Приговор судьи

Но их же больше… намного больше! Здравый смысл во мне принялся неистово протестовать. Головастые убили всех этих несчастных. Что для них мы, два десятка усталых, плохо вооруженных людей? И, тем не менее, глаза сообщали мне совершенно об обратном. Невысокие, большеголовые фигуры в широких комбинезонах пятились под натиском «серых». Они даже не пытались защищаться, да и, собственно говоря, у них не имелось чем. Угодившие под солярочный дождь боевые диски вышли из строя. Они искрили и били током своих владельцев, чем вызывали в рядах головастых еще большее замешательство и панику.

И все же это был временный успех. Мысль о том, что мы можем победить, даже на миг не посетила мою голову. Еще минута другая и в бой вступят новые силы головастых, боевые диски которых не пострадали. А кроме того арсенал этих тварей наверняка не ограничивается личным оружием. Иначе как объяснить тот грохот, треск и неистовые человеческие вопли, что доносятся откуда-то из глубины этого гигантского зала.

До меня только сейчас дошло, что я продолжаю стоять на коленях в компании распростертых на полу трупов, что совершенно не представляю, где нахожусь, и что самое ужасное, остаюсь в преступном бездействии. И это в то самое время, как рядом сражаются и гибнут мои товарищи, мои друзья и близкие!

Меня словно взрывом подняло или лучше сказать подбросило с пола. Оказавшись на ногах, я глянул поверх голов «серых», которые, образовав вокруг меня круг, кромсали ненавистных головастых. От открывшегося взгляду зрелища я даже задохнулся. Это действительно был зал, огромный, однако не такой уж высокий, скорее всего подземный. Его тяжелый угрюмый свод по большей части был сплетен из так хорошо знакомых мне черных металлических лиан, меж которых то и дело проскальзывали извивающиеся малиновые молнии. Это низкое металлическое небо давило, словно всесокрушающий поршень исполинского пресса. Казалось, до того момента, когда он сомкнет свои металлические челюсти, осталось совсем немного, и тогда тысячи обезумевших от страха и ненависти живых существ навсегда покинут этот мир.

То что вокруг творится настоящее безумие, не требовало особых доказательств. Я видел отряды головастых, которые возникали словно из-под земли, в коконах из какого-то светящегося зеленоватого газа, натыкался взглядом на толпы грязных и оборванных людей, которые с дикими воплями кидались им навстречу. У меня закладывало уши от воя чудовищного оружия, которое своими невидимыми лучами превращало людей в пепел, и захлебывался отчаянием, когда видел, как те немногие храбрецы, которым все же каким-то чудом удалось прорваться, умирали от ударов голубых дисков.

Во всей этой с позволения сказать битве, а на самом деле жестоком истреблении моих соплеменников, я не видел ни малейшего смысла. Казалось, люди прорываются в это проклятое подземелье только лишь для того, чтобы умереть. Или это не так? Или они все же пытаются что-то предпринять, каким-то непонятным образом стремятся переломить ход сражения? Если это действительно так, то повстанцам следовало помочь, причем немедленно. Это единственный выход, единственный шанс на спасение, как для нас, так и для них.

Помочь?! Цирк-зоопарк, да как же тут поможешь, когда мы сами оказались блокированы головастыми, да еще очень и очень далеко от передовой лини, на которой шли главные бои. Я подумал об этом и удивленно, можно сказать совершенно по-новому взглянул на то место, куда угораздило свалиться наш маленький отряд. Вокруг было полно трупов, и это означало, что некоторое время назад здесь тоже бушевала кровавая резня. Именно резня, потому как тяжелое оружие не применялось. Повстанцы появились неожиданно и сцепились с головастыми врукопашную. Но что-то в их планах пошло не так, что-то не сложилось, и людей либо перебили, либо оттеснили, причем до того, как те смогли осуществить задуманное.

– Задуманное? – я прорычал это слово. – Черт побери, что же они задумали?

Мой взгляд заметался из стороны в сторону. Я отчаянно искал ответа на свой вопрос, и это было невероятно сложно. Во-первых, я не имел ни малейшего представления, что именно следует искать. Во-вторых, взгляд волей-неволей все время сваливался на Олега, Лешего и остальных наших бойцов. Получалось, что они сражались, рисковали своими жизнями ради меня и вместо меня, а вот такого дерьма я себе раньше не позволял. Полковник Ветров никогда не прятался за чужие спины.

Я отчетливо понимал это и все же не двигался с места, чувствовал себя мразью, последней сукой, но продолжал стоять и вглядываться в освещенный сиянием электрических молний, затянутый зеленоватым светящимся газом, испугано вздрагивающий от всполохов оружия полумрак. И вот как раз во время одной из таких вспышек я и заметил… Сперва это показалось миражом, наваждением, бредом. Мне даже пришлось дождаться следующего разряда, чтобы увидеть еще раз и поверить.

В полусотне метров от нас, прямо в пространстве между полом и тяжелым железным потолком недвижимо висел человек. Тело находилось горизонтально в положении лицом вверх, руки и ноги разбросаны, голова сильно запрокинута назад. Очередной, очень яркий и продолжительный всполох позволил разглядеть куда больше деталей: грязная рваная майка на тощем торсе уже не молодого человека, спутавшиеся седые волосы, сбитые кирзаки, в которые заправлены серые милицейские штаны с красным кантом.

– Толя! – я заорал так, что казалось заглушил грохот битвы.

Своим открытием, своей находкой, своей болью и своим страхом мне требовалось немедленно с кем-то поделиться, а потому естественно я кинулся к Лешему, единственному человеку, которому не требовалось ни чего объяснять, с которым мы понимали друг друга практически с полуслова. Нас с подполковником разделяло не более пяти шагов. Я преодолел всего три из них, и Андрюха тут же избавился практически от всех своих врагов. Одному он пропорол горло, а двое других отпрянули назад, причем с такой поспешностью словно увидели самого дьявола.

– Стой! – я не позволил Загребельному начать преследование – Гляди, туда! Присмотрись! – чтобы чекист увидел и хорошенько все понял, я обеими руками вцепился ему в плечи и рывком развернул в нужную сторону.

– Что за… – Леший с трудом отходил от горячки рукопашной схватки.

– Это Нестеров! Он там!

Я надеялся, что имя майора поможет, возымеет на Андрюху отрезвляющее действие, и это действительно произошло.

– Мент?! – с лающим хрипом выдохнул мой друг.

– Его надо снять! Скорей! – я рванулся в сторону, где в потоке какого-то странного, только сейчас замеченного мной сияния зависло тело человека, с которым мы когда-то поклялись друг другу в вечной дружбе.

– Стой! – ФСБшник схватился за меня. – Он в луче! Думай, как отключить! Соберись, черт тебя побери!

Крик Загребельного ударил мне в лицо, как ледяной шквальный ветер, как хлесткая пощечина. От него я даже опешил. Отключить? С какого перепуга Андрюха вдруг решил, что я действительно смогу вырубить этот…

Вот на этом самом месте в мозгу и полыхнула настоящая сверхновая звезда. От ее ослепительного света я вздрогнул и очнулся. Цирк-зоопарк, ну как же можно было забыть?! Диск! Он здесь, он светится, он пожирает энергию. Все как тогда, когда мы ломали охранную систему гигантского периметра.

Уже через мгновение меня как ветром сдуло. Добраться до того места, где из-под моего разорванного свитера вывалился таинственный артефакт, стоило ровно два прыжка. Совершив их, я грохнулся на колени и стал искать, шарить по полу руками, переворачивать трупы. Где-то здесь! Он должен быть где-то здесь! Когда на глаза попалась тускло мерцающая лужица замешенной на солярке крови, из моей груди вырвался радостный вопль:

– Нашел!

Я сграбастал горящую малиновым огнем пластину и, подняв ее над головой, кинулся бежать. Должно быть, в этот миг я походил на какого-то гребанного Прометея, похитившего у богов их фирменную зажигалку, а может на безумного маньяка-Потрошителя, в чьей залитой кровью руке билось еще живое сердце его юбилейной сотой жертвы. Скорее всего, второе, поскольку от меня шарахнулись как друзья, так и враги. Я отметил это лишь краешком глаза, частичкой своего сознания, потому как все остальное внимание, все прочие помыслы были только лишь о старом менте, верном друге, настоящем человеке по имени Анатолий Нестеров.