Ветер и сталь (изд. 1997 г. с иллюстрациями)

— Я не говорю «нет», — сдался я. — Но, по-моему, все это дьявольски трудно.

В зал вернулась Ольга.

— Он будет во второй половине дня, — сообщила она, — на личном коптере. Модель «Хантер Галакси». Предупреди своих.

— Отлично, — Детеринг встал из-за стола. — Прошу прощения, миледи, нам необходимо прогуляться. Там, кажется, нет дождя?

Я поцеловал Ольгу в затылок и вышел вслед за полковником. Мы покинули дом через главный вход, обогнули передние «лапы» субрейдера и, пройдя под его брюхом, вошли в лиственную рощу. Танк шагал молча, со свойственным ему упругим изяществом, и свирепо дымил крепкой ароматной сигарой. Богато отделанные ножны его шпаги раскачивались в такт шагам, сырой ветер, шумящий листвой в кронах деревьев, трепал его тщательно уложенные волосы.

— Нужно поднять всю команду Лафрока, — сказал он, остановившись. — Изъять информацию из сети они не могут, закрыть нам вход — тоже. Всех… мне нужны все те, кто мог участвовать в убийстве Фаржа.

— Что они нам дадут? Вряд ли Лафрок играл какую-то серьезную роль.

Детеринг прислонился спиной к толстому узловатому стволу огромного дерева. Взгляд его был пуст. Он задумчиво пошевелил носком ботфорта прелую багровую листву, мягким ковром покрывавшую землю.

— Это не имеет значения. Они должны умереть. Ярг был моим другом, я должен за него отомстить. Умрут все, кто имел к этому хоть какое-то отношение. Или ты считаешь, что я должен проявить милосердие?

— Мне сложно говорить об этом, — пожал я плечами, — но последствия…

— Последствий не будет. Решение о налете на отель принято кем? Миллером. Ну, Миллера мы рано или поздно найдем. Визировал операцию кто? Шериф Казаков. С Казаковым у меня очень старые счеты. Мы живем в джунглях, Саша. Ты сам это понимаешь. Здесь правит сильный. Тот, у кого крепче зубы. Изменить этот порядок мы не можем. Не можем!

Он выломал в кустах длинную тонкую ветку и с силой ударил ею по стволу дерева. Ветка сломалась от удара, Детеринг выбросил оставшуюся в руке половинку и медленно отряхнул труху с пальцев.

— Янгель был прав… еще тогда. Понимаешь, я сам долгое время пытался прощать, быть милосердным там, где это возможно… Гм… ты помнишь Рогнар?

— Еще бы, — отозвался я.

— Ты помнишь ту девушку на платформе? Мою дочь… Я до того момента не верил. Знал… — а не верил. Не верил, что плоть от плоти моей окажется у меня в прицеле. Не верил, что мне придется это сделать. И о каком же милосердии я могу говорить сейчас? Не-ет… Здесь нужно быть безжалостным зверем. Мы же вернулись в пещеры!.. Око за око, зуб за зуб. Убей или будь убитым.

Он умолк и поднял глаза к равнодушно серому зимнему небу. Я присел на корточки в двух метрах от него, посасывая сигарету. По редколесью гулял сырой противный ветер, обещавший неотвратимые нудные дожди. До весны еще далеко, да и где я увижу эту весну? В каком мире?

— Поэтому они умрут, — вдруг сказал небу Детеринг и оттолкнулся спиной от дерева. — Другого пути у нас нет.

Я поднялся на ноги и двинулся за ним по узкой, едва заметной тропинке, усыпанной гниющими листьями. Мы шли молча. Умирающий лес был полон непривычным пряным запахом, ароматом чужой зимы — сырой, скользкой и туманной. Лес умирал, чтобы возродиться вновь, когда придут на эту землю жаркие ласки весеннего солнца. Мы можем умереть лишь один раз. Второго нам не дано. И ладно умереть в бою, видя глаза своего врага и до конца веря в собственную руку… а так, как Фарж или Фишер? Н-да… А сколько, интересно, народу уцелело из моего выпуска? Кто-то служит в Метрополии, кто-то торчит в миссиях дипкорпуса, кто-то жиреет в колониальных службах. Кто-то уволился — если нервы пли ранения оказались несовместимыми с дальнейшим прохождением службы. А остальные съедены червями… или еще кем. Больше половины, а ведь нас в тот год было почти сто двадцать человек — сорок с чем-то девушек и семьдесят парней. Много, много костей украшают собой самые разные планеты. А как мы радовались в тот день, когда наш факультет получил офицерские мечи!..

Детеринг остановился и посмотрел на часы.

— Пожалуй, не стоит заходить далеко. Тем более скоро пожалует этот коп. Да и к тому же, — он улыбнулся, — тебя ждет женщина. Идем…

Мы медленно двинулись в обратную сторону.

— Погрома в порту не было? — спросил я.

— Нет, конечно. Историю с твоим уходом из отеля вообще замяли… она теперь не упоминается, как я понял. Ты их хорошо попугал. Мне сказали — люди из отеля, разумеется — что ты накрошил не менее взвода. Трупами была завалена вся крыша, да и на верхнем этаже… А кстати: Касьян-то ведь теперь твой должник!

— Да ну, — махнул я рукой, — что ж я, должен был его бросить?

— Так или иначе, — хмыкнул Танк, — но ты его вытащил. А Касьян — человек серьезный, он этого никогда не забудет. Касьян многое изменит в семье, вот увидишь. Харрис — это был просто хороший добрый дядька, а Касьян — тип иного рода, да… И вообще на Кас-сандане многое может измениться.

— Что, например?

— Многое, многое, — лукаво улыбнулся Детеринг, — сам узнаешь.

В просветах между деревьями появился острый черный нос «Газели» с распахнутым клюзом батареи главного калибра. Корабль был полностью готов к сражению, генераторы стояли в горячем режиме, взлет занял бы считанные секунды.

— Иди, — хлопнул меня по плечу полковник, — я зайду к командиру.

В холле я наткнулся на здоровенного мужика с аккуратно подстриженной рыжей бородкой. На меня он смотрел с опасливым изумлением.

— Где дворецкий, уважаемый? — поинтересовался я, — Или, точнее, где миледи?

— Миледи ожидает вас на верхней террасе, — ответил он, — а дворецкий…

— Отставить дворецкого. Проведи меня к миледи.

Он послушно закивал и повел меня по мраморным лестницам на четвертый этаж. Мы миновали длинный коридор со стеклянной крышей и остановились возле резной автоматической двери.

— Миледи вас ожидает здесь, — сообщил мой провожатый, нажимая кнопку. — Прошу вас, флаг-майор.

Дверь ушла в сторону, и я шагнул на просторную террасу, укрытую колпаком прозрачного пластика. Под стенами из скрытых в полу лунок торчали кусты неестественно ярких местных цветов, наполняя воздух слад ким пьянящим ароматом. Ольга сидела за изящным плетеным столиком, одетая в розовое длинное платье. На столике перед ней стояла пузатая бутыль вина, бокал из прозрачного красного камня и коробка сладостей.

— Так вот ты кто, — тихо произнесла она, когда дверь за моей спиной с шорохом вернулась на свое место. — Если б я могла знать…

— Это что-то меняет? — спросил я, садясь в легкое кресло.

— Это меняет почти все, — печально ответила она, опуская глаза.

— Не понял. Объяснись.

— Что я могу тебе объяснить? Я знаю этого человека… милорда Детеринга. Я понимаю теперь, кто ты, если он — твой патрон. В твоих руках огромная власть… ты страшнее любой мафии.

— К тебе это не имеет никакого отношения, Ольга. Для тебя я просто солдат.

— Ну конечно! Солдат!.. Кем и чем я могу быть для тебя — я, проститутка, случайно унаследовавшая титул? Я, выросшая в нищете и грязи городского дна?

— Ты думаешь, я этого не знаю? Знаю. И что? Ты женщина, я мужчина — какая разница, кто мы там еще?

— Я хотела, чтобы ты остался здесь.

Я вскочил, схватил со стола бутылку, сделал большой глоток и с бутылкой в руке прошелся по террасе. Чего-чего, но этого я не ждал.

— Я могу умереть, Ольга. В любую минуту. Такая у меня профессия. Не перебивай меня! Я должен находиться в Метрополии. Но, помимо этого, я постоянно болтаюсь по всему обитаемому миру. Я могу отсутствовать по нескольку месяцев. Подумай хорошенько, Ольга, подумай, с кем ты хочешь связать свою жизнь.

Я прекратил беготню, снова приложился к бутылке и заглянул ей в глаза. Она спокойно выдержала мой взгляд.

— Это судьба. Или ты сам не видишь?

Помещение наполнилось мягким гулом.

— Войдите! — громко произнесла Ольга.

Из разъехавшихся дверей появился Детеринг в сопровождении очень мощного мужчины средних лет в полицейском мундире. Рядом с ним Танк казался дистрофиком. Впрочем, я не помню, чтоб его когда-либо смущали такие подробности — мышечная система полковника была оптимизирована в предел, сильнее хомо просто быть не может; в нашем деле важна именно максимально высокая мощность при минимально возможном весе. Оптимизация энергетики начинается с детства и длится долгие годы. В результате хиловатый с виду рейнджер пробивает боксера-тяжеловеса ударом пальца. Система подготовки человека — универсального воина разрабатывалась столетиями… при сохранении железного запрета на любые генные модификации. В итоге раса пришла к сложнейшему комплексу тренировок, которые должны начинаться в возрасте пяти-шести лет, и только каждый стотысячный хомо способен воспринять их в полном объеме. Детеринг же ушел от обычного рейнджера настолько, насколько рейнджер ушел от, скажем, хорошо подготовленного телохранителя.