Первые боги (СИ)

– Ты должен идти.

Под покровом ночи Мал в маске неприкосновенного, закутанный в плащ покидал Мемфис. На поясе у него висел меч Рамзеса, а через плечо сумка с запасом еды. Улицы города освещали редкие фонари и отполированный серп луны. Люди в масках ворон почти бесшумно очищали город от мусора и нечистот. К Малу никто не подходил и не пытался с ним заговорить. Принц направлялся ко вторым воротам Мемфиса, открывающим дорогу в горы, – это и был путь к пирамидам.

Стражники в масках и одеяниях красного цвета пропустили Мала. Он снял маску, положил ее в суму, подвязки нацепил на плечо и зашагал по протоптанной дороге:

– Ты – чужестранец? – окликнул его стражник.

Мал обернулся:

– Да.

– Берегись, в горах много диких зверей.

– Благодарю тебя за заботу, – откликнулся Мал.

Он, не торопясь, продвигался вперед. Дорога вела его прямиком наверх к пирамидам. Вдоль нее росли редкие деревца. Тишину лишь иногда нарушали вой шакалов и хохот гиен. Ничто не предвещало опасности. Достигнув леса, Мал решился дождаться рассвета. Он лег на траву, закутался в плащ с головы до ног и не заметил, как заснул.

Мал в сопровождении Сейт-Акха и людей в масках идет через лес и натыкается на развалины неизвестного города. Внимательно осмотрев их, принц находит заваленный камнями ход в подземелье.

– Это вход в ту самую Священную обитель, которую ты так давно ищешь – говорит жрец.

– Но она находится в горах, а не в подземелье! – удивляется Мал.

Сейт-Акх тем временем приказывает убрать камни. Приказ выполнен. Не зажигая огонь, они спускаются вниз по ступеням. Жрец идет впереди, а Мал замыкает шествие. Они идут медленно, стараясь не оступиться в темноте. В самом низу Мал видит свет. Он манит и отталкивает одновременно. Источник света излучает бесстрашие и в то же время предостерегает об опасности. Мал останавливается и прислушивается. В проходе нет никого, кроме них. Мал продолжает путь. Проход сужается, потолок становится выше, а свет ярче. Мал шагает, не глядя под ноги, но когда раздается хруст и он опускает глаза, то видит, что земля, по которой они идут, усеяна человеческими костями. С каждым шагом их становится все больше. Чудотворный свет притягивает к себе, несмотря на то, что Малу становится все очевидней таящаяся в нем опасность, но он, как и все остальные, знает, что надо идти вперед.

Процессия останавливается. До источника света еще добрая сотня шагов. Яркий свет не жалит, подобно солнечным лучам, не заставляет закрывать глаза, а словно бы омывает тела изнутри, и люди обретают покой и безмятежность. Мал пробирается к Сейт-Акху и смотрит на источник света. Он исходит из глубины, которая наполнена огненным озером, и это огонь, который утоляет не телесную жажду, а жажду духовную.

– Преклоните колени, братья и сестры! – произносит Сейт-Акх.

Все подчиняются, и Сейт-Акх начинает молитву:

– Господь всемогущий, слава тебе! Ты начало и конец, ты видимый и невидимый, всеведущий, воплощение мудрости, исцели наши сердца от недуга, напои нас светом истины, просвети погрязнувших во тьме и направь стопы наши на путь, ведущий к умиротворению.

Несмотря на христианский дух молитвы, змей никак не проявляет себя.

– Он отступил от меня вместе с неуязвимостью, – вспоминает Мал. – Он покинул мою душу.

Пока Сейт-Акх произносит молитву, ему легко и свободно, как будто он всю жизнь ждал этого момента.

Половина людей, пришедших вместе с ними, не сговариваясь, поднимаются с колен и идут навстречу свету.

– Назад! – кричит им жрец. – Мы должны немедленно уйти отсюда. Этот огонь испепелит вас.

Но люди не слышат его. Они стремятся к свету, как мотыльки, безрассудно летящие на огонь, их тела вспыхивают и мгновенно сгорают. Выбеленные кости падают на пол и катятся в сторону выживших. Свет не причиняет смертникам страданий, а всего лишь безболезненно избавляет их души от телесной оболочки.

Мал понимает, что их тела настолько пропитаны грехом, что почти неотделимы от него, и потому не выдерживают соприкосновения с очищающим огнем истины. Только святые могут достигнуть источника благости, потому как наполнили тела свои частицами света, сияние которых от погружения в божественный огонь только усиливается. Но ни один святой по собственной воле не войдет сюда, потому как почитает добродетели свои за грехи и никогда не признается себе в собственной святости.

Когда-то бог, имя которого люди успели позабыть, оставил здесь святыню. Никто не знает что это, но созерцать ее могут лишь святые люди. Те, кто отваживался идти за ней, полагая, что избавились от грехов, неизбежно погибали. Путь к святыне открывается только тем, кто идет к ней по божественной воле. Ни один грешник не может приблизиться к святыне. Даже боги не могут ее достичь, если они лишены смирения. Они найдут ее, увидят, будут созерцать, но прикоснувшись, забудут, что они боги и обратятся в прах. Если человек приближается к этому свету, то он должен помнить, что это святая святых, утраченная благодать и если он недостаточно чист, то погибнет. Огонь истины, открытой забытым людьми богом первых богов, убьет их.

Мал видит со стороны, как он отделяется от коленопреклоненных людей и начинает приближаться к источнику света:

– Что я делаю? Я должен вернуться назад!

Мал желает остановиться, но не может.

– Почему я иду к нему? Ведь свет убьет меня! Я сгорю!

Но Мал больше не владеет своим телом.

– Остановись! – требует он от самого себя.

Мал проснулся и открыл глаза. Солнечный свет бил ему прямо в лицо. Принц вздохнул с облегчением:

– Это всего лишь сон.

Но сомнение уже проникло в его ум:

– Не похож ли я на тех безумцев, что шли к источнику света на свою погибель. Такова ли воля господа? Но ведь я – тот самый змей в образе человека. Неужели, когда дом Бога совсем рядом, я должен отступить? Стало быть, именно мне предрешено идти в Священную обитель. Это мой долг перед рыцарем Филиппом и отшельницей Ари.

Мал знал, что недостоин священной миссии. Когда-то ему об этом говорил христианский священник из Нибура, и дело было не только в его словах. Мал понимал, что его ум стремится к обители, но стремится ли к ней его дух? Сон как раз и указывал на это противоречие. Но ведь принц прошел долгий путь в Мемфис не ради прихоти. Ему осталось сделать только один шаг, чтобы достичь желаемой цели. Так стоит ли сомневаться?

Прежде, чем идти дальше, Мал прочитал молитву, и змей в очередной раз напомнил ему о себе. Духота усиливалась. Мал свернул плащ, переступил границу леса и вышел на хорошо утоптанную дорожку. Очень скоро навстречу ему из зарослей вынырнул волк. Зверь преградил дорогу Малу и уставился на него немигающими зрачками.

– Тебе не стоит идти этим путем, – мысли волка перетекли в ум Мала.

– Кто твой господин?

Это был посланник богов. Но каких именно? Почему там, где леопард сказал бы просто «возвращайся», волк говорит фразу, на которую способен только человек?

– Тебе грозит опасность, – добавил к уже сказанному волк.

– Только боги знают, куда я иду. Неужели они собираются чинить мне препятствия?

– Боги не могут вмешиваться в дела смертных, но они могут управлять силой тех, кто им поклоняется.

Никогда прежде боги не предупреждали его об опасности. Но до недавних пор он был неуязвим – благодаря богам. Они по-прежнему опекают его, но иначе, чем раньше. Они предусмотрительны, но Мал не желает принимать помощь от тех, кого он отринул в своем сердце.

Стоило Малу подумать об этом, как волк, не сказав ни слова, тут же исчез:

– Может быть, я обидел его? Вздор! Боги никогда не обижаются.

Мал отправился дальше, но разговор с волком не выходил из его головы:

– Может быть, меня и в самом деле ждет засада? И боги сочли необходимым предупредить об этом. Или они хотят остановить меня? Разве им выгодно исцеление человеческих душ? Ведь тогда они потеряют власть над ними. Как они могут такое допустить? Фелициан и Хуфтор называют их бесами. Христианский и мусульманский бог противостоят змеиным богам с давних пор. Их не примирить. Но мне не понять почему. Я всего лишь человек. Я действую вслепую. Моя душа ничего не чувствует. Моим рассудком завладел змей. Но я не сверну с пути, что бы там ни было. Я так сам решил. Если мне уготовано попасть в ловушку, то я приму свою судьбу такой, какая она есть. Я иду к своей свободе. Если я умру, то моя душа отправится к Маргарите. Либо я получу в Священной обители исцеление. Не знаю как, но это будет чудо.