Мальчишник в зоне смерти

Динаев Дино

Мальчишник в зоне смерти

Пролог

1. Опровержение.

Получено из пресслужбы Президента Российской федерации.

Ряд сообщений зарубежных информационных агентств о якобы проводимых в Алге опасных экспериментах с неким сверхоружием вызывает лишь чувство недоумения. При этом говорится об использовании артефактов, относящихся к периоду существования древних майя, что вообще не выдерживает никакой критики.

2. Начальнику оперативно- поискового управления ФСБ "Смерч"

генерал-лейтенанту Серегину П.А.

Срочно направьте в Алгу лучших агентов.

Верховный главнокомандующий.

3. Три причины, по которым я отказываюсь работать с полковником Вольдом.

Первая: Вольд переигрывает. Он красит волосы в седой цвет и изображает старика. Или он подспудно боится подступившей старости. Или он несостоявшийся актеришка. Ни с тем, ни с другим не хочу иметь ничего общего. Готова подать рапорт.

Вторая: он давно потерял представление о реальности и обманывает в первую очередь себя. Он считает себя непогрешимым суперменом, но на самом деле он не стрелок. Он мишень.

Третья: наша служба допускает риск гибели по своему определению. Если со мной это произойдет, то обстоятельства моей смерти доверят выяснять полковнику Вольду. Это третья и главная причина, по которой я отказываюсь работать с полковником Вольдом.

Майор Бригитта Нейланд. Кавалер ордена Святого апостола Андрея Первозванного с двумя перекрещивающимися золотыми мечами со знаком и звездой, кавалер ордена Святого Георгия первой степени.

4. Серегину. Сообщение получено по секретному каналу срочной связи.

Агент Гита убит.

Подпись: Гном.

5. Справка управления кадров.

Полковник Картазаев Владимир Петрович. Сотрудник оперативно- поискового управления ФСБ "Смерч". Прозвище-Вольд. Наиболее удачные операции: ликвидация Африканца, локализация эпидемии массовой летаргии (МЛ). Наград нового российского статута не имеет.

Конец пролога.

Часть 1. След в след

Глава 1

Второй пилот щелкнул тумблерами согласно предполетной подготовке и доложился:

— Магнитофон "черного ящика" включен. Двигатели на холостом режиме включены. К полету готов.

Выслушав по очереди доклады о готовности бортинженера и штурмана, командир корабля кивнул и доложил диспетчеру:

— Говорит "борт-218".Предполетная проверка проведена. Замечаний и отклонений нет. Разрешите выход на взлетную глиссаду.

Голос диспетчера прорвался сквозь сильные помехи: к аэропорту "Домодедово" приближался грозовой фронт. Небо с юга быстро чернело. Внутри набухшей в полнеба кляксы полыхали пока неслышные молнии.

— "Борт-218" занимайте шестую полосу.

— Успеть бы до дождя, — проговорил пилот.

Командир промолчал, хотя был с ним солидарен. По своему опыту он знал, что минут через пятнадцать аэропорт закроют, и их борт может оказаться последним, что взлетит этим вечером. Июнь в этом году выдался пасмурным и дождливым. И это после холодного мая, когда все ждали теплого лета.

Техник в оранжевой куртке высвободил из-под шасси тормозные колодки. Туша "Ту-154" двинулась вперед мягким толчком. Под шинами зашуршал песок, нанесенный с размытых полос.

— Ежедневно по три раза полосы промывают, а все без толку! — проворчал пилот. Говорить приходилось все громче, потому что в процессе разгона турбины начали издавать свист.

Самолет проехал мимо ангара с застывшими тушами аэробусов, среди которых выделялся китообразный "Боинг", миновал восьмидесятиметровую боковую рулежку и, наконец, повернув под прямым углом, стал намертво: он был в начале взлетной полосы. На том конце было темно, словно напряженно дрожащий самолет стоял в начале тоннеля, над которым не выше эшелона в пару тысяч метров полыхали молнии.

— "Борт-218" глиссаду-6 занял. К полету готов! — доложил командир корабля.

— "Борт-218",взлет разрешаю! Счастливого полета! — донесся едва слышимый сквозь помехи и свист турбин голос диспетчера.

— Увеличить обороты двигателей!

Пилот, исполняя приказ, отвел ручки регуляторов до упора. Свист турбин плавно перешел в рев. Туша самолета возбужденно задрожала.

— Отпустить тормоз! — отдал командир последний приказ перед стартом.

Со щелчком разблокированных шасси самолет двинулся вперед. Он увеличивал скорость толчками. Потемневшие перед дождем газоны слились за иллюминаторами в сплошное мельтешение.

— Сто километров в час! Сто пятьдесят! сто восемьдесят! — отсчитывал пилот показания спидометров. — Двести!

— "Борт-218" немедленно прекратить взлет! — донеслось из динамиков всего за несколько секунд до того, как торможение сделалось бы невозможным.

Командир, не сдержавшись, ругнулся. Легко сказать, прекратить взлет. Это будет даже сложнее, чем в самый разгар секса, когда вот-вот готов взорваться ниагарским водопадом, тебя берут за одно место и говорят: "Достаточно, приятель, на сегодня хватит". В случае с машиной в полсотни тонн, разогнавшейся по земле до такой скорости, что ее не смог бы догнать даже БМВ, дело еще более трудно выполнимое. Но приказ диспетчера обсуждению не подлежит. Он должен выполняться беспрекословно, все вопросы потом. Командир перевел двигатели на холостой режим, от чего те издали хватающий за душу обиженный свист и включил тормоза. Резина, раздираемая о бетонную полосу, задымила. Самолет сумел окончательно затормозить лишь в конце рулежки, замерев у самого газона. Дальше было поле.

— Что случилось, диспетчерская? — спросил пилот и получил самый странный за всю летную практику ответ.

— Возвращайтесь на исходную, примите сердце!

— Какое сердце? — не понял пилот.

— Выполняйте приказ! — не допускающим пререканий голосом проговорил диспетчер.

Подъемник уже ждал их.

— Скажи стюардессам, чтобы разбортовали люк и приняли груз! — сказал командир корабля.

— Я сам встречу! — вызвался пилот.

— Давай, только быстро! Нам надо успеть до дождя, а то ночевать останемся.

Успокаивая пассажиров и отвечая дежурной улыбкой на многочисленные вопросы, пилот прошел к люку. Не успел он открыть его, как внутрь шагнул некий седой невысокий гражданин в шляпе и плаще с небольшим чемоданчиком в руках. "Похож на старого доктора с саквояжем", — подумал пилот. Он удивил самого себя, вспомнив такое древнее слово. В свете плафонов на плаще и полях шляпы серебром полыхнули первые капли начинающегося дождя. Контраст сухого и теплого салона и той сырой вязкой темноты, откуда появился и частицу которой привнес с собой пассажир, был разительным. "Человек дождя", — еще успел подумать летчик. А еще он удивился прыти неожиданного пассажира, потому что лестница еще не успела полностью сблизиться и находилась в нескольких метрах от люка.

— Стартуем! — проговорил пассажир, довольно быстро осваиваясь.