Ностальгия

ть дерево. Ты его десять лет каждое утро видишь, и знаешь его до листика. И вдруг однажды замечаешь, какое оно красивое. Зеленое, прохладное. Будто другими глазами на него смотришь. Как думаете, мэм, старость это? Или у меня крыша окончательно едет?

— Да что вы, Ивен, какая старость, ей-богу… Вы моложе своих лет выглядите, я даже думала, что омолаживание пройти успели…

Я усмехаюсь.

— Да нет. Не успел. Не на что было и некогда.

— Это нормальное состояние, переоценка, — продолжает она, — Говоря простым языком, вы растете. Внутри себя растете. Это здорово Ивен. Некоторые костенеют лет в двадцать, да и живут потом по инерции. Вам повезло.

Я смущенно улыбаюсь. Кофе мой совсем остыл, превратился в противную бурду.

— Дух Корпуса в вас есть, Ивен. Стержень. Это сразу чувствуется. Я в таких делах разбираюсь, поверьте. Просто вы с собой не в мире. Пройдет.

— Мэм, вы просто словами психов говорите, — говорю я с иронией.

— Извините, Ивен. Психи тут не при чем. Знаете, почему я в Корпус пришла? — она делает глоток воды, меняет позу. Теперь она сидит, опершись локтями на пульт. Я наблюдаю ее профиль. Нос ее немного длинноват, сбоку это становится заметно, хотя не портит ее нисколько, даже шарм какой-то придает, тайный изъян. Я даже ее “извините” пропустил — немыслимое дело — офицер сказал сержанту “извините”, так мне интересно.

— Еще когда я в университете училась, тут в Зеркальном, я начала задумываться о том, как тут вокруг все устроено. Понимаете, все эти корпорации, колониальная аренда, частная полиция, все так перемешано. Люди трех сортов. Имперские граждане, граждане колонии и топ-структуры “Дюпона”. Странное правосудие. Когда изучала устройство Империи, поражалась, насколько равновесная система выстроена, устойчивая. Но за счет чего? За счет корпораций. И кто мы? Мы, родившиеся на территории корпорации, мы ее ресурс. Такой же, как руда, как нефть или лес. Иногда я себя собственностью “Дюпон” ощущала. И все тут от этого пляшет. Все продается, товары, люди, законы. Нельзя? Заплати, станет можно. Можешь заплатить? Значит, ты свободен. Можешь больше? Ну вот ты уже и независим. И наша бездуховность, прагматизм во всем — шахты эти, рудники на каторжном труде, преступников мало, чуть что — формальный суд и рудники, рабсила всегда в дефиците, это все из-за такого странного мироустройства. Потом, когда учиться закончила, отлично училась, кстати, куда идти? В “Дюпоне” меня с распостертыми объятиями встретили. В кадровую службу определили. Так я место в иерархии заняла. И теперь, по ее правилам, должна была вверх ползти. Стоять нельзя — упадешь. Только вверх. Вы думаете, тут, в Корпусе, конкуренция? Чепуха! В департаментах корпорации, вот там конкуренция! Там точно — человек человеку — волк. Все эти бесконечные совещания, улавливание настроения, оценка течений, тенденций, вовремя перейти к сильной группе, бросить бесперспективную, и все вверх, вверх. Я с ума от такой жизни сходила. Фальшивые улыбки, руки жмем друг другу, подарки от компании