Ветер и сталь (изд. 1997 г. с иллюстрациями)

— Ой! — шутливо испугалсь Ольга. — Это ничего, что я стою перед вами в таком виде, мастер офицер?

— Ничего, — рассмеялся я. — А что это ты вдруг смутилась?

— Знаешь, — она присела на край кровати и принялась натягивать чулки, — у тебя даже лицо как-то сразу строже стало. А форма тебе идет… просто невероятно идет. Мне сейчас хочется быть послушной маленькой девочкой… рядом с таким подтянутым и строгим флаг-майором.

Она надела длинную светлую юбку, накинула на плечи легкую голубую рубашку и поднялась.

— Пошли. Завтрак ждет.

Ольга протянула мне руку, и мы покинули спальню. Она унаследовала неплохое поместье: огромный старый дом хотя и не перестраивался с момента рождения, но свидетельствовал об отменном вкусе и тугой мошне своего создателя. Интерьер выглядел несколько старомодно, но зато в полной мере обладал той самой подлинной колониальной аристократичностью, изящной послевоенной роскошью, какую вряд ли, встретишь в Метрополии. Да, когда-то такие дома строили себе гордые победители, вышедшие из кромешного ада войны и ринувшиеся осваивать новые миры. У них было много энергии и мало страха. Они, прошедшие через ураганы эскадронных сражений и планетарных десантов, ни секунды не сомневались в своем праве жить так, как хочется. Им тогда казалось, что у их Империи, той самой Империи, которую они отвоевали для себя и своих сыновей, впереди лишь слава и мощь. Новая слава и новая мощь, а иначе за что ж они умирали в неистовом пламени общегалактического побоища? Но мечтам их не суждено было обрести плоть и кровь реальности. Невзрачные серые людишки, в жизни своей никогда не державшие в руках оружия, превратили гордую Империю в заповедник абсурда. В мир, в котором почему-то неприлично говорить о чести и долге. В мир, в котором ничто не имеет смысла, зато все имеет вполне конкретную цену — любовь и ненависть, верность и предательство, правда и ложь.

Адом этот помнил и другие времена… Времена, когда живы были привилегии воина, когда никто не ржал в обожженное лицо увешанного орденами солдата, когда власть добывалась умом и волей, а не ложью и чужими деньгами. Но я, увы, родился в иное время. Я раб этого времени, я раб мира, в котором нет ни добра, ни зла, а есть лишь игра без правил, ибо о каком добре и о каком зле может идти речь, когда всему на свете есть своя, выраженная в дурно пахнущем чистогане цена?

Мы вошли в огромную залу с большими, в полстены, окнами. Тяжелые пурпурные шторы были раздвинуты, и за окнами стоял лес. Над верхушками деревьев в мутной седой пелене угадывались контуры далеких гор.

— Прошу, — Ольга подвела меня к уставленному тарелками старомодному мраморному столу возле весело пылавшего камина:

— После вас, миледи, — ответил я.

Она села на деревянный стул с высокой резной спинкой и улыбнулась:

— Даже как-то странно смотреть на тебя в погонах.

— А мне странно видеть тебя одетой.

— Вот как? — Она налила мне пряно пахнущего вина из пузатого алого графина. — Привыкай.

Я задумчиво пожевал ломтик ветчины, запил его вином и спросил:

— Надеюсь, тебя не очень смущает присутствие корабля на лугу перед домом?

— Можешь пригнать сюда хоть легион. Главное, что ты здесь. Но, может быть, ты объяснишь мне, чем вызвана твоя мрачность?

— Да я вообще-то не очень веселый тип, — грустно улыбнулся я. — Все как-то не до веселья. К тому же вчера погиб мой товарищ.

— Прости…

— Ничего… такая уж у нас профессия. Но только слишком глупо все это вышло.

Я посмотрел на свою правую руку, рассеянно повертел перстень на пальце. Как ей все это объяснить?

— Кого ты боишься? — спросила Ольга.

— Я, в сущности, никого не боюсь, — пожевав губами, ответил я. — Но дело в том, что вчера меня очень хотели угробить. И я толком не знаю, чем все это кончится. Скорее всего будет большой погром, многим людям придется умереть из-за своей самонадеянности.

— Это связано с убийством вашего генерала Фаржа?

— Да… Он оказался в курсе какой-то невероятной махинации. И его прихлопнули.

В моем кармане вдруг пронзительно запищала связь.

— Извини, — я вытащил блок и поднес его к уху. — К о рол CIS.

— Флаг-майор, — услышал я незнакомый голос — видимо, говорил офицер наведения с «Газели», — вас вызывает приближающийся объект…

— Переключайте, — скомандовал я.

— Алло, — усмехнулся где-то в небе Детеринг, — алло-о?.. Как дела?

— Не очень-то, — ответил я. — Вы на подходе?

— Да, я рядом. Прикажи своим стрелкам пропустить меня, а то грозные флотские люди уже завели на меня целеуказание и очень любезно меня об этом уведомили, да… Надеюсь, твоя подруга не откажет в гостеприимстве старому больному человеку?

— На чем вы летите?

— У меня обычная антигравитационная мыльница милорда Касьяна.

— Тогда садитесь рядом с «Газелью». Буду ждать.

Я отдал соответствующее распоряжение дежурному офицеру и поднял глаза на Ольгу.

— Сюда летит мой патрон. Ты не возражаешь?

— О, конечно! Одну минуту…

Она поднялась из-за стола и вышла из комнаты. Я потыкал вилкой в салат, осушил бокал ароматного вина и взял пузатую сигару из лежащей на столе коробки. Завтрак в меня не лез ни в какую. То ли вчерашние события, то ли туманное утро этого горного края… но есть мне не хотелось совершенно. А летом, пожалуй, здесь здорово. Не так жарко, как в столице — все-таки горы. Хотя вообще Кассандану, конечно, не назовешь холодным миром. Вторая планета системы, она хорошо прогревается своим желтым солнцем. Среднегодовая температура здесь гораздо выше, чем в Метрополии, а снега ложатся только в высоких широтах. Открыли ее очень давно, лидцаны основали здесь поселение еще в эпоху своих досветовых полетов, но потом по разным причинам оставили планету.

Щелкнула дверь. Вошел двухметровый стюард с подносом, на котором стоял фруктовый салат, прибор и бокал. Аккуратно расставив принесенное на столе, он почтительно повернулся ко мне:

— Изволите что-либо приказать, кавалер?

— Благодарю, — ответил я. — Я сыт.

Стюард вежливо кивнул и удалился. Вместо него появилась Ольга.

— Ты ничего не ешь! — возмутилась она. — Ты плохо себя чувствуешь?

— Нет-нет, — запротестовал я. — Что ты… Просто я сегодня какой-то… какой-то задумчивый. Прости, ты тут ни при чем.

Снова клацнула дверь залы. Я обернулся и встал со стула. От противоположной стены упруго шагал Детеринг. Выглядел он как колониальный миллиардер, не меньше. От обилия драгоценностей на его ослепительно белом камзоле у меня зарябило в глазах. Узкие белые брюки и остроносые ботфорты на высоком каблуке придавали удивительное изящество его легкой поджарой фигуре. На шитой золотом портупее висела короткая шпага в усыпанных мелкими рубинами ножнах.

— Вот и я, — он подошел ко мне и протянул затянутую в белую кожаную перчатку ладонь, на среднем пальце которой блеснул тяжелый перстень с рубином.

— Здравствуйте, полковник, — я пожал его руку и повернулся, чтобы представить Ольгу, но он с улыбкой опередил меня:

— По-моему, мы знакомы, миледи?

— Ну, если вы — это вы, — с некоторым удивлением ответила она.

— Зрение не обманывает вас, — хитро прищурился Детеринг, — хотя я дейтвительно имею свойство менять облик. Суть, впрочем, остается прежней.

— И как прикажете вас называть… сейчас?

— Мастер Йорг, если угодно. Сейчас я ношу свое родовое имя. Милорд Йорг Детеринг оф Сент-Илер к вашим услугам.

— Вот как… Прошу к столу, милорд.

Детеринг учтиво кивнул и занял третий стул. Ольга налила ему вина. С легкой небрежностью тонкого знатока он втянул носом пряный букет напитка, затем сделал добрый глоток, вполне достойный дракона.

— Неплохое вино… Что ж, Саша, я вполне одобряю твой выбор. Это как раз то, что тебе нужно, да… Впрочем, разговор не об этом. Миллер исчез, ты в курсе?

— Я догадался, — кивнул я.

— Это хорошо, что ты догадался… Нет, я ни в чем тебя не виню. Винить надо осторожного законопослушного Фишера, но он уже расплатился за все… честь и слава. Н-да… Что там говорил этот ваш педик? Я ни хрена не понял со слов Нетвицкого. В частности, что это за шкипер Олаф?