Обреченные на победу

– Слышал, – сознался я.

– Так что я – не ваша жена. Я пришла, чтобы объяснить это вам. Мне очень жаль, но я – не она.

– Хорошо, – отозвался я.

– Вот и славно. Прекрасно. А теперь я пойду. Извините, что бросила вас на столы.

– Сколько вам лет? – спросил я.

– Что? А в чём дело?

– Просто любопытно. И ещё, мне не хочется, чтобы вы так сразу уходили.

– Не пойму, какое значение может иметь мой возраст, – искренне удивилась она.

– Со времени смерти Кэти прошло уже девять лет, – объяснил я. – Мне интересно, сколько времени они выжидали, прежде чем пустили в дело её гены и создали вас.

– Мне шесть лет.

– Надеюсь, вас не оскорбит, если я скажу, что вы нисколько не похожи на тех шестилеток, которых мне доводилось встречать прежде.

– Да, я выгляжу немного старше своего возраста, – ответила она. И добавила, немного помолчав: – Это шутка.

– Я знаю.

– Люди часто этого не понимают. Дело в том, что большинство людей, с которыми я имею дело, примерно такого же возраста, как и я.

– На что это похоже? – спросил я. – Я имею в виду, быть взрослым человеком шести лет от роду. Не имеющим прошлого.

Джейн пожала плечами.

– В один прекрасный день я проснулась, не зная, где нахожусь и что происходит. Но я находилась в этом теле и многое умела. Разговаривать. Двигаться. Думать и сражаться. Мне сказали, что я солдат Специальных сил, что пришло время начать обучение и что меня зовут Джейн Саган.

– Милое имя.

– Оно было выбрано случайным образом. Имена у нас самые обычные, а в качестве фамилий используются по большей части фамилии знаменитых земных учёных и философов. [14] В моей роте есть Тед Эйнштейн и Джулия Пастер. Сначала мы, конечно, об этом не знаем. В смысле об именах. Позже, когда немного разовьётся самосознание, мы узнаем кое-что о том, как были созданы. Ни у кого из нас не имеется больших воспоминаний. Только после встреч с живорождёнными понимаешь, что в тебе есть что-то особенное. Но мы редко встречаемся с ними. И почти не общаемся.

– Живорождёнными? – переспросил я.

– Так мы называем всех вас. Не таких, как мы, – объяснила она.

– Если вы так редко встречаетесь, что же вы делали в закусочной?

– Мне захотелось гамбургер, – честно созналась она. – Не то чтобы нам запрещалось такое общение. Мы сами его избегаем.

– Вы когда-нибудь задумываетесь о том, из кого вас сделали?

– Иногда, – ответила Джейн. – Но мы не можем этого узнать. Нам не рассказывают о наших исходниках – о людях, из которых нас делают. Знаете, ведь у некоторых использованы гены сразу нескольких человек. Но ведь они все равно мертвы. Наверняка мертвы, иначе их гены не использовали бы для изготовления нас. И мы не знаем, нет ли в Колониальных силах кого-нибудь, кто может быть с ними знаком. А такие встречи, по-видимому, происходят крайне редко. Из вас, живорождённых, мало кому удаётся долго прожить здесь. Так что я не знаю ни одного случая, чтобы кто-нибудь встретился с родственником своего исходника. Или с мужем.

– Вы показали фотографию вашему лейтенанту? – спросил я.

– Нет. Хотя он меня спрашивал. Я сказала ему, что вы переслали мне свой собственный портрет из земной жизни и что я его стёрла. Пришлось так поступить и на самом деле – на случай, если он решит проверить. А что мы тогда сказали друг другу, я не говорила. Вы можете снова передать её мне? Фотографию?

– Конечно, – отозвался я. – Если хотите, у меня есть и другие. А если вы хотите что-нибудь узнать о Кэти, я могу рассказать.

Джейн задумчиво уставилась на меня; в неосвещённой комнате она ещё больше походила на мою жену. Я чувствовал, что от её вида у меня немного щемит сердце.

– Не знаю, – сказала она после продолжительной паузы. – Я сама не знаю, чего хочу. Позвольте мне подумать об этом. А пока что дайте мне только эту фотографию. Пожалуйста.

– Я уже посылаю её.

– Мне нужно идти. И учтите: меня здесь не было. Если мы с вами столкнёмся где-нибудь в другом месте, не показывайте виду, что мы встречались.

– Почему? – поинтересовался я.

– Пока что это важно.

– Договорились.

– Дайте мне взглянуть на ваше обручальное кольцо, – вдруг попросила Джейн.

– Прошу.

Я торопливо стащил его с пальца. Она бережно взяла колечко и посмотрела сквозь него.

– Там что-то написано.

– «Моя любовь вечна – Кэти», – сказал я. – Она заказала выгравировать эту надпись перед тем, как подарила его мне.

– Вы долго были женаты?

– Сорок два года.

– А вы сильно любили её? Вашу жену. Кэти. Ведь, возможно, когда люди так долго женаты, они остаются вместе просто по привычке.

– Бывает и так, – согласился я. – Но я очень сильно любил её. Всё время, пока мы были женаты. Я и теперь люблю её.

Джейн встала, снова окинула меня долгим взглядом, вернула мне кольцо и ушла не попрощавшись.

– Тахионы, – сказал Гарри, не дойдя до столика, за которым завтракали мы с Джесси.

– Сам такой, – отозвалась Джесси.

– Очень остроумно! – возмутился Гарри, подсаживаясь к нам. – Объяснить, как рраей узнали о нашем прибытии, можно через тахионы.

– Грандиозно! – воскликнул я. – Вот только если бы мы с Джесси хоть что-нибудь знали об этих зверях, то, наверно, ещё больше радовались бы.

– Это такие экзотические элементарные частицы, – пустился в объяснения Гарри. – Они перемещаются быстрее света и двигаются во времени назад. До сих пор их существование подтверждалось исключительно теоретически. Сами понимаете, зафиксировать то, что со сверхсветовой скоростью движется от конца к началу времени, чрезвычайно трудно. Но теория скачкового двигателя учитывает присутствие тахионов во время каждого скачка – точно так же, как материя и энергия переходят из исходной вселенной в новую, тахионы оттуда переходят в ту вселенную, которую мы покидаем. Скачковый двигатель при работе создаёт определённую тахионную структуру. Если найти способ определять наличие тахионов, формирующих эту структуру, то можно будет узнать, куда и когда прискачет очередной корабль.

– Где ты смог это разузнать? – удивился я.

– В отличие от вас, лентяев, я не трачу времени, расхаживая впустую по спутнику, – укоризненно произнёс Гарри. – Я успел обзавестись друзьями во всяких интересных местах.