Человек-Т, или Приключения экипажа "Пахаря"

– Понятно, – хмыкнул он. – Запомните главное. Никакого геройства и никакой излишней спешки и суеты. При малейшей опасности тут же возвращайтесь назад. Но очень желательно все-таки выяснить, что там происходит.

– В общем, как в армии, – пробормотал я. – Иди сюда – стой там.

– Что?

– Нет, ничего, все в порядке. Не волнуйтесь, Сергей Вадимович. Главное – суметь переместиться к станции, а все остальное тогда получится тоже. Вы ведь гарантируете абсолютную надежность скафандра?

– Абсолютные гарантии, сами знаете, кто только может давать. Но в человеческих пределах – да, гарантирую.

– И то хорошо. Будем надеяться, что сила, ведающая тем, что находится за человеческими пределами, сегодня на нашей стороне.

Оставшийся час пролетел, словно электричка мимо полустанка.

Напрягая остатки внимания, я постарался как можно четче запечатлеть в памяти схему МКС и уяснить, где именно могут быть люди.

– Перед тем как связь оборвалась, – втолковывал мне Сергей Вадимович, тыча курсором в схему на большом плоском экране монитора, – все находились здесь, в Service Module «Звезда» – это служебный модуль, обеспечивающий коррекцию орбиты станции на всех этапах ее развертывания, ориентацию в пространстве и постоянную работу экипажа. Вот он, с краю, видите? К нему еще «Прогресс» пристыкован.

Я видел. Service Module «Звезда» (именно так было указано на схеме) и формой, и цветом напоминал учебную гранату весом 400 г, которую, помнится, мы бросали на курсах молодого бойца.

– Теоретически, да и практически, – продолжал Сергей Вадимович, поглядывая на часы, – в случае разрушения или крупного повреждения «Звезды» люди могли перебраться вот сюда, в DC «Enterprise» – российско-американский модуль. Видите, он пристыкован как бы сверху, под углом в 90 градусов? Или дальше, через FGB «Заря» – функционально-грузовой блок, обеспечивающий стыковку и сборку, в LAB «Destiny»– американский лабораторный модуль или в «НUВ» – модуль для размещения экипажа в американском сегменте… В общем, они могут быть практически где угодно…

– Хорошо, – перебил его я. – А как я попаду внутрь?

– Сейчас я покажу вам интерьеры основных модулей. Постарайтесь запомнить. В крайнем случае, если что-то забудете, вернетесь назад и освежите память. Насколько я понял, вам достаточно один раз побывать на месте, чтобы потом вернуться туда без проблем?

– До сих пор было так.

– Ну и отлично.

Нет, никогда тому, кто не побывал на орбите, не понять всей захватывающей красоты Земли, величия космоса да и, в конце концов, самого себя и всего человечества. Хотя, возможно, что я и ошибаюсь.

В первую минуту, а возможно, и дольше, я вообще не мог думать о поставленной передо мной задаче, потому что единственная задача, которую мне нужно было немедленно решить, была совершенно иной. А именно: как справиться с хлынувшими внутрь меня впечатлениями, с рванувшимися им навстречу изнутри меня эмоциями и с собственным сердцем, готовым, казалось, пробить грудную клетку и скафандр, вырваться наружу и, подобно искусственному спутнику, отправиться нарезать круги вокруг породившей его матушки-Земли? Да. Сергей Вадимович, Виталий Анатольевич и все остальные их коллеги сделали все, чтобы я смог хоть как-то овладеть скафандром, и пусть очень и очень вчерне, но ознакомиться с внешним видом и интерьерами модулей МКС «Альфа». Не успели они лишь одного – психологически подготовить меня к встрече с открытым космосом. Правда, на прощание, когда я уже практически влез в «Орлан-М» и готов был окончательно отгородиться от мира его белоснежной гибкой броней, кто-то из помощников Сергея Вадимовича негромко произнес мне в спину:

– Леня, запомните. Самое главное – это то, что вы можете вернуться сюда в любой момент. А наши ребята на орбите и американцы этого сделать не могут.

Не знаю, что он этим хотел сказать. Возможно, пытался воззвать к моему чувству долга. Но именно эти его слова помогли мне, когда пульс достиг запредельной частоты, и я почувствовал, что вот-вот потеряю сознание.

Действительно.

Я ведь могу вернуться в любое мгновение!

Хоть сейчас!

Отдохну немного, приду в себя… Это будет похоже на то, как мама в детстве лечила меня от простуды с помощью горячих ножных ванн, добавляя предварительно в воду горчицу. Вода, помнится, чуть ли не кипяток, и было очень страшно совать в ведро ноги… Но мама стояла рядом и деваться было некуда.

Постепенно и не сразу.

Окунул – вынул. Окунул – вынул. Но с каждым разом все глубже и дольше. И вот уже ноги полностью в ведре и понимаешь, что терпеть вполне можно, а через десяток секунд даже начинаешь испытывать от процедуры нечто вроде удовольствия. И здесь нужно действовать также, наверное…

Пока я вспоминал мамины противопростудные процедуры и осознавал тот факт, что в моей полной власти вернуться в любой момент, мое бешеное сердце как-то само собой успокоилось, и я с удивлением понял, что начинаю привыкать. А когда появляется привычка, то есть способность к автоматическим поступкам или даже ощущениям, то у мозга высвобождаются ресурсы для решения других задач. В данном случае такая задача парила непосредственно подо мной и называлась она Международная космическая станция «Альфа».

Красивое все-таки сооружение, должен вам заметить. Особенно когда рассматриваешь его не на схеме – пусть даже трехмерной – а вот так, непосредственно, на фоне облаков и морщинистой голубовато-серебристой кожи Великого Тихого океана.

Да, станция была красива. Своеобычной технически-конструктивной красотой. Но я сразу заметил (то есть сразу, как только пришел в себя и вгляделся), что с ней не все в порядке. И даже все совсем не в порядке. Солнечные батареи левого «крыла» зияли многочисленными крупными и мелкими брешами, японский экспериментальный блок «КИБО», входящий в «американскую» часть станции, был оторван начисто, равно как и «НUВ». В американском лабораторном модуле виднелись пробоины, также был пробит и «ESA» – европейский исследовательский модуль. «Российская» часть тоже пострадала, но не так сильно. Впрочем, похожий на учебную гранату Service Module «Звезда» выглядел неповрежденным. А так как экипаж станции перед самой потерей связи должен был находиться именно в нем, то шансы на спасение оставались.

Я вытащил всех семерых. И, надо сказать, мое появление было как нельзя кстати, потому что системы жизнеобеспечения были уже на нуле. Космонавты и астронавты – люди с крепкой психикой. Никто из них при моем неожиданном появлении внутри модуля не стал впадать в истерику, дико хохотать или, наоборот, рыдать навзрыд. Они удивились – это точно. Они даже, пожалуй, удивились очень сильно, и кое-кто попытался протереть глаза. Но я быстро объяснил им, в чем дело, и они поверили. С другой стороны, куда им было деваться? Или верить, или погибать. Они выбрали первое и спаслись.

А потом, когда все закончилось, и я мокрый, словно вытащенный из бочки с водой котенок, покинул «Орлан-М», было много разных слов. Слов благодарности, восхищения и веских предложений к немедленному сотрудничеству. Я понимал, что деваться мне уже некуда, и потому соглашался, но хотел только одного – упасть на любимый диван и как следует выспаться. Никогда до этого (позже – да, приходилось) я так тяжко не трудился, и теперь мне требовался полноценный и всеобъемлющий отдых.