В погоне за мечтой(СИ)

– Поторопилась, кошка, он тебя почувствовал. – Я не понимаю, что за кошка, откуда она здесь взялась и почему капитан разговаривает с животными.

– Прошу прощения, товарищ капитан, я забеспокоилась, как бы сталкер не наделал глупостей. – Ответил женский голос – по всей видимости, та самая «кошка».

После я вставал, меня пытались уложить, но что такое спорить со сталкером, находящимся в состоянии, похожем на пьяное? Правильно, это заведомо провальная затея. Хоть мне вкололи снотворное, которое с каждой минутой все сильнее отключало мое сознание, заставляя смотреть на свои действия рывками, тело же действовало автоматически, на рефлексах. Вот я врезал первому, второму. Мгновение спустя и меня пытаются скрутить, но я вырываюсь, отправляя одного к стенке ногой в живот, второму врезаю головой в переносицу, а на третьего просто падаю, и тот не может подняться под моим весом. Еще несколько фрагментов и появляется тот самый ловкач. Дерется он неплохо, пользуясь моей слабостью и своими навыками. Но, глядя на него, я задумался: эта гибкость, я бы сказал, эластичность, подвижность, короткие, но точные удары, миниатюрность – я был невысокого роста, неширок в плечах, жилист, но этот человек оказался еще меньше меня. Все встало на свои места через пару фрагментов, в которых я еще раз надрал задницу людям Грецова. Снова сойдясь с ловкачом, он провел серию ударов, но я, как пьяный стрелок, бьющий по целям в резонанс, уклонялся от них, шатаясь из стороны в сторону. Вот ловкач совершил обманку и нанес мне нижний рубящий удар в шею, по всей видимости, целясь в сонную артерию. После такого удара, особенно если бьющий специалист, обычный человек в обычном состоянии отключается мгновенно и надолго, но я и так был в отключке и не контролировал свое тело, а значит, не чувствовал боли. Поэтому мое тело тут же контратаковало, ударив ловкачу в грудь. Не успел он отскочить, как я схватил его за шею, но человек отскочил, а в моих руках осталась маска. Посмотрев на ловкача, я успел заметить только длинную прядь волос и очертания женского лица. Вот она, та самая женщина, которая доложила капитану о своем беспокойстве за меня. Вот она, та самая «кошка», точнее, женщина с прозвищем Кошка. Интересный поворот. Мне хватило одной женщины в Зоне, а тут появилась вторая.

В следующем фрагменте я лежу на полу, схваченный двумя людьми Грецова, а он сам стоит передо мной со знакомым пистолетом в руке. Вот капитан стреляет в меня, и я окончательно проваливаюсь в темноту, перестав быть наблюдателем.

Поймали меня все-таки, черти. Эх, одно только радовало: я вновь увижусь с Юлей. Но почему-то случился очередной сбой, и я просто провалялся в темноте. Сегодня сплошной день несправедливости.

***

Не успело взойти солнце, которое может хоть как-то разбавить унылый серый пейзаж Зоны, я открыл глаза. Вспоминая последние события перед тем, как отключиться, я попытался встать, но понял, что не могу пошевелить ни одной мышцей своего тела. Напрягая все тело, через некоторое время я совладал с шеей, но так, как будто она заржавела. С неимоверным усилием приподняв голову, осмотрелся. Оказывается, я лежал на том самом диване, на который сел Самогон, когда мы попали в квартиру и встретили Грецова. Но не был связан по рукам и ногам, как подумалось в начале. Повертев головой, я не обнаружил в комнате никого и ничего. Что же получается, меня оставили здесь одного, без припасов и оружия в самом опасном месте в Зоне? Так и знал, что нельзя было доверять Самогону, теперь придется выбираться из этой задницы, в которую сам себя загнал. Хотя как выбираться, когда не могу даже пошевелиться. Приползи сейчас самый жалкий мутант в Зоне, хоть Пустоед или даже Трясун, не смогу ничего сделать.

Скрипнули половицы, и послышался звук приближающихся шагов. Я всеми силами пытался пошевелиться, и у меня почти получилось поднять руку, как произнес голос:

– Эй, ты что тут делаешь? Лежи и не шевелись. Ты и так раньше положенного срока пришел в себя. – Это оказался Самогон. Мысленно вздохнув – только так, потому что в полной мере у меня пока не получалось этого сделать, – я повернул голову и увидел, как он взял стул возле стены, поставил его возле дивана и сел.

– Есть хочешь? – Спросил ветеран.

– А ты что, станешь меня с ложки кормить? – Устало ответил я, опустив голову.

– Если хочешь, могу и покормить. – Равнодушно произнес он.

– Не стоит. Лучше я сам поем, когда смогу пошевелиться.

– Смеешься что ли? Тебе вкололи столько снотворного и обезболивающего, что я удивляюсь, как ты вообще сейчас говоришь и частично шевелишься.

– Что, так много? – Спросил я, сделав недовольное лицо.

– Слоновья доза! Две слоновьи дозы! Ты как минимум должен был суток трое проваляться без сознания! – Восклицал он.

– А я сколько проспал?

– Еще сутки не прошли.

– Хм, ясно. – Нейтрально ответил я, закрыв глаза.

– Хм, ясно? И это все?! Ты хотя бы задумался, зачем тебе вкололи столько снотворного?

– Ты чего так разнервничался, Самогон? – Спросил я, посмотрев на него. Ветеран настолько разгорячился, что вскочил со стула и смотрел на меня широко раскрытыми глазами. – Сохраняй самообладание. Из нас двоих только мне сейчас следует нервничать. А по поводу твоего вопроса: да, задумался, разок. Меня долго не могли уложить, вот Грецов и решил вколоть вторую дозу.

Самогон взял себя в руки, успокоился, сел на стул и спокойно спросил:

– Ты знаешь, насколько долго тебя не могли уложить? И что ты успел за это время натворить?

– Эм, на самом деле я все помню рывками, не могу точно сказать. Возможно, минут пятнадцать…

– Два часа. – Перебил меня ветеран.

– Слушай, раз ты больше меня знаешь, может, расскажешь, что я натворил? – Предложил я вариант, который удовлетворил бы нас обоих. Ну меня точно.

– Хорошо. – Ответил он, устроившись на стуле поудобнее. – Начну рассказ с того, что я многое в жизни повидал, прошел такое, что у самых матерых и безбашенных сталкеров от одних только рассказов кровь в венах застынет. Однажды я видел, как один боец сражался одновременно с пятью, десятью и даже пятнадцатью бойцами, но он был круче профи в десятки раз. Но когда сталкер, живущий в Зоне два года, даже если он побывал во многих переделках, дерется одновременно с четырьмя элитными бойцами – это нечто.

– Извини, что перебиваю, но кого ты назвал элитными бойцами? Грецова и его людей? Я, конечно, мало что помню, но из того, что есть, могу сделать вывод, что они никакие не элитные бойцы, максимум контрактники российской армии. – Самогон замолчал и посмотрел на меня так, как будто спрашивал: «Ты меня сейчас за дурака что ли держишь?» – Что? Я что-то не то сказал?

– Ты когда-нибудь слышал о БПК: Бюро по предотвращению катастроф? – Серьезно спросил он, но, улыбнувшись, произнес: – Ах да, чего это я спрашиваю: тебе не положено даже слухи о нем слышать.

– Тогда как ты о нем узнал? – Мимолетно поинтересовался я у Самогона.

– Сейчас разговор не обо мне. – Перевел он тему.

– Только не говори, что ты хочешь поделиться со мной информацией об этом бюро. – Не поверил я.

– Думаю, тебе будет интересно узнать, чем богат этот мир. – Усмехнулся Самогон. – В общем, эта организация была создана в конце шестидесятых годов прошлого века после того, как русские ученые немного поиграли с пространством и временем, а впоследствии образовалась первая и, как оказалось, не последняя, Зона.

– Шестидесятые? Первая Зона? Что же получается, Чернобыльская Зона не была первой? – Недоумевая, спросил я.

– Далеко нет. И поверь, если бы не эта организация, человечество сейчас имело бы не пять Зон, а пятьдесят, если не больше.

– Что? Пять?!

– Да, Айс, ты не ослышался, на самом деле существует пять Зон, включая Чернобыльскую.

– И где же они находятся?

– Извини, но это не в моей компетенции об этом рассказывать. Возможно, если ты будешь работать на бюро, то узнаешь намного больше, чем местонахождение оставшихся четырех Зон. Но, как я понимаю, тебе нет до этого дело, ведь так?