За горизонт (СИ)

Впрочем, болезных у нас в отряде теперь два.

Поутру Тихий решил, что термиты успокоились, и двинул за оставленным на позиции пулемётом.

Термиты не успокоились, и Тихий теперь совсем не тихий. Держится он молодцом, даже пришел помогать с погрузкой железа. Вот только сквозь зубы ругается не переставая.

Склоны кажущегося бесконечным ущелья неожиданно приняли в сторону, открыв захватывающий дух вид на долину «Длинной реки», как назвали ее местные китайцы.

Невесомая ткань облаков, поднимаясь из долины, рассекается зубцами гор. Совершенно феерическое зрелище — накрытые белой шапкой облаков горы и переливающаяся сочными цветами долина под абсолютно чистым небом. Склоны Северного Кхам, плавно изгибаясь, сливаются с горизонтом на западе и востоке. Изгиб хребта образует нечто похожее на гигантскую чашу, наполненную сочной зеленью субтропических лесов и бликами многочисленных водоемов. К северо–востоку река разливается до размеров озера. Если бы не знал, что это именно озеро, вполне мог подумать, что в этом месте река впадает в океан.

Дорога пошла вниз и, немного попетляв по склонам, уперлась в блокпост.

Брутальный, сложенный из крупных каменных блоков, бруствер прикрывает не менее суровый, ощетинившийся стволом пулемета блокгауз. Колею перегораживает основательный полосатый шлагбаум. Чуть в сторону от шлагбаума под широкополым грибком бруствер еще одной огневой точки.

Основательно тут люди обосновались. И службу несут не за страх, а за совесть.

Почему так? А потому что, во–первых — чистенько вокруг, хоть операции делай. Все мешающие обзору кусты и чахлые горные деревца срублены под корень, даже трава и та местами выкошена. Подобная чистота — первый признак дисциплины.

Во–вторых, часовой у шлагбаума одет, не знаю даже, как сказать, по уставу что ли. Кожа берцев начищена до блеска, пятнистая форма явно гладилась недавно. Аккуратно пострижен. Чисто выбрит опять же.

И спокоен, как удав.

Когда на тебя, ревя и лязгая, выкатывается восемь тонн брони, должна эмоция проскочить. Страх или любопытство, а этот, как часовой у мавзолея. Расслабленно сложил ладони на заткнутый за пояс огромный, кривой тесак и наблюдает за подъезжающей бронемашиной.

Пока рассматривал часового, пропустил появление из блокгауза местного командира. Что характерно, с таким же кривым свинорезом за поясом.

После недолгих, буквально на пару фраз, переговоров часовой поднял шлагбаум и жестами указал на широкую площадку позади блокгауза.

С обратной стороны фортификация выглядит точно так же. Отличие лишь в сложенном в том же архитектурном стиле капонире, с торчащими над ним дугами безопасности джипа, и закрепленном на этих дугах ручном пулемете.

— Вольф, это кто такие?

— Гуркхи, очень годные вояки. Орден удачно завербовал почти две сотни для поддержания порядка в Азиатских анклавах.

— И как справляются?

— Двумя сотнями, без тяжелого вооружения много не навоюешь. Но долину реки от Бейджина до Шанхая они держат крепко.

— Хм, гуркхи работают на Орден?

— Нет, после перехода Орден обеспечил их оружием и снаряжением на много лет вперед. А вот кормят их местные общины. Тут ведь как, — немец глотнул из фляги. — В долине реки кого только нет: тайцы, лаосцы, малайцы, кхмеры, филиппинцы, корейцы, индийцы и, естественно, китайцы. Причем я сильно укрупняю. Те же индийцы делятся на тучу народностей, племен, кланов, каст. Да и китайцы отнюдь не единый монолит. И все это адское варево бурлит в долине Реки. Так вот, гуркхи подчиняются исключительно письменным приказам местного «парламента» или, скорее, совета племенных старейшин, разбавленного интернационалом полевых командиров. И ни в какие межплеменные разборки не лезут. По большому счету такая ситуация всех устраивает. Главным образом тем, что предотвращает крупные конфликты между племенами. Серьезные дядьки решают проблемы на сходке, а выскочек заземляют гуркхи.

— Успешно заземляют?

— По–разному. Ты в курсе кто такие красные кхмеры?

Что я знаю про кхмеров? Народность в Индокитае, живущая преимущественно в Кампучии (употребляемое в СССР название Камбоджи), и понемногу во Вьетнаме, Таиланде и Лаосе.

Под «мудрым» руководством товарища Пол Пота, проникшаяся идеями маоизма, часть кхмеров в кровавом угаре под корень отгеноцидила инакомыслящих соплеменников. Заодно вбив и без того не сильно развитую Кампучию в каменный век. Когда инакомыслящие закончились, Пол Пот решил порезвиться на территории соседних государств.

Чем руководствовался мудрый кормчий, лично мне неизвестно, возможно, рассчитывал на помощь китайских товарищей. Но выбор пал на Вьетнам — страну, где еще дымились подбитые танки и вертолеты армии США. Между прочим, США до этого момента не знали поражения в войнах.

Офигевшие от подобного неуважения, вьетнамцы бросили к Пномпеню танковые клинья, быстро переведя красных кхмеров на нелегальное положение. Не помогли даже вписавшиеся за Пол Пота китайцы, попавшие под раздачу вьетнамской армии ничуть ни хуже кхмеров.

Хотя красные кхмеры оказались упертыми ребятами, и партизанская война в Кампучии не утихает по сей день (речь о 1996–97 годах).

Кратко делюсь с Вольфом своими куцыми знаниями о данной проблеме.

— В целом все именно так. А как мыслишь, за счет чего финансируются ушедшие в партизаны?

— Если речь идет о «золотом треугольнике», то думаю — опиум.

— Не совсем так. Наркотики тоже имеют место быть, но основной доход партизаны получали с добычи изумрудов на подконтрольных территориях. Видимо, на родине им стало совсем кисло, и группе «менеджеров среднего звена» удалось договориться с Орденом о переезде на новое место жительства. Если верить местным сплетням, цена вопроса — ведро необработанных изумрудов.

— Хм, я так понимаю, с созидательным трудом у подобного контингента чуть хуже, чем никак. И по приезду они сразу принялись за наведение революционного порядка исключительно в свою пользу.

— Правильно понимаешь. Постреляли маленько, пограбили, потопили десяток джонок, сожгли две деревеньки и пол–Шанхая. Теперь в горах засели и гадят оттуда понемногу. Вот с ними у гуркхов основные проблемы. Индивидуально кхмеры скверно подготовлены, но их намного больше, у них единоначалие и очень сурово с дисциплиной.

— Весело тут.

— Азиаты, что с них взять.

— Что–то долго наша охрана с гуркхами договаривается.

— Разведданными обмениваются. Тихий и его тройка им мало интересны, а вот Дензел и Грета могут немало интересного рассказать.

— Вольф, а чего боец у шлагбаума твой броневик так глазами ест. Ты гуркхам «Ящерку» продаешь? Если, конечно, это не коммерческая тайна.

— Им. Последнее время их патрули несут большие потери. Джип слабая защита против автоматчика в кустах.

Мое любопытство обламывает сухонький мужичонка неопределенного возраста с красным крестом на рукаве и груди.

— Вольф, это кто?

— Врач санитарной службы. Осматривать нас будет, чтобы заразу в анклав не занесли.

Хм, серьезный подход. Пограничная служба, санитарная служба — все признаки государственности налицо.

С немцем санитарный врач лишь поздоровался и справился о самочувствии. Здоров, как рогач, вот и чудно. Тогда займёмся вами, молодой человек.

На немецком врач говорил с очень смешным акцентом, явно подбирая слова и про себя выстраивая фразы.

Осмотр занял минуты три, не больше.

— Откройте рота, позалуйста. Закатайте рукав, шалобы есть? — санврач проверил цвет глазного яблока. Посветил фонариком мне в пасть. Пощупал пульс.

— Жалоб нет.

— Нагнитеся, позалуйста. Ниже, позалуйста.

— Может еще и ягодицы раздвинуть?

— Зачема ягодитса? Ягодитса не надо, — врач что–то поискал в моей причёске.

— Вдруг у меня там геморрой или с геморроем можно?

Шутки доктор не понял, — О, геморрой! Будите в Бейджан, посетите аптеку госпози Лю–Юу. У нее есть отличный смазка… эээ, мазь от геморрой.