Я, Менгск (ЛП)

Валериан предположил, что, учитывая потери в войне с Конфедерацией, отец не мог позволить себе быть слишком привередливым, когда дело касалось вооруженных сил – каждый боеспособный корабль необходим фронту, и даже сам император не может позволить себе излишней роскоши. Двумя другими кораблями оказались «Миражи», обтекаемые истребители имели превосходство в воздухе и могли вести огонь по наземным и воздушным целям с одинаковой смертоносностью.

Канонерский катер замедлил снижение и развернулся в посадочное положение. Ракетные двигатели малой тяги заревели под днищем, когда корабль приблизился к земле. Выпуклые гондолы двигателей канонерки были слишком широкими, чтобы катер смог поместиться в подземный ангар, поэтому пилоту пришлось сажать корабль рядом с посадочной платформой. «Миражи» продолжали нести дозор, охраняя канонерку, пока та опускала свою тяжелую тушу на землю.

– Она никогда не вырастет снова, – проворчал Пастер, когда реактивные струи из двигателей выжгли траву газона.

– Ты используешь роботов, чтобы ухаживать за садом, так в чём беда? – спросил Валериан с улыбкой.

– А это не важно, – отмахнулся его дедушка. – Нехватка уважения к другим, вот в чём беда!

Их разговор прервался, когда люк канонерского катера с грохотом откинулся, утонув в клубах дыма. Дюжина солдат в боевых скафандрах сбежали вниз по трапу, разрывая дымовую завесу, и заняли позицию почетного караула по обе стороны от спуска.

В дыму появились очертания знакомой фигуры. Валериана позабавила театральность выхода отца в свет Умоджанского солнца.

Император Арктур Менгск носил длинную коричневую накидку с парчовой внутренней подкладкой, обрамленную золотой нитью. Его костюм был скроен аналогично парадной форме пехотинца, но при этом роскошно отделан, пряжку ремня украшала золоченая голова волка, сапоги были отполированы до зеркального блеска, а на бедре висел длинный меч.

Как только Арктур спустился по трапу, Валериан увидел, что отец постарел. С момента их последней встречи седых волос в бороде и прическе прибавилось порядком. И всё же, несмотря на эти признаки зрелости, отцу было всего тридцать девять, да и держался он с уверенностью и силой человека раза в два моложе.

Всё в облике Арктура излучало абсолютную уверенность в собственных силах. Валериан знал, что будь на месте отца любой другой человек, это выглядело бы как высокомерие, но в данном случае это была простая констатация факта.

Широкой и энергичной походкой Арктур миновал строй солдат, которые смыкались за ним в колонну. Валериан заметил в его глазах потрясение при виде Жюлианы. В этом быстро замаскированном взгляде Валериан уловил намек на страх и беспомощность перед тем, с чем его отец не мог справиться с помощью своего внушающего страх интеллекта и силы.

Дед Валериана шагнул навстречу Менгску-старшему, и с неизменной маской дипломата на лице, обменялся рукопожатием с человеком, к которому испытывал гамму эмоций: восхищение, недоверие, гнев, прощение и, наконец, снова недоверие.

– Арктур, добро пожаловать на Умоджу.

– Помню, в последний раз вы сказали мне тоже самое, Айлин, – ответил Арктур. – Тогда вы так не думали, и я подозреваю, что сейчас ситуация мало поменялась.

– Пока ты находишься здесь с миром, тебе рады, – возразил Пастер.

– Всё дипломатничаешь, а, Айлин? – спросил Арктур с тёплой иронией, и повернулся, чтобы поздороваться с Валерианом.

Император подался вперед, раскинув руки, его лицо светилось подлинной радостью.

– Мой мальчик, мое сердце радуется, когда я вижу тебя. Ты хорошо выглядишь, очень хорошо.

– Вполне, отец, – сказал Валериан, обнимая его и с неудовольствием терпя несколько сердечных хлопков по спине. Его отца нисколько не смущали такие дружеские жесты, но Валериан всегда считал их неуклюжими и притворными.

Валериан освободился от объятий, и Арктур повернулся к Жюлиане.

– Если ты посмеешь сказать, что я выгляжу хорошо, то я возьму этот меч и проткну тебя насквозь, – сказала она.

– Я собирался сказать, что рад тебя видеть, – ответил Арктур. – Но ты выглядишь лучше, чем меня уверяли, и это хорошо.

– Я польщена, – сказала Жюлиана, но Арктур, играя роль простого человека из народа, уже пошел дальше, чтобы поздороваться с Чарльзом Виттье и Мастером Миямото. Валериан видел в этом фальшивость и недоумевал, почему другие не замечают. Возможно, он походил на отца больше, чем думал, и был способен видеть всю отцовскую игру, так если бы она была его собственной.

Наконец Менгск-старший вернулся назад.

– Вы все очень дороги мне, друзья мои, и это много значит, – сказал он. – В конце концов, мы вместе прошли через всё это. Поэтому нам однозначно стоило встретиться, в качестве кульминации моего великого триумфа.

Арктур сделал шаг и, положив руку на плечо сына, потянул его за собой, чтобы Валериан встал рядом с ним перед лицом собравшихся зрителей.

– Мы живем в трудные времена, – сказал Арктур. – Но, двигаясь вперед вместе, мы можем достигнуть всего, чего пожелаем. Отец и сын, мы построим лучший мир для всех.

Со стороны штата слуг раздались сдержанные аплодисменты, и Валериан действительно захотел поверить словам отца, чувствуя, как его охватывают грандиозные перспективы будущего.

Только Мастер Миямото, с ужасом уставившись в небо, не выглядел впечатленным.

– А эти ваши? – спросил он, прикрывая глаза рукой от солнца.

Валериан проследил за взглядом Миямото, и его захлестнул горячий прилив адреналина.

Четыре истребителя «Мираж», с опознавательными знаками в виде флага Конфедерации, пикируя вниз, заходили на атаку.

* * *

– Все внутрь! – крикнул Арктур.

Собравшейся толпе не нужно было повторять дважды, и все кинулись в дом.

Два «Миража», имеющие приказ патрулировать небо над императором, отреагировали, как только их пилоты поняли, что принимаемые ими коды отзыва СРО фальшивые, но было уже слишком поздно. Первый истребитель взорвался, когда поток ярких лазерных импульсов прошил его фюзеляж и оторвал правое крыло.

Второй «Мираж» увернулся от вражеского залпа и открыл ответный огонь. Пилоту удалось попасть в одного из нападавших, и превратить кабину вражеского «Миража» в месиво расплавленного металла, стекла и запёкшейся крови.

Чужой истребитель вошел в штопор и устремился к земле, а затем эффектным огненным шаром пропахал борозду по газону. Прокатившись кубарем по лужайке, он влетел в дом. Грохот столкновения на миг заглушил крики паники разбегающихся людей. Истребитель проделал изрядную дыру в стене, а над горящими обломками заклубился чёрный едкий дым.

Сопротивление пилота Доминиона было недолгим – оставшиеся три истребителя Конфедерации окружили его «Мираж» и разорвали в клочья залпом лазерных батарей.

Пылающие обломки упали в реку, подняв большие фонтаны воды.

Валериан выхватил мать из инвалидного кресла и, подняв на руки, побежал в дом, понимая, что у них нет времени на то, чтобы подыскать более безопасное место. Испепеляющие разряды энергии прошили лужайку, когда, атакуя на бреющем полете, над ними промелькнул первый «Мираж». Полдюжины слуг были убиты. Их тела буквально разорвало изнутри под воздействием термических импульсных лазеров^[65].

Валериана швырнуло на землю, когда рубиновые разряды выжгли землю по обе стороны от него. Он ощутил привкус земли, крови и вонь палёной плоти. Жюлиана вскрикнула от боли, и он, откатившись в сторону, увидел её беспомощно лежащую рядом. «Миражи» Конфедерации с воем пронеслись по небу. Установленные под их крыльями лазеры безостановочно палили по беспомощным целям.

Отступив к дому, пехотинцы из императорского эскорта открыли по «Миражам» ответный огонь, но пилоты нисколько не беспокоились по поводу стрелкового оружия. Шипы «Карателей» искрами отлетали от фюзеляжей истребителей или вообще пролетали мимо. Впрочем, это, по крайней мере, создавало иллюзию борьбы.

Канонерский катер, что доставил императора на Умоджу, в спешке запускал двигатели, но прежде, ему удалось стартовать, «Миражи» противника налетели как хищники, и накрыли корабль уничтожающим залпом из всех орудий. Одна из гондол двигателя взорвалась, и разбросала раскаленные добела обломки во все стороны.