Отмщение

- Но насколько убедительно выйдет такая афера? - встрял в дискуссию Гуревич. - Вот так просто взяли и пришли? Сдаемся, дорогие немцы! Них шизен! Так что ли?

- Безусловно нет. Для достоверности мы устроим постановочную перестрелку. И выйдем сдаваться с боем.

- Но ты же говорил: без оружия?

- Оружие не сложно демонстративно выбросить по пути. Демонстрируя решительность намерений.

- Что-то я не понимаю... - пробормотал Лазарев. - Допустим, не перестреляют. Подойдет этот отряд. Безоружный. Весь донельзя лояльный. И что?

- А дальше просто, - спокойно резюмировал Фурманов - Рывком в рукопашную.

Офицеры вынужденно смолкли во второй раз. На этот раз глядя на Юрия откровенно ошарашено.

- Ты... Вот это сейчас... Про рукопашную - серьезно? - вкрадчиво поинтересовался Лазарев.

- Я совершенно нормален, - заверил Фурманов. - И сказал именно то, что имею в виду. А вы - поняли верно.

- Нормальный, говоришь... - недоверчиво усмехнулся Лазарев. - Не похоже... Рукопашная, это у Стивенсона или Сабатини: абордажные крючья, мушкеты, сабли. А сейчас не восемнадцатый век. Какая к черту рукопашная?! Да только дернись - пристрелять на подходе!

- Кого-то, быть может, действительно успеют, - меланхолично согласился Фурманов. - А остальные прорвутся.

- А остальные, это, позволь спросить, сколько?! - негодующей вскричал Лазарев. - Рота, батальон, полк?! Сколько ты собираешься угробить ради горячечного бреда?!

- Двух-трех рот, думаю, будет достаточно...

Гуревич в ответ нервно хохотнул, Кузнецов и Ильин только качнули головой, а Лазарев решительно рявкнул:

- Ничерта тебе не будет! Ни роты, ни взвода! Развел психоз!...

Но Фурманов тут же резко осадил кричавшего:

- Алексей Тихонович, предложите свой вариант. Чтобы не пришлось идти на жертвы. Я с радостью приму и посыплю голову пеплом. Ну же!...

Лазарев в ответ невольно смолк.

- ... В противном же случае я не вижу ни одной причины отвергать мой план. Только потому, что он жесток. Идти в атаку тоже жестоко. И тоже грозит потерями. Хотя сейчас не восемнадцатый, и даже не первый век - люди гибнут абсолютно одинаково. Потому, раз мы не удосужились за тысячи лет придумать иного способа решения конфликтов кроме войны, прошу не воротить нос. В нынешней ситуации это глупо и неприлично.

- Хорошо... Пусть ты прав, а мы нет... - задумчиво кивая, пробормотал Ильин. - Но сам подумай, что смогут сделать две роты голыми руками? Ведь потери будут страшные!

- Нет, не будут, - решительно заявил Фурманов. - Подобного варварства ждать не станут - просто нет повода. Чтобы предполагать подобное нужно иметь иную систему ценностей, отличную от европейской.

- Но ведь нас поймали, - возразил Ильин. - Так что мы угодили в круг высокого внимания. Так просто уже не провести.

- Так просто будет не провести, если действовать в стратегическом масштабе. Мы же соприкоснемся не с высшим генералитетом, а с обычными солдатами. Которым холодно и голодно. Которых непонятно за какие грехи загнали в снежную пургу, сражаться с какими-то русскими. Они не станут стрелять сразу - просто не умеют ещё. А когда сблизимся - автоматы уже не будут страшны. Ну а что до оружия... холодного никто не запрещал...

- Но ведь ножи они могут заставить выбросить, - резонно возразил Ильин.

- Ножи быть может. Но их легко спрятать под шапкой. Голова - самое яркое и непонятное пятно в любом излучении. Увидеть что-то будет очень сложно. А вот руки сложены как раз на затылке. Один взмах - и готово. Не хуже слаженного залпа может выйти. А ещё есть лопатки...

- Знаешь, Юрий... - медленно, с тенью одобрения заметил Ильин. - Ты все-таки ненормальный. Раньше я думал, что такого можно ожидать от Геверциони или Чемезова... А оказывается - от тебя тоже...

- Никого ведь больше не осталось, Иван Федорович... Теперь один за всех... - ответил Фурманов. А после, не давая возможности для несвоевременных жалости или сочувствия, продолжил. - Сблизившись, мы завладеем оружием и постараемся захватить технику. Если удастся - тут же станем наносить удары по ближайшим порядкам. Это внесет панику, неразбериху. Вначале, как минимум, немцы не станут атаковать - побоятся своих задеть. Ну а мы не станем стесняться. В итоге ответный огонь будет - по нам. Чем больше, тем лучше. Мы постараемся расшевелить как можно больше. От точки прорыва хлынем в стороны волной, захватывая технику. Перенацеливаясь, немцы во-первых, отпустят из виду бригаду, а во-вторых, раскроют месторасположение огнем. Нужно быть готовыми и немедленно подавить обнаружившие себя расчеты. И сразу же идти на прорыв...

Высказавшись, Фурманов аккуратно положил карандаш. Затем сел на покинутое место и хладнокровно откинулся на спину. Можно подумать - полковнику совершенно все равно, примут ли предложение, отклонят. Впрочем, зная Кузнецова, да ещё и с поддержкой Ильина за результат вряд ли следует беспокоиться. Да и Лазарев, справедливо устыженный, более не решается проявлять излишнюю агрессию. А может - и вправду передумал.

Кузнецов, обведя взглядом присутствующих, спросил:

- Какие соображения, товарищи? Пока что это, увы, единственный потенциально приемлемый план, так что все сомнения и дельные советы прошу выкладывать открыто. Майор Гуревич?

- Кхм... - Рустам, как младший по званию, понимал - первому говорить. Но каких-либо рационализаторских предложений в голову не пришло, а критиковать бессмысленно: разнести в пух и прах авантюру проще простого, но делать все равно придется. Так и зачем? - Можно для усиления эффекта замаскировать часть бойцов под раненных. Не знаю наверняка, кто будет встречать, но, если не матерые волки или конченные подлецы - должно сработать. На уровне моральных принципов... Ещё... Можно для хоть слабенькой, но защиты дать впереди идущим два-три бронекостюма.

- Заметно будет... Заподозрят неладное... - с сомнением пробормотал Ильин.

- Не заметят, если не в первой линии, - резонно возразил Гуревич. - Ну и химические осветители... У немцев ведь приборы ночного и теплового видения, а у наших? Подберутся вплотную, все равно никого не увидят. Осветители же можно перед собой бросить - вроде как показываемся, безоружны, сдаемся. А после перепрыгнуть - и на рывок. Уже зряче.

- Разумно... - одобрительно закивал Кузнецов. - Полковник Любчич?

- Не могу сказать, что я в восторге от плана, но делать что-то необходимо... - непривычно смуглолицый для Сибири морпех обезоруживающе улыбнулся. - Для меня такие маневры в новинку.

- Не переживайте, полковник, - заметил со смешком Ильин, по-товарищески придержав полковника за плечо, - У всех здесь такое в первый раз. Можно сказать, вся война началась не пойми как - и идет навыворот.

- В общем, как я понимаю проблему, - продолжил Любчич, - У нападающих большие проблемы с оружием. Хорошо, если удастся сблизиться быстро, успешно. Тогда можно жить. А если пехота за техникой укрыта? Или по БМП сидит? Как тогда?

- Тогда, да. Хреново придется... - понимающе поддержал Гуревич.

- Именно. Кроме того, насколько я понял, даже замаскированное оружие нельзя брать? Никаких штыков, взрывчатки и прочая?

- Верно, - признал Кузнецов. - Слишком велика может выйти цена.

- Вот потому в добавок к саперным лопаткам и ножам... - полковник не удержался от короткого, горького смешка, - ...предлагаю взять фляги с бензином. Проделать в крышке отверстие, пропустить смоченную горючим полоску ткани - и вперед. Только огонь поднести. А ещё - взрывчатку заложить в сапоги - вроде стельки. Или там хитро внутрь каблуков запихнуть. Не знаю кто и как будет смотреть, но на подошвы вряд ли обратят внимание. Тем более ноги все время в снегу.

- А после что - скидать портки и босяком прыгать? - заметил Лазарев.

- Увы, товарищ полковник, - не поддержал шутки Любчич, все ещё по неловкости не привыкший обращаться к старшим офицерам по имени отчеству - из-за акцента имена и фамилии иногда коверкались, что и стало причиной некого комплекса. - Но, боюсь, когда начнется - будет очень много тех, кому обувь уже больше никогда не понадобится. Зато, если не удастся достать оружия, хоть будет чем с танками воевать.