Эффект Этоса

— И за это платит ИИС? — спросил Ван.

— А также помогает поддерживать мир в малых системах, мы делаем это несколькими способами.

— Каким образом уничтожение ревячьего корвета способствует сохранению мира? Не может ли оно только усугубить положение?

— Уничтожение лишь часть усилий. Во-первых, мы никому не говорим. Это означает, что ревяки не могут много сказать, ведь считалось, что корвета здесь нет. У них репутация по части такого рода затей, приобретавшаяся столетиями. Во-вторых, создается неопределенность, потому что они не знают, как потеряли корабль. Наверняка не знают. В-третьих, это помогает более слабым системам оставаться независимыми, а чем больше разнообразия в Рукаве, тем, в конечном счете, лучше для нас. В-четвертых, в долгой перспективе это ослабит воинственные системы. Они должны, так или иначе, считаться с обстоятельствами, ибо и корабли, и подготовка, и экипажи чего-то стоят.

— Погодите… почему важно разнообразие? Как я видел, всякий раз разнообразие в культуре ведет к конфликтам и, в конечном счете, к беспорядкам и войне.

Десолл улыбнулся.

— Вы исходите из положения, что разнообразные системы и разнообразие в культуре — это одно и то же. Но если даже так, разве вы считаете, что хорошо, когда всех и каждого загоняют в те же культурные рамки?

После неприятных новостей с Сулина Ван располагал ответом, но не испытывал желания его произносить.

— Но… Как ИИС поддерживает себя? Кто платит за торпеды и оружие? Вы ведь не можете в открытую просить этого у Кешмары?

— Мы просто составляем счет на транспортные расходы, но даже так наши услуги выгодны. Мы также получаем большую долю своих доходов по договорам. Все те, с кем у нас договор, не особенно велики, но они разбросаны по сотне систем в течение более чем сотни лет, и добавляют нам достаточно, чтобы поддерживать небольшие планетарные представительства и две главных конторы. Одна из них в Камбрии, другая, поменьше, в Сантонио. Они ведут бизнес и информационную стратегию. То, что мы делаем, в теории просто. На практике все тяжелее. В любом мире с первозданной или местной культурой мы ищем организации и предприятия, коренные в этой культуре, но особенно те, которые состязаются, и с проигрышем для себя, с более крупными организациями, приходящими извне. Мы обеспечиваем информацию, передачу технологий и стратегию. Иногда это действует, иногда нет. Наша хроника свидетельствует, что мы весьма успешны примерно в двадцати процентах и сравнительно успешны примерно в пятнадцати. В пяти процентах случаев дело выживает, когда оно, казалось, обречено. Мы просим взамен крупную долю в деле и долгосрочный договор. Любая сторона может разорвать соглашение без причины в любое время. Обычно они этого не делают, потому что у нас появилось бы право пойти к конкуренту. А мы такого обычно не делаем, потому что если дело пошло, с чего нам опять инвестировать все эти ресурсы? Но если клиент предаст наши идеалы, мы расправимся с ним без колебаний. И порой приходится.

Ван содрогнулся.

— И… вы думаете… это этично?

— Никто и никого не принуждает принимать наши услуги, — наступило молчание. — А вы думаете, альтернатива более этична? Военный или коммерческий захват системы за системой структурами с большими ресурсами?

— А вы… ИИС главная, кто поддерживает Набатанскую Сберкассу?

Десолл улыбнулся, почти по-овечьи.

— Мы, в конце концов, оказались там в странном положении. За нами большинство малых позиций в Кендейсском Банке и в Набатанской Сберкассе. Это необычно. Такое случается лишь изредка, как правило, вследствие действия местных регуляционных структур.

Ван покачал головой.

— Достаточно. Нам нужно попасть в Бехаи, затем на Пердью. Управление у вас.

— Есть. Управление у меня, — Ван проверил фьюзакторы, затем аккумуляторы. — Если только я чего-то не упустил, упорядочу гравитацию.

— Прекрасно.

Ван довел искусственное поле тяготения до нормального на корабле, полное g для «Элсина». И продолжал наблюдение за всей системой, пока «Элсин» шел вперед.

Он снова не мог оспаривать правоту Десолла в его действиях с ревенантским кораблем, который вел себя, как откровенно пиратский или мятежный. Десолл заставлял ревяк платить за их делишки. Достаточно ясно. И вполне эффективно. Но правильно ли?

А что правильно? Всего лишь сообщить кешмарянам и прочим в Рукаве? Но это не остановило бы ревяк. А ничего не делать и стараться ничего не замечать означает отказываться от настоящего выбора. И все же… Ван не мог избавиться от назойливого вопроса, во что же он ввязался и куда это приведет.

Глава 47

У Пердьи, мира, возглавлявшего Эко-Тех Коалицию, имелось три орбитальных станции. Одна строго военная. Другая эко-теховская коммерческая. И третья вовсе не эко-теховская. Не эко-теховским военным судам дозволялось заходить на военную станцию, при условии, что они размером с корвет или меньше. Крупным чужим военным судам подходить просто-напросто запрещалось.

«Элсин» пришлюзовался на Орбитальном Контроле 2 коммерческой станции. Команда поддержки ИИС ждала их, и буксир приблизился к кораблю в тот самый миг, когда три члена экипажа покидали его с запасом одежды на неделю.

— Это случается всякий раз, когда вы здесь пристаете? — спросил Ван, пока они шли по коридору станции к терминалу для спускающихся на планету.

— Всякий раз, — Десолл ухмыльнулся, затем объяснил. — Почти год прошел. А до того девять месяцев. Более тяжелая работа, чем та, которую требовалось выполнить на Аэролисе.

Ван еще лучше понял торпедную стратегию.

— Придется задержаться на иммиграционном контроле, — добавил Десолл. — Обо всем уже позаботились, но нужно параметрическое сканирование, чтобы дополнить файл.

— Параметрическое сканирование?

— Любой, кто вступает в эко-теховский мир, сканируется. Если вас нет в файлах, будете задержаны, пока положение не прояснится.

Иммиграционный контроль располагался в самом конце череды шлюзов. Ван взглянул дальше по коридору.

— Правильно, — одобрил Десолл. — Есть еще один контрольный пункт на другой стороне станции. Две трети для приема кораблей, одна треть для челноков, и невозможно попасть к челночным причалам, не пройдя иммиграционную службу. Никто не остановит вас, пока вам не придется остановиться у блокирующих экранов и вернуться назад.

Ван кивнул, последовав за Десоллом к первой консоли с надписью «Обеспеченное трудоустройство». Десолл протянул карточку.

— Я Тристин Десолл из ИИС. Ван Альберт, наш новый старший директор. Информация здесь и должна быть в файле.

— Спасибо, сэр. Мне также нужна его карточка.

Ван вышел вперед и вручил женщине свое удостоверение. Она просканировала обе карточки и подождала. Затем кивнула:

— Договор о найме в порядке, директор Десолл, — обернулась к Вану. — Директор Альберт, вам дается жительство в Коалиции до тех пор, пока вы работаете в Интегрированной Информационной Системе. Если пробудете ее сотрудником непрерывно пять лет, вам дадут постоянное право жительства. Если покинете эту работу раньше, то до тех пор, пока не найдете другую одобренную работу, вы должны будете покинуть территорию Коалиции в течение шести месяцев или добиться статуса иммигранта какого-либо класса.

Ван кивнул.

— Будьте любезны, подойдите сюда, к сканеру. Встаньте прямо в этой синей кабине.

Ван последовал ее указаниям и не увидел никакого оборудования, но предположил, что оно над головой. Его вкрапления ощутили сканирование. Он попытался не хмуриться, потому что протоколы было почти элементарны.

Женщина поместила его удостоверение в какого-то рода считывающее устройство и подождала. Миг спустя она извлекла карточку.

— Годится, — вернула ее Вану. — Информация о вас в системе Коалиции. Если карточка будет повреждена или утеряна, можете пойти в любое финансовое учреждение, и вам ее восстановят, — последовала приятная улыбка. — Счастливого вам пребывания на Пердье.