Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах) (СИ)

— А-ай!.. – захрипел я из-под Лидии. – Ты меня сейчас добьешь!.. Туман тебя побери… з-зар-раза...

— Ой! – опомнилась она. – Я тебе руку не сломала?..

— И руку тоже! – Я извернулся ужом, пытаясь выбраться. Раны болели так, что сознание призывно махало мне платочком откуда-то очень издалека. Да что ж это такое-то! Не успеешь толком восстать из мертвых – тут же убивают обратно. Выбраться удалось, и я немедленно пополз вверх по стенке, отчаянно цепляясь за деревянную панель. – Отчет где?! – с праведным возмущением заорал я, послав к черту устав и дисциплинарные нормы. Я крайне замечательный покойник, мне можно. – Отчет?! Да я еле живой из этой чертовой канализации выполз, едва не сдох десять раз, впору на переплавку к чертовой матери, ползком в позе каракатицы, как гребаный ответственный сотрудник, в туман меня восемьдесят семь раз, добираюсь до чертова отдела – а там глухо, как в танке! И где я должен был искать твою чертову рожу, Кондор, когда...

На этой торжественной ноте мой безумно содержательный и поэтичный монолог был прерван объятиями «чертова» Кондора. Он, правда, вел себя не в пример осторожнее некоторых... чрезмерно эмоциональных... А?.. Я что-то сказал?

— С возвращением, сынок. – Мне показалось – или голос у него действительно прервался? Ну и дела...

Тут-то все остальные на меня и накинулись – будто по команде. И едва не сшибли вторично. Радости было столько, что я почти поверил во все эти комплименты, что они мне тут коллективно наговорили. Пока я честно пытался ответить на бурное проявление эмоций каждому из двух десятков человек в баре, объявилась сонная и зевающая во весь рот Нэйси. Она остановилась на пороге и хрипло поинтересовалась:

— Эй, народ, а в честь чего кипеж-то?.. Шумиха на всю улицу...

— Нэйси!! – взвыл я. – Спаси меня!

— Чего?.. Товарищ командир, это вы?..

Нэйси не сразу сообразила, какую подставу я ей заделал, а когда сообразила – было уже поздно. Я же с облегчением сполз по стенке и, поманив рукой растерянно оглядывающуюся Лаэрри, тихонько попросил у нее еды для Ласточки. Лаэрри кивнула и умчалась.

— Я вам это припомню! – возмущенно пискнула Нэйси.

Правда, на этом сюрпризы не кончились. Только мои замечательные товарищи несколько усмирили свои бурные эмоции, как в бар ворвался еще один колоритный персонаж.

Дверь распахнулась и в зал влетела рыжая девчонка-оборотница. Жить надоело.

Все отработано схватились за оружие – кроме Артемиса, который пока еще был не в себе, и, почему-то, Кондора. Ну, и меня.

— Не стрелять! – Я-то знал, что девка ничего плохого не хотела. По крайней мере, в прошлый раз. Правда, почему-то со мной в один голос рявкнул полковник. Чем дальше, тем интереснее...

Рыжая вздрогнула и сделала вид, будто не замечает оружия. Она ладонью оттолкнула ствол ближайшего к ней Обреза и тряхнула кудряшками:

— Скорее! Там помощь нужна! Ну, скорее, а то он умрет!

— Кто? Куда идти? – вскочил Кондор.

Тут уж даже не пришедший в себя Чернявый подобрался. Обрез развернулся к выходу, а Даклер машинально хлопнул себя по ремню, проверяя наличие ножа.

— Никуда, – выдала тут Рыжая, заложив руки за спину. – Я просто хотела вас отвлечь. Не стреляйте – я все равно, раненая. А если обращусь – вы успеете меня убить. Я хочу помочь.

Я моментально вскочил, подарив миру цветистую матерную тираду, а стенке – хороший удар с кулака.

Честное слово, большей идиотки, чем эта рыжая представительница лесной фауны даже моя неуемная фантазия выдумать не в состоянии. Я, черт возьми, дважды ее спасал! Или трижды... не помню. Да какая разница! Куда эта бестолочь постоянно лезет?

Пока я так возмущался, ребята похватались за оружие, Кондор как-то побледнел и замер, быстро переводя настороженный взгляд с одного на другого, а Лидия тихонько вскрикнула. Взгляд мой и зафиксировал тут же эту парочку. Выдают себя оба, со страшной силой. Их и допрашивать не нужно – и без того все видно.

— Та-ак... – тихонько прошипел я, нарушая достойную звания классики немую сцену. Мой начальничек вместе с моей бывшей любовницей резко обернулись сперва на меня, затем друг на дружку и тут же, будто по команде – на рыжую. Она замерла, видимо, – о, чудо!.. – сообразив, что рыпаться ей сейчас нерентабельно, и бежать некуда. А я сплюнул и выдал еще более свежую мысль:

— Ай да новости. Тяжела и неказиста жизнь советского чекиста!.. Товарищи, вам не надоело разочаровывать в жизни такого чудесного сотрудника и верного друга, как я?.. Может, вас там, чисто случайно, совесть мучает?.. Нет?.. Какая жалость. Достались мне три идиота. Идиота окончательных, безнадежных, феноменальных и клинических. Ребята, ну, скажите мне только одно – вы это серьезно?.. Вот, черт, я так и думал.

Ладно, касательно Лидии с оборотнем вместе я никогда и не сомневался – но, боги, Кондор-то куда?! Вроде, умный мужик был... Влюбился он в эту рыжую, что ли?! О-ох...

Ребята завозились, недоуменно переглядываясь. Полетел по небольшой компании шепот, будто рябь по воде.

— Почему?..

— Почему не стрелять, товарищ полковник?..

И я не успел ничего сделать.

Сразу несколько пуль прошили воздух.

Три из них, выпущенные Артемисом – подозреваю, что абсолютно случайно, покалеченный, все-таки – отшвырнули к стене рыжую, еще две – заставили пошатнуться Кондора, оставшиеся три – расцвели карминовыми астрами на полосатой футболке Лидии. И последняя досталась Артемису.

И повисла тишина.

Рыжая застонала, завозилась у стены, неосознанно царапая пол и пытаясь подняться, Кондор, согнувшись и упираясь одной рукой о край столешницы, другой зажимал рану на боку, Лидию я не видел за стойкой, но слышал хрип. Жива. Все живы... Артемис с безумным смехом выпустил остаток обоймы в окно, загремели выстрелы, стекло оглушительно зазвенело, кто-то кинулся отбирать у чернявого оружие, а сам патрульный Фиар, вывернувшись из протянутых рук, с безумным смехом выпрыгнул в окно, в которое, навстречу ему, ринулась относительно некрупная летающая тварь. Тут уже я, вскинув пистолет, уложил незваную гостью – и понеслась. Словами и не передать.

Чего уж там, попробую.

Выстрелы загремели неслаженной оглушительной дробью, потолок брызнул кусками отколотой штукатурки, половина народу попадали на пол, опрокидывая столы, Кондор пытался что-то хрипеть, но его, разумеется, никто не услышал.

— Рехнулись!.. – заорал я, кидаясь к полковнику и оттаскивая его к Лидии за стойку, на что у меня ушли последние силы. А перестрелка тем временем, продолжалась. В окно полезли еще несколько тварей, с жалобным звоном брызнула осколками посуда. – Значит, так, ребята. Или вы мне сейчас рассказываете все по порядку, – зашипел я, – или я вас своими руками убью.

Они не ответили. Лидия, кажется, потеряла сознание. Я перемахнул стойку, кубарем перекатился на середину помещения, вскидывая вверх правую руку и, что было сил, рявкнул:

— Смир-рно!!

Сработало. Тишина повисла такая, что сделалось слышно, как под потолком бьется маленькая, походившая на усатого жука, тварь. Ребята замерли в тех позах, в которых их застал мой голос – кто высунувшись из-за стола, кто – припав на колено с винтовкой. А мне было жалко пианино.

— Всем оставаться на местах! – велел я, думая, как бы не свалиться – голова кружилась, сердце колошматило отбойным молотком, во рту пересохло. А валиться мне сейчас категорически нельзя – иначе этот цирк в ближайшее время не прекратится. То есть, пока патроны не закончатся, и эти придурки не поубивают друг дружку к чертовой матери.

— Прекратить стрельбу, – устало распорядился я. – Окно закрыть... чем-нибудь. И приниматься за уборку. Даклер, Лаэрри, Салейман, Этьен. Позаботьтесь о раненых. Чтоб вас всех... – С этими словами меня оставили последние силы, заставив опуститься на пол. Кто-то побежал закрывать окно ставнями, кто-то вытаскивал убитых тварей. Раненых, вроде, больше не наблюдалось. – Не, ребята, так дело не пойдет. Палите куда попало, словно обезьяны...