Стрелок Чёрной Скалы (СИ)

   Пора.

   Я дёрнул за трос, и чехол одним слитным движением раскрылся, явив миру порождение сумрачного американского гения.

   М134 "Миниган". Суперскорострельный станковый пулемёт, несмотря на утверждения кинематографа, категорически не приспособленный к стрельбе с рук! Шесть стволов, плюющихся со скоростью сотни винтовочных пуль в секунду. Прошу любить и ненавидеть!

   Я с натугой передвинул, закреплённый на шкворневой установке, тяжёлый пулемёт правее. Поверх ограждения рубки теперь был пусть и грубо, но надёжно приварен небольшой рельс, по которому этот монстр и скользил, натужно скрипя стальными колёсами. Вот так мы из него стреляем вперёд и на правый борт, а вот так - назад!

   Щелчок тумблера, электромотор раскручивает блок стволов. Навести пулемёт на цель, огонь, огонь, огонь!

   "Миниган" оглушительно загрохотал, заходив ходуном в моих руках от отдачи, даже будучи закреплённым на станке. Сотни выстрелов слились в один долгий непрекращающийся вой, разрывающий воздух.

   Небо позади "Фреи" в мгновение ока оказалось наполнено огромным множеством небольших, но крайне злых пуль. Говорят, что трёхсотый калибр ныне плохо пригоден для ведения зенитного огня? Правильно говорят! Но иногда количество всё же переходит в качество...

   К чёрту точность! К чёрту дульную энергию и пробивную способность пуль! К чёрту всё, и давить врага массой!

   "Хьюи", ещё секунду назад яростно поливавший нас вихрем полудюймовых пуль, как будто бы врезался в гигантскую стаю маленьких, но злых ос. Да, его лопасти были рассчитаны даже на попадания малокалиберных снарядов, дублирование жизненно важных механизмов, бла-бла-бла...

   Только чушь это всё, когда сотни относительно слабых пуль вдребезги разнесли все стекла и превратили кабину в сплошное месиво из стекла, металла и человеческой плоти. Что ты такое, "хьюи", без людей внутри? Ничто. И когда умирают люди, умираешь и ты.

   Подбитый и дымящий вертолёт начал плавно снижаться. Даже после того, как вышел из строя двигатель, машину из последних сил спасала авторотация... Но затем "хьюи" зацепил лопастью поверхность воды и буквально швырнул сам себя в море, начав стремительно погружаться.

   Что-что, а плавать этот хороший вертолёт не умел. Так возрадуемся же этому факту, братья и сёстры!

   Я прекратил огонь, вырубил электропитание и поковырялся пальцем в заложенном ухе.

   - Отличная работа, брат, - похлопал я "миниган" по гашетке. - Но ты слишком уж прожорливый и громкий.

   Да, знаю, гатлинг - это не самая лучшая в мире вещь. Пафосная и брутальная, но не слишком эффективна, да. Однако спаренные "браунинги" мы на счетверённые КПВТ поменять так и не успели, хотя и планировали. Пусть даже "браунинги" и были рассчитаны на поражение целей, намного превосходящих современные вертолёты по скорости, но увы! Вертушки были куда манёвреннее "зеро" и "мессершмидтов". Так что для полноценной противовоздушной защиты они всё-таки подходили слабо.

   С другой стороны, в иных условиях лично я не стал бы использовать этого монстра, но здесь сложились сразу несколько факторов.

   Во-первых, у нас после всех последних мародёрств образовался некоторый избыток натовских винтовочных патронов трёхсотого калибра. А во-вторых, "миниган" у нас просто-напросто был. Уже. Валялся в дальнем углу грузового трюма "Фрейи" всеми забытый и всеми покинутый. Как сказал Датч, до этой страхолюдины у него просто всё никак руки не доходили.

   - Вайс, как там у тебя дела? - вновь ожила рация.

   - Стреляли, - хмыкнул я.

   - Прошедшее время, множественное число. А в настоящий момент?

   - ЕХ лишились ещё одной вертушки. Вот невезуха, да?

   - Невезуха. Если у тебя там всё - давай дуй вниз.

   - Ага...

   Я посмотрел на заволакивающие горизонт тёмные тучи. На нос мне упала первая капля тёплого тропического дождя.

   - Близится буря, - произнёс я. - Близится буря.

   48.

   Шторм оказался быстрее.

   Небо всё мрачнело и мрачнело, пока не обрушилось вниз сплошной стеной дождя и мощным ветром. Небо пошло войной на океан, и тот взбунтовался батальонами волн. Небо вновь начало войну, которая началась ещё до того, как глаза первого живого существа взглянули на мир и которая закончится уже после того, как последнее живое существо сомкнёт веки навсегда.

   Ррромантика, етить-колотить.

   Только очень уж паршивая романтика, когда ты находишься внутри утлой скорлупки, ставшей игрушкой волн и ветра посреди океана. Доселе среди нас вроде бы не было людей, подверженных морской болезни... Да и сейчас их, как бы, особо и не наблюдалось... Но мутило всех уже порядочно. Всё, что не было жёстко закреплено перед штормом, теперь весело летало по всей "Фрейе", а экипаж катера старался сидеть на попе ровно, пристёгнутый где-нибудь в своём уголке.

   Больше всего меня напрягал жалобный скрип и скрежет корпуса корабля. Во-первых, он был ровесником моих дедушек и бабушек. Во-вторых, он не стоял все эти десятилетия в доке. И, в-третьих, как я без особого удовольствия узнал - некоторые части конструкции катера были сделаны из дерева.

   Шторм, деревянный корабль и Карибы. В память о вас, Морган, Тич и Бартоломью, в память о вас!..

   - Чёрт, давненько со мной такого не было, - неожиданно весело заявил Датч, широко улыбаясь и руля катером.

   - Такого - это какого? - по возможности спокойно произнёс я, жёстко мотаемый в кресле, даже несмотря на ремни, которыми был надёжно к нему пристёгнут.

   - Шторм, Вайс, шторм. Буря! Стихия. А главное - тепло, не то что это ваше Баренцево море.

   - У меня море было Охотским и тоже не особо тёплым, вообще-то...

   - Тем более!

   - Что с "Арктиком"? - спросил я, абсолютно не разделяя откровенной шизанутой радости капитана "Фрейи".

   - Сигнал часто пропадает, но примерный курс нам и так известен. Думаю, не потеряем.

   - Хочется верить - поморщился я.

   Хлипкая палуба под ногами. Море вокруг.

   Никогда о таком не мечтал. И мечтать уже вряд ли когда-нибудь буду.

   Эй, Кровавая богиня! Скольких мне убить для тебя, чтобы сменить совсем хлипкую палубу на менее хлипкую? Я бы не отказался взять на абордаж "Арктик", даже несмотря на всех Скульпторов мира, лишь бы только иметь под ногами более устойчивую опору. Чёрт, да я сейчас бы их всех там голыми руками порвал!..

   Не отвечаешь? Ну, разумеется.

   Когда человек говорит с богом - это вера, когда бог говорит с человеком - шизофрения...

   - Десять! - хрипло каркнул динамик интеркома, висящий на стене. - Десять!

   Я непроизвольно вздрогнул, хотя и понял уже, что это ожила внутрикорабельная связь. И это карканье - всего лишь голос ворчливого деда.

   - В крайнем отсеке какие-то проблемы, - объяснил Датч. - Сходи, помоги.

   - Издеваешься? Я же расшибусь по дороге.

   - Издеваюсь, издеваюсь. Давай, иди - ты мужик крепкий, а Том уже в возрасте.

   - В возрасте маразма, - буркнул я, нехотя отстёгиваясь и вставая с кресла...

   Нос "Фрейи" резко задрался вверх, поднимаясь на большой волне, а затем катер резко ухнул вниз. Меня буквально снесло с ног, но в последний момент всё-таки каким-то чудом удалось намертво вцепиться в спинку кресла и сохранить равновесие... Но тут в правый борт ударила ещё одна волна, и меня швырнуло назад - прямо на металлическую стенку рубки.

   Тряхнуло мощно - до самых корней зубов и глубины костей. Мир вокруг мигнул, как при переключении каналов на телевизоре...

   Вместо рубки старого торпедного катера вокруг меня расстилался засыпанный песком современный город, сейчас превратившийся в собственный призрак, в тень самого себя прежнего.

   Справа плескались тёплые воды Персидского залива, а слева была пустыня, которая однажды устала терпеть людей и пошла на них войной. Настоящей - куда там танкистам Саддама двадцать с лишним лет назад. Тогда они овладели Эль-Кувейтом лишь на время, пустыня же пришла сюда всерьёз и надолго.