Альтерра. Поход (СИ)

— Что собираетесь делать дальше?

— Уходить нам надо. У Константина был отличный план, только он не предусмотрел, что его могут убить… А теперь его или майор найдет, или зеки. Так что нам дорога одна — прочь из колонии. Сегодня еще здесь пересидим, народ вроде не любопытный, расспрашивать да разглядывать не будет, а если и будет, доносить не побегут. Я нарты смастрячу, завтра пойдем на запад.

— А туда зачем? — поинтересовалась Татьяна.

— Там финские хутора, на зиму примут, не откажут, наверное. А к лету решим, что дальше делать.

— А вы считаете, это нормально было — устраивать переворот, смещать власть?

— Это не я решаю, у меня один хозяин, я ему и служу. Для меня сейчас важнее безопасность Константина, а уж какие он планы строил, не мое дело.

— Как верный пес…

— Ты, красавица, словами-то не бросайся зазря, — повысил голос мужик, — подумай лучше, что здесь будет, когда урки нагрянут. Тебе бы стоило уходить дальше, на заставу. Там, за рекой, может, и отсидитесь…

Поселковые мужики и немногочисленный гарнизон ставили баррикаду на дороге на юг, валили засечную полосу по обочине и в глубь леса. Хотя обойти по буреломам заслон все же можно было бы при желании. Скауты разделились на небольшие группы и ушли патрулировать леса, выглядывая, не появится ли где вражеский лазутчик или отряд противника. Расчет был на то, что наступление пойдет все же вдоль дороги и хотя бы первую волну можно будет прорядить на баррикаде.

Прошел день, другой. Человек Константина проявлял все большее беспокойство. Константин все не приходил в себя, хотя жар спал и осложнений вроде не было. А потом пришел гонец с Заставы с известием о том, что на базе байкеров организуется узел обороны. Пришло время паковать раненого и уходить. Константина одели в теплую шубу и уложили на нарты, завернув в два ватных одеяла. В ноги сложили небольшой запас дров, под голову мешок с одеждой и продуктами. Впрягшийся в длинные сани мужик оглядел Татьяну и Саньку, собираясь прощаться.

— Я с вами пойду, — сказала вдруг Татьяна.

— Замерзнешь по дороге, нам придется ночь или две на снегу спать.

— Ничего, я выдержу. Срок пока небольшой, я дойду. У финнов, говорят, хорошие сауны, отогреют.

— Что ж, ты сама решила, — вздохнул мужик, — потом не жалуйся… Пошли, что ли…

— Я вас провожу, — проговорил вдруг молчавший до этого Санька.

Небольшой отряд уходил на запад, таща за собой нарты с лежавшим на них свертком с человеком внутри. У мужика оказался напарник, и они вдвоем шли впереди на снегоступах, один торил дорогу, второй тащил сани, время от времени меняясь местами. Татьяна шла следом на лыжах. Рядом с ней шел Санька.

— Теть Тань, а ты любишь дядю Командора? — спросил вдруг скаут.

Татьяна помолчала.

— Ты знаешь, иногда мне кажется, что люблю, а иногда готова его забыть навсегда. Бывает, что он как ребенок, хочется его обнять, прижать к себе и держать не отпуская, чтобы никуда не ушел. А бывает, что он настолько груб и жесток, хотя даже сам этого не замечает за собой, что век бы его не видеть…

— А зачем тогда вы уходите?

— Как тебе объяснить… Сейчас я важнее Константину. И не забывай, у меня ребенок будет. Ему-то точно война под окнами не нужна. А тут еще непонятно, чья возьмет. Представь, что твою девушку будет кто-нибудь насиловать… Нет уж, нам здесь не место.

Отряд вышел на берег залива. Впереди лежала ровная белая равнина, только где-то далеко, у самого горизонта, виднелись какие-то острова. Здесь, на открытом пространстве, поднялся ветер, несильный, но холодный, и погнал легкую поземку. Санька остановился. Татьяна подошла к нему, обняла.

— Ты пойми, я не могу по-другому. Не обижайся… А может, и ты с нами?

— Да ну вас, тетя Таня… Вы еще поцелуйте на прощание… Идите уже, а то отстанете. Мы вас потом все равно найдем.

Санька постоял, упершись в лыжные палки, глядя, как уходят в белую муть несколько человек со своей нелегкой поклажей. Татьяна обернулась и помахала ему рукой. Санька махнул в ответ и пошел обратно в поселок.

Уже на входе на Пасеку Саньку нашел один из его скаутов.

— Там байкеры пришли, тебя искали…

— Пойдем глянем, чего хотят, зови наших.

В доме, где жила Татьяна, посреди комнаты стояли три мужика в кожаных куртках. Один из них орал на стоявшую перед ним хозяйку дома, вздрагивавшую от каждого крика:

— Где твои постояльцы?! Что молчишь?! А?!! Отвечай, дура!!!

— Я прибраться пришла… — лепетала женщина.

— Хватит горло драть, ушли они, — заявил Санька, заходя в помещение и снимая с ремня автомат. Остальные скауты собрались кучкой за своим вожаком.

— Это что у нас еще за крендель? — спросил один из байкеров.

— Командир скаутов. Искали?

— Искали… Вас майор вызывает к нам на базу, так что собирайтесь, — уже спокойно проговорил оравший до того мужик, глядя на автомат. — Давно ушли-то?

— Вчера, — соврал Санька…

…Несколько недель пролетели как на одном дыхании, Санька бегал по лесам, распределял скаутов по курьерским группам, каждую ночь приходилось спать в новом поселке, нигде не удавалось задержаться больше чем на сутки, всегда находилось или срочное поручение, или необходимо было передать приказ соседям, или отнести какой-либо груз. Один раз удалось на целый день задержаться на базе байкеров. Санька повидался с Командором, вывалил перед ним остатки компьютера, рассказал про тетю Таню. Командор вполголоса матерился, перебирая осколки, о Татьяне сказал, что, может быть, она и права, что ушла. Слишком спокойно сказал…

— О, смотри-ка, винчестер вроде цел. На юге обсерватория стояла, наверняка там есть компьютеры, прикрутим туда винт, сольем инфу, — Командор явно повеселел.

На следующий день Санька с ребятами уже пробирался по лесу в сторону Заставы…

После освобождения замка стало немного полегче. Командор бегал по ближайшим поселкам, пытаясь все держать под контролем, мужики валили лес, молодежь пробила канал до залива и осушила болото около Садоводства. Пленные снимали верхний слой торфа и складировали на берегу на просушку, а студенты копали болотную руду. На кузнице уже начали плавку железа, а в городе шли восстановительные работы. Жизнь налаживалась.

В один из свободных дней Санька шел по острову и увидел одного из альпинистов, выходящего из башни.

— А можно мне наверх подняться? — спросил скаут.

— Конечно, заходи, вставай на подъемник и крикни наверх, или дерни за веревку, там сверху колокольчик привязан. Тебя поднимут.

Клеть подъемника медленно ползла по деревянной каркасной шахте, выстроенной в центре башни. Наверху скрипел ворот. Наконец площадка остановилась, и Саньке помогли выйти на верхний уровень под легкую шатровую крышу.

— Решил в гости заглянуть? — поинтересовался кто-то из парней.

— Да, давно здесь не был…

— А… И как давно?

— Да лет семьсот… — ответил Санька и отошел к краю, к стене.

Вид с башни по-прежнему, как и в прошлой жизни, завораживал открывающимися просторами. Берег залива, покрытый невысокими холмами, сходился нешироким мысом к острову, на котором стоял замок. В лесах, окружающих город, уже начинали первые распевки какие-то птицы, Санька, бегая от поселка к поселку, их уже наслушался, но здесь на высоте, их не было слышно. Залив занимал две трети горизонта, покрытый кое-где небольшими островами с редкими рощами деревьев. В восмидесяти метрах внизу на льду залива сидели несколько десятков рыбаков, каждый из них надолбил себе больше десятка лунок и тягал одну за другой мелкую, но очень вкусную рыбу, которая шла на нерест. Не то корюшка, не то еще какая-то рыбешка шла так кучно, что казалось, лед вспучится и выдавится вверх. Рыба бросалась на любую приманку, и рыбаки насаживали на одну леску по пять-шесть крючков, набирая за день до пуда улова. Этот неожиданный зимний подарок помог серьезно поправить продовольственный кризис. Охотники день за днем прочесывали леса, расставляя ловушки на зайцев и крупную птицу, а то и лося заваливали или оленя. Главной проблемой было отбить добычу у волков, и отдельная команда занималась их истреблением. Командиры строили разнообразные планы развития и готовились к походам, а простой народ жил незатейливой, работящей жизнью. Днем работа, вечером кино или просто совместные посиделки за столом. Семейные расходились по домам, остальные боролись за свободных девушек, которые и сами, чувствуя внимание мужчин, старались выбрать себе партнера по сердцу. Из нескольких найденных в закромах гитар и самодельного барабана имевшие хоть какой-то слух музыканты организовали небольшой вечерний клуб с приятным женским вокалом, и теперь чуть ли не каждый вечер в самом большом помещении замка проводились танцевальные вечеринки с шутками и угощением. Жизнь налаживалась и втягивалась в нормальную, монотонную рутину. Люди все реже вспоминали о прошлой, потерянной жизни, хотя память о ней продолжала храниться, и даже кое-что записывалось на бумажных листах, нарезанных из нескольких ролей, найденных в вагоне на базе байкеров. Но события этой зимы были ближе и уже заслоняли память о жизни в прошлом году или о том, что происходило с людьми несколько лет назад. Существующие реалии были более неприхотливы и просты, чем сложная организация работы и досуга в техногенном государстве. Колония еще не доросла до товарно-денежных отношений, обходясь натуральным обменом. Хотя командиры уже продумывали систему налогов и обеспечения армии и остальных, необходимых служб.