Матрица постапокалипсиса (СИ)

Ветерок как будто презрительно фыркнул и зарядив напоследок Бармалиону куском сухой ветке по жопе, со свистом помчался дальше.

Бармалион, подозрительно оглянувшись по сторонам, прибавил шагу, фактически перейдя на легкий бег.

— Здрасте. — поприветствовал он прекративших колдовать над кучей хвороста и уставившихся на него азиатов.

— И тебе не хворать. — ответил самый здоровый, весь какой-то круглый, покатый в плечах и мордатый. — Прикид у тебя знатный. Хотел чего?

— Да это, помочь могу. Костер разжечь. А то смотрю, топливо собрали, а разжечь не разожгли.

— О! Это дело! — улыбнулся мордатый и потер руки от удовольствия. — Чего там у тебя? Спички? Мы тут чего только не навспоминали и не перепробовали. И терли, и искры выбивали. Я даже про какого-то жюль верна вспомнил. Не знаешь кто такой? У него описано как с помощью линз костер зажгли. Но линз у нас нету, вот беда. Сидим поэтому как лохи какие-то и мучаемся. Так что давай чего там у тебя. Я кролика камнем убил, навык «метание» у меня хороший оказался. Зажарить надо. Зажарим — тебе кусок сразу. Ты ж огонь принес как этот, как его? О, Прометей? Не знаешь кто такой?

Бармалион молча вынул из кармана огниво и протянул мордатому.

— Ух ты! Технология. Тааак, щас посмотрим, что к чему. — повертев огниво в руках, мордатый положил трут, поставил рядом кресало и стал как-то очень ловко бить по нему кремнем. — Кажись загорелось. Хорошо. Сейчас костёр возьмется и будем кролика жарить. Эй, Вечно Живой, давай нанизывай тушку. Время дорого, кролик долго жарится.

Азиат, которого мордатый обозвал «вечно живым», как-то по-холуйски изогнулся, схватил спрятанную под листьями, уже ободранную тушку кролика и стал нанизывать её на толстый длинный прут. Кролик Бармалиону показался здоровым, ростом со среднего терьера. Действительно ли кролики так выглядели на «старой Земле» и имели ли они при этом привычку прыгать по горам, он не знал. Никаких образов в голове не появлялось.

— Меня Доржо зовут. — представился мордатый. — Я вроде как бурят. Типа народ такой в Сибири. Это Сильная Сосна сказал. Они вместе с Вечно Живым и Прекрасной Сливой — китайцы, у них там у всех такие имена. Странные. Они типа как нам, бурятам, соседи южные. Я попробовал повспоминать, вроде есть такое. Там ещё монголы есть, мы вместе с ними этих китайцев грабить ходили постоянно. Только когда это было непонятно. — и Доржо заржал. — Ты-то кто? Чего тебе прикид такой крутой выдали? И оружие. У нас тут ни у кого оружия нет. Даже сраного ножика.

Бармалион представился и вкратце рассказал о своих приключениях: о том, как бежал от Клыденя, упал в расщелину, нашел останки воина, услышал крики, как ветер толкал его в спину людям и привел к Дожо и китайцам.

— Ай да ветер. — всплеснул руками Дожо и внезапно продекламировал. — Ветер, ветер, ты могуч, ты гоняешь стаи туч. Не знаешь кто написал? Я вот тоже сейчас не вспомню. Но коли уж сам ветер тебя к нам направил, то присаживайся у костра. Присаживайся, в ногах правды нет.

Бармалион послушно присел у весело разгоревшегося костра и скрестил ноги по-турецки.

— Чего вообще делать думаешь? Какие планы? — Дожо, отогнав китайцев, сам рулил вертелом, придирчиво оглядывая тушку. — Здесь в Беспределье вместе держаться надо. Сила, блин, в единстве. Тоже, наверное, сказал кто-то. Вот! Когда один, что ты можешь? Поспать нормально не можешь. В пещеру зайдешь, а спину кто прикроет? Еды опять же сообща добыть проще. Вот ты много еды один добыл? А к нам пришел — кролика кушать будешь.

— Ну да, наверное. Я в общем-то не против. Одному действительно ходить не очень интересно. Слушай, а воды у вас нет? А то я ни глотка до сих пор не сделал.

— Вот! — победно поднял вверх указательный палец Дожо. — Что бы ты без людей делал? А я тебе скажу: умер бы от жажды. Здесь воду трудно найти. Но у нас есть. Эй, — обратился он к сухонькой китаянке. — Слива! Дай дорогому гостю и нашему новому товарищу флягу с водой. Жажду утолить надо.

Китаянка заулыбалась, быстро-быстро закивала головой и вытащив откуда-то из своего тряпья флягу шустро подбежала к костру и протянула её Бармалиону. Тот с благодарностью принял и тут же присосался к горлышку.

— Пей, дорогой, пей. Для хорошего человека ничего не жалко. — натянуто улыбнулся Дожо, от чего его лицо стало напоминать резиновую маску.

Кролик оказался неплох. Дожо похвастался, что у него восстановилось умение «кулинария» и что будь у него специи, то кролик бы вышел вообще объедение. Выманив у Барамлиона клинок, он ловко разрезал тушку на несколько кусков, самые сочные разделив между собой и Бармалионом. Китайцы получили куски похуже, а Прекрасной Сливе не досталось ничего кроме костей и потрохов. Но судя по её лицу она против этого ни капельки не возражала. Умел Дожо обращаться с женщинами.

Набив желудок, Бармалион почувствовал непреодолимую тягу ко сну. Вежливо извинившись перед всеми, он снял сапоги, положил под голову и спустя несколько минут как-то особенно мерзко захрапел. Внимательно наблюдавший за ним Дожо, подождав 10 минут, кивнул китайцам, наваливайтесь мол, один на ноги, другой на руки. Те послушно набросились на спящее тело.

Ничего не понявший спросоня Бармалион вдруг увидел перед череду сообщений.

— Вот живучий гад. — удивился бурят, отбрасывая тяжелый камень, который до этого раз за разом опускал на голову Бармалиона. — Откуда у него столько жизни? Ведь стандарт лишь 50.. Небось умудрился уровень набить, да умолчал. Ууу, сука!

Про секрет лишайника Бармалион каким-то образом умудрился забыть рассказать. Тайна ушла вместе с ним в могилу.

Дожо хотел пнуть тело, но нога проткнула пустоту. Тело уже успело рассыпаться на пиксели и раствориться в пространстве. Чудные дела твои господи, подумал он, но сильно не расстроился. Все вещи остались на месте. Кожаная броня, штаны, сапоги, сумка и меч. Именно за него Бармалион и поплатился головой. В прямом смысле.

Глава 32

Склон холма, впереди бескрайним морем расстилается равнина, позади в облаках скрываются суровые и не очень горы. Всё как в первый раз, о котором он не помнил. Перед глазами что-то навязчиво мелькало. Он махнул рукой, стремясь прогнать наваждение, но оно не исчезало. Стремясь понять, что же это такое, внимательно вгляделся. Какой-то текст, смысла которого он так до конца и не догнал.

То есть, получается, со мной что-то произошло и вот я лежу здесь, абсолютно голый, подумал он про себя. Так выходит? Надпись мигнула, как бы подтверждая, что да, мол, так всё оно и есть, и растворилась в воздухе. Следом появилась другая.