Земли Хайтаны

Подскочивший Макс молча принялся стаскивать с него полушубок:

– Тихо! Олег! Не шевелись!

– Да нормально все, – ответил тот испуганным голосом. Только сейчас он понял, что рана может быть очень опасной.

Охотник разрезал рубашку, горестно вздохнул:

– Твою мать!

– Что там? – тихо уточнил Олег, боясь даже покоситься в сторону раны.

– Ничего хорошего! Да не бойся, жить будешь! Пробило твою кольчугу, но воротник выдержал, иначе бы конец. А так шея не пострадала, это главное. Сейчас… Эй! Мишка! Тащи свою сумку!.. Сейчас, потерпи, перевязать надо… Кровь как из быка хлещет.

– Ладно, ты это… Иди распоряжайся. Без тебя справимся. Мясо… надо быстро его перетащить, до вечера. По темноте волки придут, сам знаешь.

– Да знаю я! Ты не дергайся, сейчас тебе Мишка рану заштопает, пока свежая.

Олег мужественно сжал зубы, готовясь к варварской процедуре. Лекарь остался на острове, так что придется терпеть – Мишка, выполнявший у охотников обязанности повара и санитара, безжалостно зашивал раны товарищей без малейшего наркоза. Некоторые при этом теряли сознание. Пока никто не умирал, но Олегу очень не хотелось открыть счет.

Впрочем, ему так и так не жить: Аня его точно убьет по возвращении – за неосторожное поведение.

Не меньше сотни человек столпились у кромки воды, с волнением наблюдая за приближающейся лодкой. Это были первые гости острова за последние две недели – никто не пытался к нему добраться в ледоход. Странно, почему рискнула эта парочка, да еще на утлой, неповоротливой лодке, явно сделанной руками ваксов. Подобные посудины мало подходили для сложных маневров между движущихся льдин. Как бы то ни было, но трудности незнакомцев не остановили – они успешно преодолели все опасности. Здесь, под восточной оконечностью острова, им больше ничего не грозило.

Лодка, не достигнув суши, встала накрепко на затопленном лугу. Двое гребцов спокойно убрали весла, разулись, закатали ветхие штанины, пошли вброд. Добрыня, встретив их на берегу, нахмурился – люди были незнакомые. Впрочем, не показывая вида, радушно произнес:

– День добрый, или, скорее уж, вечер добрый! Какая чума заставила вас в эту пору преодолеть Фреону?

Вадим, поморщившись, провел рукой по перемотанной правой штанине – рана ныла от холода. Но Гарик приветливо улыбнулся, компенсируя нетактичное поведение приятеля:

– И вам привет! А принесло нас сюда важное дело. Почтальон у нас в лодке при смерти. Очень просил, чтобы его поскорее на ваш остров доставили.

Толпа зашумела. Почтальоны, несмотря на не всегда достойное поведение, стояли особняком в иерархии землян. Они бродили по всему левобережью, в каждом селении находя кров и пищу, но расплачивались за это своеобразным способом – собирали анкетные данные жителей и зачитывали им списки людей, встреченных прежде. Если попадалась знакомая фамилия, уточнялись другие сведения: имя, отчество, возраст. В случае совпадения начинался настоящий праздник: почтальона богато одаривали, он рассказывал, где именно встретил этого человека. Каждый из этих бродяг таскал целые кучи исписанных блокнотных листов, кусков картона и табличек из древесной коры, у самых богатых записей было столько, что они зачитывали их часами. Естественно, что они пользовались специфическим уважением, и ничего удивительного, что нашлись смельчаки, готовые исполнить волю почтальона.

Правда, среди них хватало отребья, именовавшего себя почтальонами без особых на то оснований. Так что при всем уважении люди зачастую относились к ним с подозрением. Впрочем, вряд ли из-за мошенника кто-то станет так рисковать.

Утешившись таким выводом, Добрыня заявил:

– Хорошо! Сейчас доставим его в теплую избу, у нас отличный лекарь.

– Поздно, – фальшиво вздохнул Гарик. – Отходит он: доктор здесь не поможет.

– Ты вроде тоже ранен? – спросил вождь, указывая на ногу Вадима.

– Да, – кивнул тот. – Меня ранило в бою с бандитами. Тогда же досталось и почтальону.

– Ну и дела! – охнул Добрыня. – Совсем разум потеряли, уже почтальонов убивают!

Толпа загудела сильнее, некоторые начали было разуваться, дабы проследовать к лодке. Это в планы мошенников не входило – Гарик немедленно разразился потоком слов:

– Люди! Почтальон умирает, но его записи сохранились. Много записей. Покуда он жив, надо поскорее их зачитать перед всеми жителями. Если кто-нибудь найдет родных, это скрасит его последние минуты. И еще, он очень просил встречи с Анной Карцевой. Есть у вас здесь такая?

– Есть! – разом закричали десятки человек.

Гарик достал из-за пазухи сверток с записями, протянул Добрыне:

– Вот возьмите. Пусть кто-нибудь зачитает.

Приняв записи, вождь заметил:

– Аня как раз обычно и читала – голос у нее звонкий, – повернувшись, он выкрикнул: – Эй, Егор, сгоняй к вышке, Аньку подмени! Серега, на вот, прочитаешь со стены… у тебя голос мертвого поднимет. Только пускай все соберутся.

Гудящая толпа потянулась к поселку, прослушать списки почтальона хотелось всем. Добрыня, оставшийся в одиночестве, завел с гостями разговор:

– Сейчас Анька прибежит, разберемся здесь, потом устрою вас на ночь в поселке. По темноте вам никак не вернуться… не пойму, как вы вообще проскочили на эдаком корыте?

Гарик поморщился:

– Да… страшно вспоминать. Сто раз на волосок от смерти были.

– А лодка-то знакомая, – заметил Добрыня. – Я ее по осени Кругову отдал, она у него в заливе стояла, с остальными. Как там посудины: не пострадали?

– Не, нормально там все. Их на берег повытаскивали.

– Понятно. И как в поселке дела?

– Все нормально, все живы-здоровы.

– Где ж нормально, если с голодухи пухнете? И что-то я вас, ребятки, не припомню…

– А мы новенькие, – встрял Вадик. – Недавно там.

– Это откуда же вы пришли?

– С севера. Месяц как пришли.

– Месяц? – изумился Добрыня. – Я три недели назад у вас был, с Круговым разговаривал, и со знакомыми мужиками – никто ничего не сказал про людей с севера.

– А что про нас говорить? – ухмыльнулся Гарик. – Мы вдвоем и пришли: толпой это не назвать. Вот и не посчитали это большой новостью.

Вождь нахмурился, покачал головой:

– Странно все это… очень странно. Слухи ходят, что на севере бандит крупный объявился, по прозвищу Монах. Лютует крепко, всех там под себя подминает. Мы ждем со дня на день наплыва беженцев из тех краев, так что любой, кто пришел с той стороны, вызывает немалый интерес. Вы тоже от Монаха спасались?

– Нет, – ответил Гарик и принялся рассеивать возникающие подозрения вождя: – Мы недалеко тут селились, от нас до краев, где Монах бродит, слишком далеко. Так, слухи иногда о нем доходят, но не больше.

– А чего ж в такую пору решили в большой поселок переселиться?

Ответить Гарик не успел – подбежала запыхавшаяся Аня:

– Здравствуйте! Где почтальон, который должен мне что-то сказать?

– Здравствуй, красавица! – осклабился Гарик. – В лодке почтальон, я тебя туда на руках отнесу. Тебе в воду лезть не стоит: холодная она.

– Успокойся, – остановил Гарика Добрыня. – Я сам ее отнесу. Силы во мне побольше, извиняй, но ты выглядишь полным хлюпиком. Уронишь жену нашего Олега в воду, он тебя под землей найдет и еще глубже закопает. Да и самому на этого почтальона взглянуть охота.

Бандиты с досадой переглянулись, но возражать не стали – нечего усиливать подозрения вождя. Тот спокойно разулся, закатал штанины, присел. Аня шустро пристроилась у него на плечах, не сдержавшись, рассмеялась:

– Но-о-о-о! Поехали, лошадка!

– Не нукай, не запрягала! И прекрати брыкаться, а то я не посмотрю на Олега, собственноручно в воду брошу. Да еще и место поглубже выберу.

Аня, ничуть не испугавшись подобной перспективы, спокойно произнесла:

– Сейчас дядя Николай подойдет. Наверняка почтальон и для него что-то важное скажет.

– Отец Николай, – поправил Добрыня.

– Для кого отец, а для меня дядя, – не согласилась девушка. – Ой! Неужели у почтальона известия о моих родных!