Я - обычный

— Константин, если не ошибаюсь? — Расплылся в улыбке вновь прибывший. Приятно, приятно, наконец, с вами познакомится. Наслышан о вас много хорошего, особенно в последние несколько недель, и действительно рад нашей с вами встрече. Если бы не обстоятельства, в виду которых вы находитесь в столь некомфортном для себя положении, я предложил бы вам коньяка или кофе, а так прошу меня простить великодушно, не судьба. Позвольте представиться, профессор Синицын, руководитель местной лаборатории и испытательного центра.

— Не соблаговолите ли, профессор, если не затруднит, принести воды, а то сам не могу, а во рту будто пустыня, — попросил я, вопросительно взглянув на толстяка. — Газ этот, знаете ли, да и вообще.

— Ну конечно, — вскинул руки толстяк, — принеси, — уже Марику, сухо и властно, будто к ветоши.

Мой бывший соратник мгновенно исчез, и вскоре появился со стаканом, наполненным спасительной жидкостью.

— Давайте я вам помогу, — с готовностью предложил Синицын, и присев на край стола поднял мне голову и прислонил к губам стакан с холодной водой. Я глотнул раз, другой, третий, стало легче. — Пошел вон, — это снова Марику, — стой у двери и никого не впускай. Будут искать, скажи, у меня дела первостепенной важности, пусть ожидают, пока освобожусь.

Сухо кивнув, человек в черной форме исчез за дверью, а профессор, дождавшись пока я опустошу стакан, по молодецки соскочил со стола и отошел к лабораторному шкафу. Загремело что-то стеклянное, потом стальное, послышалось бормотание в полголоса. Видимо толстяк что-то искал.

— Профессор, — решился я, — раз уж мы начали наш разговор на столь короткой ноге, не окажите ли мне услугу? Совсем пустяк, мелочь, но буду вам весьма признателен.

— Развязать не могу, — почти по правде огорчился Синицын, — сбежите же, да еще, не ровен час, мне по шее достанется, а я, как бы вам это точнее передать, очень не люблю физическое воздействие. Ну, вот же он, помню, оставлял.

Профессор вернулся к столу и защелкнул на моей шее толстый стальной обруч, в пару пальцев толщиной.

— Это для безопасности, — пояснил он. — Не люблю сюрпризов. Вы, главное не беспокойтесь, ничего опасного лично для вас, пока глупости не начнете делать.

— А когда начну? — Поинтересовался я, пытаясь скосить глаза так, чтобы оглядеть свое новое «украшение».

— В кармане у меня датчик, — с удовольствием пустился в объяснения ученый. По сути, брелок с кнопкой. По сигналу с брелка в ошейнике активируются пневмошипы, небольшие, но вполне достаточные, чтобы пробить вам шею и повредить артерии. Одно нажатие кнопки, и все, вы покойник. Ненадолго правда, вирус быстро сделает свое дело, и вы пополните бесчисленные ряды живых мертвецов. Хотя я бы лично вам этого не рекомендовал.

— Я не заражен, профессор, — я отрицательно замотал головой. — Я же жив, жив до сих пор.

— Пустое, любезный, — улыбнулся Синицын. — Заражены все. И вы. И я. Все без исключения. Пятнадцать процентов имеющих иммунитет это не те, кто выжил, а те, кто может себе позволить существовать на этой земле и не подвергнуться мутации. Понимаете? Ваш организм попросту закрыл вредоносный материал, запечатал его до поры до времени, и как только организм даст сбой, а именно умрет, вирус высвободится на свободу и, задействовав оставшиеся ресурсы, поднимет вас из небытия. Страшная судьба, на самом деле. Вы даже будете понимать, что происходит, у вас будет память, отрывочная, лоскутная и не больше чем у аквариумной золотой рыбки.

Затем начался рутинный медосмотр. Синицын заставил меня высунуть язык, оттянул веко, пощупал пульс и измерил давление, и в конце долго и нудно расспрашивал о моих недомогания. Под конец он удовлетворенно потер ладони.

— Противопоказаний нет, как в вашей медкарте, что мы изъяли из поликлиники, где вы стояли на учете, так и вашем нынешнем состоянии.

— Противопоказаний для чего? — удивился я. Внешне я был абсолютно спокоен, но сам бог свидетель, чего это мне стоило. Внутри черепной коробки бушевал шторм из мыслей и эмоцией. Что со мной будут делать, зачем это все? Неужели моя судьба будет такой же, как у несчастного Басурмана, и через несколько дней я превращусь в монстра с метаболизмом, сжигающим организм изнутри? Что же, своими опрометчивыми поступками я это вполне заслужил. Подвел друзей, любимую девушку, подставив под удар свою группу, попался в явную ловушку, проглядел шпиона. Не получится из меня лидера, а мутант, наверняка выйдет неплохой. Обычный, правда, мутант.

— Ах, вы об этом? — улыбнулся толстяк. — Противопоказания для введения препарата. Это своего рода активатор мозговой деятельности. Нет, что вы, я вижу в ваших глазах страх? Обоснованно, но не о том думаете. Судьба у вас другая.

— Ладно, Синицын, — устало вздохнул я и прикрыл глаза, не желая наблюдать, как чертов жирдяй втыкает в мою вену иглу от капельницы. — Бросьте эти недомолвки. Если уж я попал к вам на стол, то имею право знать, что происходит.

— Вам как, — хитро прищурился Синицын, присоединяя к игле трубку. — В общем или конкретно.

— Конкретно, в общем. — Выдавил я из себя. Странная, беловатая жидкость начала опускаться из прозрачного пластикового мешочка. — Вижу, вы явно более осведомлены обо всех случившихся событиях, так что правды хочется перед смертью.

— Вольному воля, — улыбнулся профессор, отмечая что-то в бланках и подключая мне на лоб и грудь присоски какого-то прибора. — Только долгий рассказ выйдет.

— Ничего, — кивнул я. — Валяйте. Времени у меня предостаточно.

Профессор с сомнением посмотрел на часы.

— Хорошо. Слушайте. То, что вы называете катастрофой, намеренная, годами планировавшаяся акция, с использованием последних новейших образчиков биологического оружия. Штаб-квартира компании «Новый мир», находящаяся в Москве, ныне более не представляющей столицу, в течение многих лет частным образом разрабатывала различные биологические препараты, мутагены и газы, исходя, естественно из заказов Министерства Обороны и ряда высокопоставленных чиновников в руководстве страны. В мире назревал кризис. Кризис продовольственный, кризис демографический, кризис веры и кризис самого человека, медленно, но уверенно опускающегося на уровень жвачного животного, потребителя и сутяги. Многие, способные мыслить, в том числе и ваш покорный слуга видели это. Мы видели загрязненные реки, искалеченные леса, войны уничтожающие, бог с ней с живой силой, великолепные произведения искусства, машины своим выхлопом разрушающие озоновый слой, крышу нашего общего дома, и приходили в ужас от того, что сделает человеческий сброд с планетой в следующие десять-пятнадцать лет. Благо мы были не одни, инициатива пришла сверху. Задачей стояло полное уничтожение всех недостойных, сжатые сроки и стопроцентное попадание. Была впрочем, еще одна задача, в процессе выполнения которой мы наделали массу ошибок, но об это после.

— Вы решились заняться массовым геноцидом? — Полюбопытствовал я. Странное дело, жидкость в мой организм поступала, и пакет уже наполовину опустел, но особых изменений в самочувствии не ощущалось. Скорее бодрость, повышение тонуса. Может это временный эффект?

— Называйте, как хотите, — пожал плечами толстяк, — но если вы называете геноцидом истребление полевок, уничтожающих урожай, или выведение клопов из матраца, то и наши действия можете отнести к таковым. Вам еще интересно, мой друг?

— А то, — кивнул я. — Я же все терзался, откуда уши растут, а тут вы мне такой подробный и точный подарок. Продолжайте, милейший профессор. — В этот момент в мозгу оформилась идея выдавить Синицыну глаза, но руки, на беду, все еще были связанны.

— Слушайте дальше, — профессор поудобнее устроился на стуле, положив руки с толстыми пальцами-сардельками на колени. — «Новый Мир» не был ни жаден, ни глуп. Переговоры были проведены со всеми главами государств, хоть как-то заслуживающих внимания, и я вам доложу, никто не воспротивился этой идее. Поступали предложения, что наши методы не гуманны, но затягивать было нельзя.