Невозвращенцы (СИ)

После того, как появились первые данные аэрофотосъемки и наличие разумных существ человекообразного вида было доказано, группа получила задание выдвинуться через замерзший океан к горам, любым способом форсировать горную преграду и дойти до зоны обитания аборигенов. Далее действовать по обстоятельствам. Основное задание — наблюдение за аборигенами и обнаружение мест, пригодных для создания долговременной базы.

На девятый день перейдя через аномалию в час ночи на Землю-2 группа направилась в южном направлении в сторону гор, отделяющих материк от студеного северного моря. Пройдя к рассвету порядка ста тридцати километров, группа приступила к поискам способа преодолеть горный хребет. Таких возможных способов было два. Либо найти перевал, что сопряжено с долгими поисками и опасным подъемом и спуском, либо найти дельту какой-либо реки, чтобы по ровному берегу, или вдоль берега, или по воде — машина давала возможность форсировать водные преграды, перебраться на материк.

От поисков перевала Александров отказался сразу же, так как БРДМ был нагружен сверх меры предметами, обеспечивающими функционирование машины и экипажа в условиях глубокой заброски, а, вдобавок, тащил за собой прицеп — герметичный контейнер с топливом. Имея на руках снимки со спутника, на которых можно было найти проем в стене гор, командир группы принял решение форсировать преграду по реке. Ближайшая найденная река оказалась непригодна для перехода гор, поэтому только на следующий день группа уже по другой реке, для чего пришлось сделать крюк в семьдесят километров, оказалась на южной стороне горной цепи. Около этой речки группа оборудовала замаскированный вспомогательный лагерь с радиомаяком, проверила состояние транспорта, надев на колеса цепи для повышения проходимости, заправила внутренние и навесные баки «под горлышко» из цистерны, которую тоже планировалось оставить здесь, и отправилась в путь на юг.

Согласно данным спутниковой съемки ближайшее некрупное поселение — деревня на дюжину домов, находилось примерно в восьмистах километрах от временного лагеря. Если по шоссе, то БРДМ преодолел бы это расстояние менее чем за сутки — и затратил всего лишь пятьдесят процентов имеющегося топлива. Однако до шоссе на этой планете еще не додумались, поэтому ехать приходилось по тундровой целине.

Движение по тундре тоже происходило довольно быстро — видно далеко, почва ровная, жесткая, каменистая, хоть и влажная. Однако вскоре тундра кончилась и начался лес. Лес по сравнению с тундрой для движения на машине был адом. Встречались разные типы леса — он напоминал то сибирскую тайгу, то бор из мачтовых сосен, то густой ельник из детских кошмаров. Иногда приходилось объезжать краем болота, иногда — буквально протискиваться между вековыми деревьями, даже на юрком БРДМ — машине с высокой маневренностью и проходимостью, передвигаться было очень трудно. Темп движения сильно упал, поэтому шестьсот километров были пройдены только к концу восьмых суток от переноса.

Ко всему прочему отряд уже слишком близко подобрался к местам проживания аборигенов — если до деревни триста километров, то кто знает — может до выселков, скрытых от всевидящего ока спутника не вовремя пролетевшим облаком — километров двести. А, значит, до охотничьих сторожек может быть и сто, и пятьдесят километров. Поэтому машину было решено оставить, замаскировав ее в буреломе и поставив вокруг растяжки. Радиомаяк, аналогичный оставленному во временном лагере, был установлен под БРДМ — во избежании повреждений от падающих веток или мелких животных. Взяв припасы из расчета на десять суток, стандартный одинарный боекомплект, рацию, которая связывалась с временной базой около точки перехода, отряд углубился в чужой лес уже пешком.

Лес представлял собой смесь из различный видов деревьев, встречались и лиственные, и еловые породы, это говорило о том — что зимой здесь достаточно тепло. На такой широте на Земле росли только карликовые березы, здесь же сказывалось влияние северного горного хребта, защищавшего от холодных ветров. Отряд буквально прорывался сквозь заросли малины, черники, в сосновых борах приходилось топтаться по брусничнику. Грибы — какие хочешь и сколько хочешь — один раз отряд вышел на полянку заросшую белыми грибами так плотно, что некуда было поставить ногу — эту полянку отряд даже сфотографировал якобы для отчета, а на самом деле — себе на память. Вокруг все буквально кишело живностью — летало, бегало, ползало, подкрадывалось, поедало друг друга. Около маленькой, но быстрой, речушки, которая текла на север, Александров, заядлый рыбак, долго стоял не в силах отвести глаз от спокойно стоящий около берега рыбы. Рыба была скромных размеров — метра два — не больше. Что это была за рыба — сом, осетр или щука майор так и не рассмотрел, но оттаскивали его от реки силой. Это был сущий рай для человека, любящего лес, охоту и рыбалку. И вот по этому изобильному лесу отряд шел питаясь своим собственным сухим пайком, ни ягодки не сорви, не говоря уже про охоту и рыболовство, только воду пили из ручьев, предварительно положив в нее обеззараживающие таблетки — биологическая осторожность превыше всего.

Следует отметить, что животные стали реагировать на присутствие людей по-другому — если в тундре животные лишь удивленно таращились на людей, и их приходилось буквально объезжать, то сейчас при виде людей животные убегали прочь, и это говорило о том, что людей животные здесь узнавали, и что люди эти представляли опасность. На деревьях кое-где стали появляться зарубки, сломанные по особому ветки, места стоянок с закопченными камнями — в общем все предупреждало о приближении к людям, поэтому темп движения постепенно понижался.

С первым местным жителем разведка столкнулась буквально нос к носу уже на второй день пешего хода. Очередной просвет в лесу вывел группу на стоящую на лесной поляне небольшую бревенчатую избушку совершенно привычного вида. Возле избушки стояли стойла, накрытые ветками, поленница, из печной трубы поднимался дымок. На вид совершенно обычная охотничья сторожка, какую можно увидеть и в сибирской тайге сейчас, и в подмосковном лесу лет сорок назад. По жесту Александрова отряд рассредоточился в лесу по периметру поляны, чтобы прикрыть возможный отход или предупредить о новых «посетителях».

Два часа наблюдения выявили следующее. В доме присутствовал один человек, что доказывалось термосканированием дома и одной лошадью самого обычного вида в стойле. Человек, который находился в избе несколько раз выходил на улицу по различным делам. Это был уже немолодой и полностью седой мужчина, одетый в кожаные штаны, рубаху из грубого небеленого полотна. Мужчина был бос. На поясе у него висел тяжелый металлический нож в кожаных ножнах. В течение всего времени наблюдения никто не подходил к дому, никто не уходил, да и по действиям аборигена можно было понять, что он никого не ждет. Таким образом, это был практически идеальный вариант для взятия языка — одинокий, в лесу, долго никто не схватится, да и в случае чего тело можно легко спрятать. Вполне естественно — пошел на охоту и волки загрызли, или на медведя наткнулся…

Языка решено было брать, когда он следующий раз выйдет из дома. Внутри дома его было брать опасно, так как планировка, а также возможное оружие гарантировали этой операции неприятный финал. Неприятный, естественно, не для спецгруппы, вооруженной по последнему слову техники, а для языка, которого все же требовалось взять живым и не сильно поврежденным. Поэтому в прикрытое деревянными ставнями окно была закинута граната со слезоточивым газом. Когда кашляющий и трущий глаза местный житель, что не помешало ему схватиться за нож, когда он увидел кто его ждет, выскочил из дома, двое спецназовцев простенько его скрутили, отобрали ножик, и для верности вырубили его, после чего все дружно перебрались в дом.

Пока охотник приходил в себя, спецназовцы обыскивали и проверяли дом, параллельно ведя видеозапись. В доме была печь, сложенная из кое-как притертых камней и обмазанная глиной, бревенчатые стены, бревенчатый пол с настилом из жердей поверх. Крыша из веток и соломы. В единственной комнате стоял тяжелый дубовый стол, лавки, сундук и лежанка, с накиданными на нее мехами. Простая и дешевая утварь — деревянные ложки, деревянные миски и глиняные горшки. В небольших сенях лежало немного сена — на корм лошади, так как других домашних животных найдено не было. На заднем дворе были расположены рамы, на которых были растянуты на просушку шкурки мелких пушных животных — белок, бобров, лис, а также отхожее место. В общем, это была обычная лесная сторожка раннего средневековья, где человек живет в теплое время года охотой, и очень редко — зимой.