Отмщение

- Категорично... - задумчиво ответил Георгий.

- Никогда не будь плохого мнения о себе, своих родных, народе и цивилизации, если можно предположить лучшее, - назидательно подняв указательный палец, ответил Владимир.

- Что ж, принимается... Не откажусь: предполагать лучшее и впрямь более достойно.

- Так вот... Мы, собственно, подошли к финалу... - пришелец решительно перешёл к сути. - Я появился здесь не просто так, но с миссией защитить вашу цивилизацию от гибели хотя бы до того момента, пока вы сами не окажетесь в состоянии осознанно выбирать. Сейчас я занят именно этим. То, что происходит - следствие ваших ошибок, роковых ошибок! А отнюдь не следствие того, что я кровавый маньяк, возжелавший власти. Ты ведь как никто понимаешь, как мелок масштаб подобных упреков! Я искренне хочу помочь людям. И для этого мне нужна твоя помощь...

- Такая же, как потребовалась от Германской Империи? - усмехнувшись, бросил Геверциони. - Стать жандармом над миром? Над собственными братьями? ТАКАЯ помощь?

- Не сравнивай... - болезненно поморщился Владимир. - Привлечение имперцев лишь первичный этап. Они просто рядовые исполнители. Которые, надо заметить, не сильно рефлектируют по поводу предложенной роли. Даже, я бы сказал, упиваются властью... Но речь не о них... Подобный рычаг контроля потребуется лишь на краткое время - дабы не допустить разрастания конфликтов, беспорядков и восстаний. Увы, сейчас я просто не в состоянии успеть среагировать во всех точках земного шара одновременно... Но когда люди привыкнут к новому порядку, когда на местах встанут честные и чистые исполнители - именно тогда придет всеобщее процветание. Человечество наконец станет счастливым: исчезнут голод, болезни, войны. Достаток по потребностям придет к каждому, и каждый сможет отдавать обществу то, на что способен без оглядки на моду, необходимость и прочая. Придет эра творцов! Разве не об этом вы - ваша страна - грезит уже полтора века? Но одно дело мечты. И совсем другое - реальное предложение. Я обещаю, что так будет! И тебя я прошу помочь мне!

- Значит, счастье для всех... - медленно, растягивая слова пробормотал Геверциони. На пересохших губах мелькнула слабая улыбка. - Где-то я уже слышал подобное...

- Но разве ты можешь предложить больше? - поинтересовался пришелец. - Если можешь - давай, смелей. Скажи мне!

- Знаешь, пожалуй, ты прав... - задумчиво ответил Георгий. - Я не смогу найти лучшего рецепта...Я даже убежден наверняка: твой - лучший из всех...

- Так... - усмехнулся Владимир. - Сейчас, как я понимаю, следует ожидать... Чего? Что ты решишь, Георгий?

- Дело в том, Владимир, - продолжил Геверциони. - Что мы, люди, не всегда следуем логике. Потому, что выяснили наверняка - не всегда правильное решение бывает логичным. И ещё - так уж повелось, что мы от рождения свободны. Даже на цепи в рабском ошейнике, даже на рудничном забое, на галерах... Человек свободен, потому что никто кроме не может решить за него, как жить и как умирать. Весь наш путь, весь НАШ путь - это наши ошибки, наши взлеты и падения. Каждый шаг - он только наш. Именно потому мы - люди, такие, как есть... Я не приемлю твоего предложения. Человечество никогда не смирится с диктатом. Потому что иначе это будет уже не человечество.

- Громко... Очень громко и пафосно сказано... - заметил с грустью пришелец. - А ты подумал о то, от чего отказываешься? Что отнимаешь у человечества? Хорошо подумал?

- Да, - тверди и односложно ответил Геверциони.

- Что ж... Жаль... Я надеялся, что до этого не дойдет... - печально развел руками Владимир.

- Ну прости, - парировал Георгий, подражая интонациям собеседника. - Сам говорил, что способен просчитывать варианты чуть дли не мгновенно. И вообще - высшее существо по сравнению с человеком. Так зачем был этот фарс? Ведь ты должен был знать, что я не соглашусь. Или хотя бы почувствовать в процессе беседы слом настроя.

- Мог, - ответил Владимир. В бархатном голосе явственно читались какие-то неуместные, неправильные нотки раздражительности. - Но есть - даже у вас - такое понятие, как волевая составляющая процесса. В человеческой науке эта категория считается иррациональной, необъяснимой. Но, тем не менее, существующей и подчас способной оказывать решающей воздействие на результат развития событий, переламывать даже безусловные причинно-следственные связи. Я старался реализовать именно этот вариант...

- Жал, что не вышло, - заметил Геверциони, как можно равнодушнее пожимая плечами.

- Да, жаль... - Зло пробормотал Владимир и замолк. Внезапно лицо собеседника стало жестким: черты смазались, обретая звериную скрытую ярость. И, когда пришелец заговорил вновь, в голосе не было и капли теплоты или дружелюбия - лишь холодный звон стали:

- Ненавижу! Ненавижу эту твердолобость! Грязные, неблагодарные твари! Как смеете вы отталкивать столь милостивое предложение?! Решили, что раз с вами говорят на равных, - всё позволено?! Нет! Я научу вас покорности! Я выбью спесь и гордыню!

- И убьешь человека... - спокойно вставил Георгий. Генерал по-прежнему раскованно сидел, откинувшись на спинку кресла, ни мало не показывая страха. - Человек только потому и творец, что не преклоняет спину и не боится бросать вызов.

- Человек? Грязное животное! - гримаса ненависти исказила лицо пришельца. Черты окончательно поплыли, стерлись. За маской человекоподобного обличия все отчетливей проступало нечто невероятное - то самое механическое естество. - Сейчас ты узнаешь цену совей гордости! И ещё не раз пожалеешь! Я сотру... сотру в порошок, в прах, в пепел... все, что тебе дорого! Этот город! Идиотскую б...базу, спрятанную во льдах! И твоих дра...гоценных десантников! Как раз сейча-а-ас... они подошли к Новосибирску! Глупцы! И этот твой неистребимый адмирал Ку-кузнецов на белом коне! Думают, что их не-не-не видно... Сейчас я сотру их всех! Всех... со... хрш! Фрмаз! Тцу-у-ум... жхфр!

Геверциони неотрывно следил за происходящими с пришельцем переменами. С самого начала угроз стало явно: что-то идет не так. Речь становилась все более невнятной. Затем стали коверкаться звуки, рваться слова. Однако этого Владимир не замечал. Отрезвление пришло, когда уже вместо членораздельных фраз доносилось лишь причудливое нагромождение звуков.

Неожиданно от механического тела, показавшегося Геверциони чем-то сродни сияющей серебром кольчуги или даже исходящей рябью водной глади, стали отходить слои, отваливаться целые куски. На паркет они падали уже не былыми частями живого серебра - помертвевшей, тусклой пористой губкой и даже просто темным песком.

Какофония набирала силу: звуки доносились разной высоты и громкости, постепенно вовсе покинув доступный человеческому слуху диапазон. Наконец агония повалила пришельца навзничь. Совершенно по-человечески он какое-то вовремя пытался культями скрести по паркету, что-то верещал. Затем как-то разом замер, затих. И окончательно превратился в темно-серую глыбу.

- Вот и вся твоя философия... - подвел печальный итог Геверциони, после чего мельком глянул на часы. До предельного срока, названного Толстиковым оставалось несколько минут. Рывком вскочив на ноги, Георгий припустил по залу к дверям, не оглядываясь уже на останки пришельца. Выскочив в коридор затравленно оглянулся, пытаясь лихорадочно вспомнить, где находится. И все-таки вспомнил, хотя и был в этой части здания лишь однажды, да и то давно. Тем не менее расположение секретного узла связи, продублированного многократно в разных зданиях архитектурного ансамбля Кремля, измениться не должно... Теперь оставалось только успеть и заодно вспомнить код.

Добежав до нужного места, Георгий рванул на себя секретную дверь, нимало не заботясь сохранностью орнамента на стене. "Только бы успеть" - лишь эта мысль билась в сознании. Время на часах неумолимо таяло, оставляя считанные секунды.

Судорожно вбив на телефонном аппарате нужный код, Геверциони стал отчаянно вслушиваться в гудки. "Один, второй, третий... Ну где же они?!". Внезапно динамик чихнул, что-то внутри телефона щелкнуло. И с невероятным облегчением Георгий услышал до боли родной голос: