Родительский день

тоящему , без всяких оговорок, без всяких психологических вывертов, без садомазоштучек… И в кроватках посапывают дети. Их дети.

А самое главное — он будет в доме хозяином.

Хозяином. В доме. Он. В своем.

Все, что Кирилл успел представить за недолгие секунды после сбивчивой речи Клавы, ему понравилось…

— Забери меня… — сказала Клава тихо, с какой-то грустной безнадежностью, словно страстно желала поверить, что он согласится, — но ни на секунду не верила. Глаза ее поблескивали, наполнялись слезами.

Надо ответить, надо произнести одно слово… Коротенькое, маленькое, всего две буквы: «д» и «а»… И все в его жизни пойдет по-другому.

— Я дура, да?

— Все очень сложно… — промямлил Кирилл.

— Я дура… — повторила Клава жалобно. Не спросила. Констатировала факт.

И заплакала.
3

Время поджимало… Марина вполне могла уже проснуться и озадачиться вопросом: а где, собственно, ее муж? И чем занимается?

Но Кирилл все равно пошел с гривы кружным путем, через всю деревню. Надо немного остыть, проветриться… Казалось, что стоит лишь Маринке всмотреться в его сияющее лицо, подозрительно втянуть носом воздух (хотя никакой сильно пахнущей парфюмерией Клава не пользовалась), — и она поймет всё.

Я ничего о ней не знаю, размышлял Кирилл, шагая длинной загривской улицей (не о жене размышлял, естественно). Ничего, кроме одного: хочется быть рядом — и сейчас, и вообще… Возвращаться же в дом с высоченным крыльцом — не хочется. Неужели это та самая знаменитая «любовь с первого взгляда»?

А может быть, все гораздо проще? — спросил он себя в приступе внезапного скептицизма. Может, дело в том, что у тебя не осталось уже сил находиться рядом с Мариной? И Клава здесь не при чем, на ее месте с тем же успехом могла оказаться любая другая, проявившая минимальную инициативу? (Сам он, пожалуй, после шести лет брака способность к каким-либо инициативам утерял начисто.)

Что, если всё обстоит именно так?

Он не знал…

Если Марина… Если Марина не беременна… — Кирилл так и не закончил эту свою мысль.

Остановился, чуть не доходя до магазина, — того самого, рядом с которым завершилась их вечерняя прогулка.

На куче бревен сидела личность — понурая и небритая. По виду — типичный алкаш, дожидающийся заветного часа. Вас удивило вчера отсутствие ханыг, Кирилл Владимирович? — получите и распишитесь.

Он вдруг вспомнил, что собирался навести справки у местных: нет ли еще каких наследников у дома, принадлежавшего покойному Викентию? — да так и не навел.

С тех пор многое изменилось, и многое обрело новый смысл. Он таки расспросит — этого алкаша, сейчас. Если ханыга ничего вразумительного не изречет, тем лучше. Кирилл истолкует пьяное бормотание в желательном для себя смысле. Если же окажется достаточно адекватен и опровергнет наличие левых наследников, тогда…

Тогда…

Тогда он соврет Маринке, черт побери! Он столько лет боялся (да! да! боялся!) лгать ей, что она поверит, обязательно поверит, не сумеет отличить правду от лжи…

Впрочем, что загадывать