Холод юга

— Просто уйдем?

— Ну мы своего добились. Они потеряли больше суток. Еще вчера утром могли быть у базы или максимум в полдень.

— Влад, здесь очень уж удобная позиция для боя. Давай, как в тот раз, у башен. Хоть несколько запов прикончим напоследок.

— А что делать с этими…

Влад не пояснил, о чем ведет речь, но это было и так понятно. Не только о дронах. Судьи сделали выводы после засады у погибшей заставы и прислали подкрепление.

Три новые машины. Не переделанные бетономешалки или мусоровозы — настоящие боевые машины древности. Уж неизвестно, где они их раскопали, но расщедрились на три сразу. Если Эхнатон был похож на не слишком упитанного краба, те казались короткохвостыми скатами, серьезно превосходящими его в размерах.

Размер — это важно. Большая боевая машина может нести большую пушку. Это Влад уже понимал без пояснений Космоса, Тейи или Эхнатона. И если с оружием было уже понятно, что оно у них на уровне, с защитой понимания не было.

Космос опознал машины, назвав их Текконами. Но при этом отнес их к сороковой серии. Она выпускалась в конце войны, когда в результате боевых действий производственный комплекс сильно пострадал и устанавливать фабричное бронирование было невозможно. Лепили тогда на каркас все, что под руку попадалось.

Вот и эти Текконы обладали полукустарной шкурой. Будто чешуйки с неровно обрезанными краями. Насколько это прочно? Если изношенное плазменное орудие Эхнатона и без нее ничего не сделает плоским машинам, так как не может пробить защитное поле, то кинетические снаряды до брони дойдут легко.

Пробьют? Вопрос хороший…

— Эхнатон?

— Слушаю, контролер.

— Как распределено бронирование по корпусу Текконов? Где у них слабые, а где сильные места?

— Передняя кромка защищена максимально. Далее верхняя поверхность — способна защитить от пушек атмосферной авиации. Хвостовая часть защищена гораздо хуже. Слабее всего защита брюха. Теккон не может подниматься высоко, повышенное бронирование нижней части корпуса ему не требуется.

— А если учесть, что броня у этой серии ослаблена?

— Принцип бронирование сохраняется, иначе изменится центр тяжести.

— Ясно. То есть легче всего пробить им брюхо?

— Да. Но вряд ли они его подставят.

— А в хвост пробьешь?

— Зависит от дистанции.

— Либерий, у меня есть идея.

— И?

— Она рискованная. Даже более того — безумная.

— Я уже заинтересовался. Вещай.

— Помнишь реакцию Текконов, когда появились те слизни?

— Не понимаю, о чем ты?

— Один Теккон тогда вышел далеко вперед, два других сильно отстали. Будто строем пытались действовать, прикрывая переднего.

— Да. Они еще двигались тогда отдельно от других машин. Игнорировали их.

— Они и в колонне так двигались, сами по себе. Я вот о чем — если подманить их, один должен выдвинуться вперед, и можно будет попробовать устроить ему летальный исход.

— Подманить? Куском колбасы, что ли? Я тут слышал ваш разговор. Это как ты его собираешься поставить к нам задом или брюхом?

— Головой надо думать, луддит… головой. У меня как раз приступ гениальности случился, что бывает нечасто.

— Насчет нечасто — истинная правда. А ты не помнишь, как в тот раз у меня спинку сиденья пробило насквозь, когда стреляли? Еле уйти успели, и не задело при этом чудом.

— Помню. Но сейчас будешь ты рисковать не сиденьем, а головой.

— А на что она мне теперь нужна? Жру в нее только последнее время, иначе бы ни за что здесь не оказался.

— Ты, я вижу, не расстался со своим черным костюмчиком? Так и таскаешь его под комбинезоном?

— Именно так. Выстирал его даже и зашил прорехи.

— Запы знают, что такую одежку носят вояки ордена луддитов?

— А ты как думаешь? Можно ли не знать того, кто тебе худший враг?

— Если увидят, допустим, на вершине этого завала твою персону, то опознают?

— Если не слепые и стоять будут не дальше середины прохода, то должны.

— Тебе надо будет показаться наверху и пошуметь.

— Пошуметь?

— Ну «привет» не стоит кричать. Выстрели, так лучше всего будет.

— А потом постоять, подождать, пока по мне пульнут в ответ все их поганые машины?

— В принципе можно — ты мне не настолько уж и дорог, но есть и другой вариант. Шагаешь назад, далее прыгаешь на Эхнатона и уносишься оттуда. Делать это надо будет быстро, потому что прилететь может всякое, в том числе и ракета. После дрон занимает позицию внизу. Тут по всему завалу он соорудил немало огневых точек, куда может спокойно ретироваться и палить под защитой обломков. Вот такую позицию он и займет. Я, пока ждали врагов, хорошо их осмотрел, там одна очень даже подходящая.

— Я понял. Машины с колесами не могут забраться на завал, и это сделают Текконы. Один, как обычно, пойдет впереди. Ему придется подняться, и тогда снизу можно будет распороть ему брюхо.

— Да, все верно. Хороший шанс.

— А если они будут действовать не так, как ты предполагаешь?

— До сих пор они были предсказуемыми. Но на непредвиденный случай у Эхнатона скорость побольше, чем у Текконов. А на завалах она у них будет еще ниже. Легко уйдем, скроемся в этом лабиринте.

— Беспилотники вызовут, найдут быстро.

— А мы здесь не останемся. Домчимся до базы, заберем Тейю и исчезнем во мраке ночном. А далее взрыв базы — это их отвлечет, если подгадать со временем.

— В тот раз у тебя тоже все гладко задумывалось, но мы едва не погибли. Вспомни мое сиденье.

— Зато твоя мечта исполнилась: несколько машин угробили и кучу запов заодно.

— Да я не против понаглеть. Просто не хочу, чтобы им досталась база. Они усилятся. А она может к ним попасть, если мы тут сгинем из-за тебя.

— Не сгинем. Да и про Тейю не забывай. Она сильная девочка и базу взорвет даже без наших указаний.

— Только без Эхнатона ей трудно будет уйти, да и все равно пропадет без тебя. Тебе она нужна, но и ты ей нужен. Может, просто издали стрельнем по запам и уберемся? Тут всего-то и надо, что за завалом опуститься, и хрен нас там достанут.

— Слишком мелко берешь. Теккон куда ценнее кучки запов.

— Он просто машина. Может, они их делают так же просто, как ты снаряды для Эхнатона делал. По образцу лепят.

— Вряд ли. Тогда бы они давно стерли вас с лица Земли. А даже если бы и так, копир не может воспроизводить блок интеллекта. Без него дрон просто куча хлама.

— Не хочется умирать из-за твоего желания угробить какую-то железяку.

— Не каркай, ворона церковная.

— Когда начнем?

— Когда поближе подберутся.

— Влад, тебе точно не кажется, что мы задумали глупость?

— Мы? Задумывал я.

— А я участвую.

— Глупость, конечно. Согласен. Но не могу удержаться. Просто не могу. Напоследок хлопнуть дверью надо обязательно.

— Взрыва базы тебе мало?

— Мало. Да и неизвестно, как там получится. Если пойдут дальше, по следу, то должны знать, что на каждом шагу их могут поджидать. Помнишь, что они уже на сутки задержались? А ведь мы всего лишь раз щелкнули их по носу. И этого хватило.

— Уж больно громкий щелчок получился.

— Хлопнем еще раз, и они куда медленнее двигаться начнут.

— Хорошо, что Тейя не знает. Обозвала бы нас баранами.

— И была бы права. Луддит, ты никак испугался?

— Не за себя. Ты, как ни странно, для меня сейчас ценнее сокровищ Цитадели.

— Не оправдывайся. В жизни не поверю, что тебе так важно мнение Тейи. Какой-то древней.

— Можешь не верить, но важно. Она такая же, как ты. Древняя, но очень полезная древняя.

— А вдруг притворяется?

— Пусть только попробует.

— Я, кстати, тоже могу притворяться.

— Если ты, притворяясь, предашь огню всю эту шайку, я буду только рад. Так что притворяйся и дальше, пока всех до единого не изведешь.

Либерий, швырнув Владу скомканный комбинезон, многозначительно вздохнул, заполз чуть выше, медленно поднялся, выпрямился, замер в картинной позе. Одна рука лежит на бедре, вторая держит за ствол ружье, прикладом опершееся на обломки под ногами. Голова чуть повернута, взгляд устремлен вдаль. Косится небось вниз, на колонну врага, но делает вид, что их не замечает. Будто дела ему нет до суеты машин и человеческих букашек.