В зоне тумана

Я не отреагировал. Шел, сосредоточенно глядя перед собой. Под ногами захлюпало. Сперва размокшая глина, потом появилась вода. Немного, по щиколотку. Только болота не хватало.

Болота, к слову, мы не проходили. Значит, идем не туда, куда шли. И не туда, откуда пришли. Куда? Хороший вопрос. Ответа я не знал. Знал только, что если упремся в лес, то можно разворачиваться и идти обратно.

— Угрюмый!

Господи, уж лучше бы на аномалию напороться, только б не отвечать.

Волной накатилась апатия. Все, к черту, устал. Надоело. Дайте мне выйти отсюда. Верните мне комнату у барыги-бармена, водку с консервами и прогулки за артефактами до свалки, ну или еще где-то рядом.

Скоро зима. Я хочу сидеть возле своей буржуйки. Греться огненной водой и забыть имя Хлюпик, с которым связаны только идиотские фантазии о походах к несуществующему Монолиту и не менее глупые, хоть и благородные, фантазии о том, что кто-то кому-то чем-то обязан. И погоняло Мунлайт, которое напоминает о несусветном раздолбайстве, тотальной неописуемой нелогичности и предательстве, я тоже хочу забыть. Дойти до дома, купить им оружие, снарядить по полной и отправить на все четыре. Пусть дуют хоть к Монолиту, хоть к Папе Римскому, хоть к волшебнику Изумрудного города.

— Угрюмый.

— Ну, чего еще? — не выдержал я.

— Не туда идем, — с легкой издевкой сообщил Мунлайт.

— Идите, куда хотите, — буркнул я.

— Угрюмый, — опасливо вмешался Хлюпик. — Ты чего?

Я повернулся и рубанул взглядом по обоим.

Ничего! Надоело! Все! К чертовой матери! И главное, какого хрена? Все орали, что Угрюмый — это такая нелюдимая сволочь, которая никому не доверяет и живет где-то там, сам в себе. Теперь получается, что ни хрена подобного. Угрюмый — это наивный доверчивый идиот, которым вертят как хотят. Все и каждый.

Один тащит к Монолиту, сам даже не удосужился сказать, зачем мы туда премся. Надо, видите ли. Зачем? За квартиру в сталинской высотке. Да не за квартиру я его туда потащил, а потому, что человека в нем увидел. А он? Что он увидел во мне? Универсальное средство достижения цели.

Другой тащится к Монолиту, потом оказывается, что Монолит ему не нужен, а просто он сдал меня с потрохами. Или Монолит и сталинская хата все-таки нужны? Потом он помогает мне бежать, потом снова чуть не сдает. Оказывается, не сдает. Но зато имеет наглость делать меня в чем-то виноватым. Хорошего человека я, видишь ли, подстрелил.

Этот «хороший человек» уже третий. Шапочное знакомство. Не скажу, что я к нему плохо относился или хорошо. Сталкер и сталкер. Но почему-то этот сталкер, этот хороший человек, рубаха-парень вдруг оказывается в компании бандитов, которые готовы меня отправить на тот свет. И я виноват, что его покалечил.

А я, как самая недоверчивая, нелюдимая, угрюмая сволочь, всем им верю. Иду неизвестно куда, неизвестно зачем. Подыхаю десять раз на дню. Не за деньги, а исключительно из человеческого расположения. И за это об меня ноги вытирают. Все вместе и каждый в отдельности.

— Все сказал? — поинтересовался Мунлайт.

Я озверело посмотрел на него и только теперь понял, что давно уже говорю в полный голос. Совсем нервы сдали, если уже настолько за языком не слежу.

— Связки побереги, — не дождавшись ответа, посоветовал Мун. — Здесь сыро, ветер. А ты так напрягаешься. Мы тебя поняли. Теперь поделись идеей, мы налево или направо поворачиваем?

Я лишь устало махнул рукой и повернул налево. Еще какое-то время под ногами хлюпало, потом зачавкала размякшая глина. Я глубоко дышал. Считал до трех. Потом до пяти, до десяти. Не отпускало.

Не то усталость, не то ощущение неясной опасности. Что-то шло не так. В какой-то момент показалось даже, что в ушах свистит, как тогда в подвале.

— Слушай, Хлюпик, — подал голос Мунлайт. Л все-таки?

— Чего?

— Вот на фига ты сюда приперся? Угрюмый понятно, что в зоне делает. Ему место концентрации дерьма до зарезу нужно. У него иначе особенности реальности с внутренними потребностями не гармонируют.

Голос его звучал на одной ноте. Слова плыли и проплывали, не задерживаясь в голове. Я слушал зону, а не сталкера. Но сталкер бубнил, а зона молчала, и затишье меня настораживало.

— Со мной тоже все ясно, — продолжал Мун.

— Не все, — огрызнулся Хлюпик. — Чего тебя сюда принесло?

— А ты как думаешь?

— Деньги? — предположил Хлюпик.

— Деньги, — глухо повторил Мунлайт. Голос его едва заметно дрогнул. — Нехай будут деньги. А ты? Чего ты сюда приперся?

Хлюпик не ответил. Только сопел и пер вперед, чавкая глиной.

Я вслушался в тишину, но вокруг по-прежнему не было ничего, кроме ощущений и тумана. Можно было снова списать все на паранойю, но ощущения меня еще не подводили. Даже в ситуации с Муном, как показала практика.

— Ты в чудеса веришь? — спросил Хлюпик.

— В смысле? — опешил Мун.

— В прямом. Вот бывает ситуация, когда выхода нет. Никакого. И надеяться остается только на чудо. Понимаешь?

— Безвыходная ситуация — это ситуация, выход из которой тебе не нравится, — заученно проговорил Мун.

— Хорошо. Выход тебе не нравится, — согласился Хлюпик. — И ты хочешь найти другой выход. Тот, которого нет. И веришь, что это возможно.

— Ну, — поторопил Мун.

— Вот за этим я здесь, — отозвался Хлюпик. — Мне нужен Монолит, потому что другого выхода нет. Осталось только в чудо верить. Ситуация такая, что…

— Тихо, — оборвал его я.

Хлюпик мгновенно заткнулся. Напрягся Мунлайт. Я чувствовал его напряжение каждой клеточкой спинного мозга. А еще я чувствовал, что за нами давно следят. Даже сквозь туман. И сейчас мы на грани какой-то черты, за которой нас уже не ждет ничего хорошего. Наверное, так дикий зверь чует чужую территорию. Вот до этого места можно идти, а дальше — смерть. Впрочем, не знаю. Это не знание, а скорее фантазии, придумки.

Я остановился. Вскидывая автомат, попятился. Наткнулся на Хлюпика и чуть не выстрелил. Спас предохранитель. Чертыхнувшись, поставил на одиночные и отступил еще.

На этот раз впереди было не дерево и не Васька Кабан. Если только это не очередной бред, вступивший мне в голову. Рефлекторно потянул носом. Ноздри защипало изнутри от запаха сырости и гнили.

Нет, это был не бред. Фигура впереди покачнулась. Я выстрелил на опережение, но промахнулся. Он выскочил из тумана. Уродливый, сутулый, с букетом не то щупалец, не то хоботков, не то соплей вместо носа и рта. Кровосос!

Стоявший позади Мун отпихнул раззявившего рот Хлюпика. Выкинул перед собой руку с ножом. Бесполезно, но на автомате чего только не сделаешь.

Лезвие разрезало воздух. Мутант пронесся мимо и отлетел обратно в туман. Не далеко. Ровно настолько, чтобы видеть жертву, а жертвой сейчас были мы трое.

Кровосос развернулся, показывая нам страшную, как смертный грех, харю.

В каком-то старом фильме, кажется, про пиратов, был такой персонаж, у которого ниже глаз на половину рожи рос кусок осьминога. Ни носа, ни глотки, только щупальца. Вот если того персонажа раздеть донага и хорошенько изуродовать, то вполне себе кровосос выйдет. А вообще знали бы создатели того фильма, что их придумка будет разгуливать нагишом где-то под Чернобылем, да не одна, а с соплеменниками… Интересно, что бы они на это сказали?

Палец лег на спуск. Я выстрелил. Потом еще и еще. Кровосос уходил от пуль молниеносными движениями. Как искусный тореадор от безмозглого быка.

Мунлайт сориентировался довольно быстро. Схватив Хлюпика за шиворот, потащил в сторону. Все правильно, если нельзя сопротивляться, можно убежать. И тот дурак, кто скажет, что бегать — трусость. Не зазорно убегать от лавины или извергающегося вулкана. Оставаться и махать на извержение кулаком — глупость. Такая же глупость — пытаться справиться с кровососом голыми руками. А с одним ножом в руках — это, считай, голыми руками. От кровососа и убегать безоружным почти невозможно. А смерть от его лапок страшная, лютая. Так что какой уж тут стыд.