Лейтенант Магу

— Где же я вам их возьму? Хорошего унтера просто так никто не отдаст, ищите сами или производите кого-нибудь из солдат. А двоих из охотничьей команды хоть сегодня забирайте, я распоряжусь. Кстати, что с вашими арестованными унтерами делать? Обвинения против них серьезные, лет по пять каторги им светит.

— Мерзавцы должны получить по заслугам.

Восклицание у лейтенанта получилось несколько патетическим.

— Согласен с вами, но давайте не будем окончательно портить им жизнь. У нас в полку проблема наметилась с солдатскими сортирами, вот пусть и займутся их очисткой до самого конца службы.

— Хорошо, господин полковник, я не буду настаивать на их предании суду. Только прошу пополнить роту до штатного состава.

— Никак не можете успокоиться, — нахмурился Новославский, — мне проще вас отправить куда-нибудь подальше.

— Не поможет, господин полковник, если нас с Гнатовым не будет, Рыжий на других солдатах отыграется. Есть только один способ остановить его.

— Я еще подумаю, — пообещал полковник, — а вас жду завтра в это же время.

Поскольку возвращение в Катериновку отложилось на сутки, а других дел у Алекса не было, он отправился в расположение охотничьей команды. Новости узнать и Фелонова с Ивасовым предупредить о предстоящем завтра переезде к новому месту службы. В казарме лейтенант застал только внутренний наряд, да еще фельдфебеля Грушило, засевшего в своей каптерке. Ветеран искренне обрадовался появлению прежнего командира. Приказал дневальному принести кипятку, заварил чаю, пересказал местные новости и сплетни. И только потом поинтересовался, с чем пожаловал лейтенант. Алекс рассказал о проблемах на новом месте. В общих чертах старый фельдфебель о них уже знал, тем не менее, выслушал Алекса внимательно.

— Значит, фельдфебель и унтера нужны… А недостача точно полностью будет покрыта?

Магу подтвердил, что полностью. Грушило довольно кивнул.

— Тогда найдем. Я тут подумаю, с людьми переговорю, дня через два-три будет тебе надежный фельдфебель. Каптерщика из местных назначь, артельщика они сами выберут. А с унтерами — проблема. Хорошего унтера добровольно никто не отдаст, а плохого нам и даром не надо. Да и не всякий пойдет…

— Это почему? — удивился Алекс.

— Многие к мирной жизни привыкли, к спокойствию, а тут придется голову под пули подставлять. Вот я и говорю, не каждый согласиться. А вообще, унтеров нужно самому растить, а не на чужого дядю надеяться.

— Когда я их выращивать буду? Мне надо роту до кондиции довести и Рыжего Даграма закопать, пока он до нас не добрался.

— Ладно, поищу. Может, кто-то своим ротным недоволен или место другое ищет. Одного-второго найдем, дай только время.

Когда деловая часть разговора закончилась, Грушило пустился в воспоминания о прежних временах. Обычно эти рассказы старого фельдфебеля Алекс слушал с интересом, из них можно было узнать немало интересного и полезного до сего времени, но сейчас он был озабочен другими проблемами. Однако ушедших на стрельбище охотников нужно было непременно дождаться, и лейтенант продолжал слушать Грушило вполуха, время от времени вставляя свои реплики.

— Фамилию ротного сейчас и не упомню уже, давно дело было. Лет тридцать с лишком прошло, я тогда только-только ефрейтора получил. А ведь большого ума и отчаянной храбрости был офицер. Он-то и придумал, как горцев с правого берега без войны убрать.

— Ну и как? — заинтересовался лейтенант.

— Харешский перевал закрыть.

Увидев непонимание лейтенанта, ветеран пустился в пространные пояснения.

— В ту осень в горах голодно было. Там всегда с едой туго, но в тот год дожди сильные были, а потом морозы рано ударили. У них одна надежда была на привоз от османийцев, а тут путей всего ничего. Из горных перевалов зимой открыт только Харешский…

— Продовольствие можно привезти по реке, — вставил свое мнение Алекс, — она не замерзает.

Грушило его предположение отверг.

— Темерюк — река пограничная, на ней даже сегодня приличной барки не сыскать, а тогда только рыбацкие лодчонки и плавали, на них много не перевезешь.

— Можно провезти по берегу вдоль реки, — не сдался лейтенант, — местность там позволяет.

— Позволяет, — кивнул фельдфебель, — только дельта уже тогда в наших руках была, а с верховьев… Есть одно место, всего-то версты четыре перекрыть надо. Одного батальона хватит. Вот и остается Хареш.

Блокада! А что, хороший замысел! Магу удивился, ведь сам сколько раз смотрел на карту, но ничего подобного ему в голову не приходило. И, похоже, никому не приходило. Никому, кроме одного ротного командира, фамилии которого даже старый фельдфебель уже не помнит. И не надо карабкаться в горы, нести потери, выковыривать упорных горцев из каждого ущелья, голод все сделает сам. Не сразу, конечно, зато гораздо вернее, чем солдатские штыки и пули. Остается только удержать блокирующие позиции под напором тысяч отчаявшихся людей, стремящихся выбраться из смертельной ловушки.

Между тем, Грушило продолжил свой рассказ.

— Самое трудное было роту к перевалу провести, силой невозможно, только хитростью, но он придумал, как это сделать.

— Ну и как? — заинтересовался Алекс. — Там же на дороге три крепости стоят, даже пушки есть. Ты же когда-то и рассказывал.

— Рассказывал, — согласился Грушило, — только крепости что — камень, а он людей обманул и роту провел.

— Каким образом провел?

— Слушай, если интересно. Одну часть роты он под горцев переодел, другая — вроде, как пленные, которых гонят на продажу. Оружие, продовольствие и зимние вещи в тюках везли, большой караван получился. Так мимо всех крепостей и прошли без единого выстрела.

— И никто даже не заподозрил? — усомнился Магу.

— Не, никто. Да и как заподозришь, когда с нами десятка два настоящих местных было, они все разговоры и вели.

— А эти местные знали, зачем вы к перевалу идете?

Фельдфебель плечами пожал.

— Я тогда всего лишь ефрейтором был. Кто мне чего скажет? Так и шел вместе со всеми, куда вели. Там на самом перевале башня разрушенная есть, в ней и обосновались. А чуть пониже каменная гряда — готовая позиция. Немного только камней натаскали, и готово. Много мы там супостатов тогда положили.

— Но позицию все-таки не удержали, — предположил Алекс.

— Почему не удержали? — возмутился фельдфебель. — Думали, два месяца перевал держать придется, пока горцы не ослабеют и наши не подойдут. Держались четыре, а они так и не пришли.

Ветеран замолк, опустив глаза. Похоже, заново переживал те события. Алекс не рискнул вмешаться и просто ждал что он скажет дальше. Когда Грушило опять заговорил, то голос его звучал глухо, как будто перехватило дыхание.

— Когда продовольствие и порох закончились, собрал нас Суров, всех кто уцелел… Точно, Суров его фамилия! Штаб-капитан Суров! Вспомнил, таки!

Старый фельдфебель обрадовался этому воспоминанию как ребенок. Но дальше его рассказ был не очень веселым.

— А осталось нас всего два десятка, по большей части раненые, и почти все обмороженные. Дальше, говорит, здесь сидеть незачем, не придут наши, приказываю уходить. Проводник у нас из местных был, он путь и указал. Там над перевалом вершина есть, на ее склоне та тропа и начинается. Страшно было — жуть. Вышли два десятка, а дошли всего четверо. Проводник и нас, солдат, трое.

Грушило опять взял паузу, которую Алекс не осмелился нарушить.

— Там в начале тропы проход узкий был над пропастью. Шли ночью. Капитан всех предупредил, что если кто сорвется, то пусть падает молча. В горах крик далеко слышен, могли понять, что мы уйти пытаемся. Сам же первым и сорвался, слабый совсем был. Да потом еще пятеро. И никто, никто даже не пикнул, так все молча и ушли.

В воздухе очередной раз повисла тишина.

— Да, были люди, — не выдержал лейтенант.

— Почему были? Люди, какие были, такие и есть. Ты к ним по-людски, и они тебе тем же ответят. Не все, конечно…