаться с этим".

   - А кто-то в сферах наивно полагал, что он вечно станет бегать к ним за советом?

   Что касается отъема у ведомства фон Плеве функций политической полиции, то мне лично представляется, что дело в первую очередь в том, что Николай не хочет, едва избавившись от одного министра с почти диктаторскими полномочиями, менять его на другого такого же честолюбца.

   А господин Зубатов, в свое время изгнанный Плеве с позором со службы, как раз и станет очень серьезным противовесом для амбиций своего бывшего начальника. Кроме того, его опыт создания в Москве тред-юнионов, похоже, будет царем в ближайшее время использован в сфере реформы трудовых отношений.

   Резюмируя это, могу лишь сказать, что с мнением Великого князя Алексея трудно не согласиться. И времена нам предстоят трудные. Такой вот, занятный каламбурчик...

   - Как Вы считаете, стоит ли нам уже сейчас поднимать вопрос о визите короля в Петербург?

   - Я уже это сделал. Но пока кое у кого есть на этот счет сомнения. И организовывать такой визит нужно не скоропалительно. На тщательной подготовке я буду настаивать...

   Конечно, германец нас опередил. Но у него были все карты на руках! Прояви мы поспешность в этом тонком вопросе, как бы она смотрелась со стороны? Как признание нами поражения? Это Вильгельм мог представить все как результат душевного порыва друга и союзника, пусть и не формального. Так что, на мой взгляд, сейчас правильнее ставить вопрос о поездке в Петербург президента Франции.

   Возвращаясь к визиту кайзера в Россию: экономика - экономикой, но, согласитесь, и внешнеполитическая составляющая тут на лицо. Вы же не будете отрицать очевидное: во многих петербургских коридорах весьма болезненно отреагировали на позицию Парижа в ходе русско-японской войны. Как и на наше с галлами Сердечное согласие. И речь даже не о конфиденциальных письмах в Форин офис Ламсдорфа, личном послании королю от царя или о демаршах Бенкендорфа.

   - Не буду спорить, милорд. Тем более, что подтверждения тому я слышал от многих русских неоднократно. Это в полной мере отражено в моих отчетах, - согласно кивнул Гардинг, - Особо острые мнения высказывались во время кризиса вокруг порта Антивари и закрытия для их флота Суэцкого канала.

   Остается лишь признать, что японцы сумели подложить нам свинью дважды. Во-первых, когда они начали боевые действия против русских, не получив от нас на это однозначного одобрения, причем без объявления войны, не задумавшись о том, что не судят лишь победителя. А во-вторых, угробив флот, они умудрились ее столь бездарно и скоропалительно завершить.

   Немцы же исключительно грамотно воспользовались сложившейся конъюнктурой, оказав русскому самодержцу действительно серьезнейшую помощь в прошедшей войне. Одни их радиотелеграфы, полевые гаубицы и новая взрывчатка, тротил, чего стоили. Мы же, к сожалению, решительно помешать этой контрабанде не смогли. Или не захотели.

   - Я понимаю, камушек в мой огород. Но, мой дорогой Чарльз, это ведь не Вам, а мне Его величество заявил: "Война с Россией и Германией сейчас - форменное безумие!"