Крепость лжецов (СИ)

– А для мудрого супруга – это шанс поразвлечься с другой женщиной? – Предположил Джордан, и король расхохотался:

– Вот теперь я не жалею, что вызвал тебя сюда так рано. Кто еще может понять меня с полуслова!

– Но в такой ситуации, с двумя ревнивыми женщинами, всегда заключен подвох. – Заметил прайм.

– Какой же?

– Узнав об обмане, они обе могут захотеть уйти.

– Может быть. – Согласился король, и его улыбка внезапно изменилась, став страшной. – И тогда придет время напомнить им о самом главном – о наших детях.

I.

Машинки стрекотали точно летние цикады, сшивая новый костюм Суонк. Смысл слов Монти еще только доходил до Мириам, а шут уже шел к ней, обходя возвышение, и картинно закрываясь маленьким веером – видимо, чтобы не подглядывать. Впрочем, ошарашенная Суонк этого даже не заметила, во все глаза наблюдая за мелькающими вокруг лезвиями, иглами и лазерами.

Монти остановился перед Мириам, и теперь смотрел на нее сверху вниз, поверх веера, будто оценивая. Его глаза задорно блестели.

– «Ты не слишком много берешь на себя, шут?» – Агрессивно осведомилась Вероника. – «Может, она сама решит, кому ее не хватает?»

– Я в этом уверен. – Ответил Монти. – Так же, как и в том, что в платье на лестнице Королевского шпиля она будет смотреться просто невероятно.

Мириам улыбнулась ему в ответ, не очень уверенно, и, видимо, шут почувствовал это. Он снова переместился, на этот раз подхватив ее под руку:

– Я упоминал, что мне нужна твоя помощь? С костюмами для спектакля целая трагедия – ваши подруги до сих пор не могут решить, во что одеть главных героинь.

– И чем я могу…

– Мы прогуляемся в соседний зал. – Шут обернулся к Би. – С вас снимут мерки сразу после желтоволосого чуда. Нужной модели мундира у меня пока нет – мы доставим ее ближе к вечеру. А пока я предоставлю вам что-нибудь симпатичное, для предстоящего суда – там тоже не стоит появляться в той одежде, в которой вы спите.

– «Мы предпочитаем спать без ничего». – Ответила Вероника, но шут уже вел Мириам за собой. Раздвинулись портьеры, двое служительниц посторонились, пропуская их, и заходя в комнату – видимо, чтобы заняться костюмом Би. В самое последнее мгновение она почувствовала взгляд воительницы, и, уже на круговой галерее, ее догнало послание – безмолвный цифровой пакет, явно недоступный шуту:

– «Кем быть на приеме – твое решение. Если он слишком тебя достанет – скажи мне, я его приструню. И не забудь передать Тане привет – позже у нас может не быть времени поговорить.»

Мириам снова улыбнулась, и Монти явно воспринял это на свой счет:

– Ну вот, это же совсем другое дело. При правильном макияже и в нужной обертке ты сможешь буквально ослеплять своей улыбкой.

– Ты ничего не чувствуешь, когда говоришь это. – Сказала Мириам, заставив его сбиться с шага. – Как будто повторяешь песню, не помня смысла. Меня вовсе не нужно утешать, или убеждать. Я ведь совсем не против… красивого платья.

– А как насчет остального? – Осторожно осведомился шут, ведя ее по галерее, мимо развевающихся портьер и мигающих экранов, с вертящимися на них костюмами. Кто-то из циркачей окликнул Мириам, и она помахала в ответ, а Монти тем временем продолжал:

– Прости, если вмешиваюсь не в свое дело, но мне показалось, что характер твоих отношений с Арго позволит вам изобразить… пару. В том смысле, что вам не противно общество друг друга… – Шут задумался, потом фыркнул, и раздраженно щелкнул веером. – Да что я несу! Какого черта ему вообще может быть неприятно твое общество? Как он может быть против, если такая девушка возьмет его за руку на парадной лестнице?! А?! Весь вопрос только в тебе – захочешь ли ты, чтобы про вас говорили в таком… контексте.

– Про нас не успеют много сказать. – Тихо ответила Мириам. – Ты же понимаешь это, да? Мне не нравится в этом только одно – что придется обманывать…

– Кого? – Хитро осведомился Монти. – Его или себя?

– Вовсе нет! Тех, кто будет на это смотреть.

– О, поверь, они легко проглотят такую маленькую ложь. Король любит Арго, и частенько приглашал его к себе. Но обычно он поднимался по лестнице один, и вокруг этого шли постоянные пересуды. Ему будет полезно, если рядом с ним увидят нормальную женщину. В любом случае, это намного лучше, чем альтернатива.

– Какая?

– Объяснять, кто ты и откуда. Поверь, если я обмолвлюсь, что ты сопровождаешь Ребекку, или что вы путешествуете вместе, и живете в одном номере, или…

– Прекрати! Почему-то, когда ты говоришь об этом, самые обычные вещи звучат постыдно…

– Потому что они могут показаться такими. – Ответил шут. – Вот здесь на помощь и придет наша маленькая ложь – чтобы подтолкнуть мысли тех, кто будет наблюдать за вами, в другую сторону.

Они прошли почти половину галереи, миновав шумные кабинки артистов. Монти остановился перед входом в одну из них, ничем не примечательную – хотя теперь Мириам уже заметила, что все помещения, выходящие в общий колодец фабрики, помечены едва заметными номерами на цветных табличках, прямо над портьерами. В этой кабинке вспыхивали и переливались цвета Мари и Моны, заметные издалека. Они беседовали, или просто говорили одновременно – Мириам разбирала слова, но те почему-то не складывались в понятные фразы. Шут медленно обернулся:

– Так мы пришли к согласию? Конечно, еще тебе понадобится подобрать платье, но я думаю…

– Я покажу тебе, какое мне нравится. А чем я могу помочь тебе?

– Да так… залезть в одну очаровательную голову. – Вполголоса проговорил шут, и отодвинул портьеру.

Меньше всего эта кабинка напоминала место, где полагается примерять одежду. Кроме экранов на стенах, здесь оказалось еще несколько, узких и высоких, спускающихся с потолка на гибких кронштейнах. Они располагались вокруг центрального возвышения, на котором устроилась Мари, в белом рабочем комбинезоне, рассматривая бегущие вокруг изображения. Мона, стоя у стены слева, занималась тем же, то и дела дотрагиваясь до экрана, но ее одежда не выглядела обычной. Совсем даже наоборот, Мириам была уверена, что в чем-то подобном просто нельзя появиться на улице. Тело девушки покрывали тонкие темные кружева, оставляя открытой спину и часть бедер. А когда актриса обернулась, чтобы помахать вошедшим, оказалось, что и спереди ткани явно не хватает – глубокий узкий вырез доставал до широкого черного пояса, обнажая ложбинку живота, и пупок, настолько знакомые, что Мириам почувствовала, как заливается краской.

Мона, похоже, моментально это заметила, потому что тут же завертелась на месте, разметав рыжие волосы:

– Нравится?

– Это… неприлично. – Ответила Мириам первое, что пришло в голову.

– Более непристойно, чем вообще без ничего? – Робко, будто испугавшись своей смелости, спросила Мона.

– Наверное да.

– В этом и смысл. – Сказала Мари. – Она подчеркивает то, что хочет показать. Как свет, собранный линзой.

– И кого вы хотите… осветить?

Мари посмотрела на Мириам. Ее глаза казались воспаленными, будто она не спала всю ночь. На экранах вокруг сменялись изображения – толпа, яркие костюмы, двигающиеся в танце фигуры, огромная лестница, ведущая куда-то вверх. Общим у них было только одно – человек, мелькающий на всех экранах, видимый с разных позиций. Высокий, с коричневой кудрявой бородкой, и веселыми светлыми глазами.

– Ты знаешь. – Сказала Мари.

– И вы подбираете одежду, которая ему понравится?

– Он любит простые цвета – голубой и белый. – Устало прикрыв глаза, проговорила Мари. – Вот это, на Моне, не подойдет. Ему нравятся короткие чулки, такие, как носили в Атланте пять лет назад. Без поясов. Длинные светлые волосы. Рост… кажется не важен. Блондинки или шатенки.

– На мой взгляд, вы слишком стараетесь. – Сказал Монти, снова раскрывая свой веер. – Поймите, никто не будет спасаться от вас бегством. Такие мелкие детали…