Ключ Эдема

– Все ваше племя может бить лишь со спины! Даже среди еврейских мужчин нет воинов! – Закария заставил лошадь развернуться и с вызовом посмотрел на спутницу.

– Пожалуй, мы родились в одном племени, – не стала спорить Элиана, – раз уж ты предпочитаешь не ввязываться в драку, а стрелять издалека, чтобы ненароком не пораниться.

– К тебе я не приближусь вовсе не из страха, а потому что от тебя смердит, как от грязной свиньи, – выплюнул он и, повернув лошадь, ускорил ее ударом пяток.

Их путь пролегал не напрямик к Константинополю, что сохранило бы время, но, вероятно, стоило бы им жизни. Карта, которую вручил старик Натан бен-Исаак, вела их путями извилистыми, словно не привести хотела, а запутать, затерять в пустыне, вдали от городов и поселений, чтобы навсегда они забыли, откуда шли и куда. Вот однажды вывела их тропа на вершину пологого холма, похожего своими очертаниями на лежащего верблюда. Элиана поднялась первая. Не спешиваясь, осмотрелась, что за долина раскинулась впереди.

– Идем! – бросив лишь взгляд, окрикнул ее Закария. – Или на песок не насмотрелась?

Но Элиана не тронулась с места. Вглядываясь в окаменевшие глыбы некогда нанесенного ветром песка, она вдруг увидела странные очертания, никак не похожие на случайные кочки. Направив свою лошадь вниз, с холма, она почти на ходу выпрыгнула из седла и присела возле того, что примерещилось ей сквозь песок.

Нет, теперь она была уверена, что ей не показалось. Смахнув ладонью солнечную пыль, она очистила выступающий камень прямоугольной формы, шириной с круп лошади.

– Что ты делаешь?! – сквозь надменные нотки, привычные в голосе лучника, слышалось недоумение.

– Учитель знал, куда приведет нас дорога, – с рассеянной улыбкой произнесла Элиана, гладя теплую плиту, освобожденную из песчаного заточения. Оглянувшись, она теперь ясно видела подобные зубцы отовсюду, они выглядывали из-под песка, просматривались в очертаниях холмов, стали частью скал.

– Несомненно! Старый еврей направила нас на верную гибель без воды и пищи! – прорычал Закария, но все же подъехал ближе, ведомый любопытством. – Что это? Что за камни?

Элиана на миг забыла о тех чувствах, которые испытывала к спутнику. Восторг от увиденного сжимал сердце, словно телесной оболочки было недостаточно, чтобы вместить пережитые эмоции.

– Это не камни. Это колыбель. Колыбель спящего города, что некогда был обителью мудрецов. Вавилон.

Закария недоверчиво нахмурился, заведомо решив, что над ним неудачно шутят, но, оглядевшись, увидел то, что вызвало потрясение девушки. Он медленно спешился, будто всё еще не веря своим глазам, прошел мимо затаившихся под песчаным покровом руин. Он касался их пальцами, рассматривал кристаллики пыли на своей коже, будто мог увидеть застывшее время. Ничто не смогло разрушить крепкие стены, и потому пустыня надежно спрятала их, укрыла от лишних глаз.

– Старик говорил об этом городе, – произнес Закария, и впервые в его тоне при упоминании учителя не было насмешки или пренебрежения. Все напускное опало, рассыпалось, как и пыль, прикрывающая верхушки вавилонских крепостных стен.

Они шли между рядами оборонительных сооружений. Обогнув высокую песчаную насыпь, они обнаружили, что это ни что иное, как руины дворца, исходя по сложности уцелевших фрагментов. Чем дальше они шли, тем отчетливее становились очертания города. Кто-то проводил здесь раскопки, и среди древних стен можно было найти оставленный кувшин, кусок циновки и заржавевший наконечник стрелы.

Дорога привела их к небольшому поселению, больше похожему на деревню. Трудно поверить, что эти люди жили в месте, где некогда стоял величайший город, славящийся не только богатством, но и количеством жителей. И все, что осталось от него – кучка селян да утопшие в песке камни.

Придерживая лошадей, ощущая любопытные, но беззлобные взгляды местных жителей, Закария и Элиана спустились на берег реки Евфрат и прошли вверх по течению, чтобы набрать чистой воды, умыться и напоить лошадей. Все это время они хранили молчание, пока его не нарушила Элиана.

– Учитель нечасто говорил мне о Вавилоне. Но я читала о нем. Город, который превзошел собственное время.

– Что это значит? – Закария спросил хмуро, коротко, но не добавил ни оскорбления, ни насмешки. Ему и впрямь было интересно узнать.

– Тебя приняли в наше общество, как это называют Созидатели. Общество избранных, достойных прикоснуться к знаниям. Известно ли тебе, что такое Эдем?

– Райский сад, в который верят христиане, – его губы презрительно дрогнули.

– Иудеи тоже, – добавила Элиана, – но не в этом суть. Река, омывающая чудесный сад, давала начало трем рекам. В одно из них ты сейчас моешь ноги.

Закария снова испытал недоверие и инстинктивно сделал шаг назад, на влажный песок.

– А вторая – Тигр – протекает неподалеку, – продолжала Элиана. – Эдем был местом, в котором не было болезней, не было чудовищных смерчей и штормов, земля не тряслась, не извергались вулканы. Всё было так, пока божьи дети не нарушили закон. Один-единственный закон: не касаться запретного знания, того, к чему они еще не готовы, как не готовы дети разгадывать тайны звезд или познать секреты зодчих.

– Это всё ваши сказки! – усмехнулся Закария, хоть слушал внимательно.

– Ты много сказок слышал от учителя?

Он не ответил, и Элиана, присев, зачерпнула воду рукой. Напившись, она продолжила:

– Вавилон был прекрасным городом. В Библии же сказано, что жители решили уподобиться Богу. Они хотели совместить знания, стать мудрее, но им этого не позволили. Слишком рано, и это – не их судьба. Так Вавилон пал. Не в одночасье, но год за годом он дряхлел, разваливался на куски, как старческое тело, пока не превратился в руины.

– К чему ты это говоришь?

Они остановились, дожидаясь, пока лошади снова утолят жажду.

– К тому, что Вавилон не был единственным, кого изгнали из Эдема. Это судьба каждого города, каждого народа, возомнившего, будто его мудрость, сила, богатство приравнивают его к Богу. Созидатели – как лекари. Мы не должны дать безумцам свободу делать то, что им вздумается. Эдема достойны не все, и мы те, кто определит достойных. Мы учимся вместе с ними, строим и познаем, но когда приходит пик их возможностей, взлет превращается в падение, наша задача остановить их. Остричь ненужные ветви, формируя здоровый цветущий куст, который будет прекрасен.

Закария посмотрел на нее с интересом. Она впервые за долгое время не содрогнулась от его взгляда, не захотела немедленно умыться, словно испачкавшись.

Больше никто не произнес ни слова. Они шли дальше, сверяясь с картой, отданной им стариком Натаном, знавшим, как наставлять учеников, даже отпустив их.

Вечером на привале, когда огонь от костра разлился скромным озерцом посреди ночной мглы, Закария прервал затянувшееся молчание. В тишине прозвучал его хриплый голос:

– Я вспоминаю тот день, когда Гариб поймал тебя и хотел казнить.

Далее ничего не последовало, и Элиана высказала догадку:

– Жалеешь, что помешал ему тогда?

– Жалел, – подтвердил он, чем ничуть не удивил ее. Элиана, чуть слышно хмыкнув, принялась водить тонким прутиком по самой кромке разгорающихся головешек. И тогда Закария неожиданно продолжил, – но более не жалею.

Она медленно обернулась к нему, полагая, что ослышалась, что немедленно получит плевком в лицо его насмешку, но лучник не смотрел на нее. Он лежал, глядя в небо, бесконечное, совершенное небо, без изъянов и грязи, самое чистое, что есть в этом мире.

– Что я видел бы тогда? Я служил бы султану, почитая это за честь, и погиб бы, защищая его богатство или пытаясь еще больше обогатить. Ассасины научили меня великой лжи, а старый еврей – великой мудрости. Один человек никогда не будет равен другому. У них могут быть равные сундуки с золотом, но их опыт и то, как они им распорядятся – вот, что делает их разными. Сейчас я больше, чем был когда-то. Больше, чем многие, кому я служил.