Дитя Плазмы

ул, и на нем Гуль неожиданно увидел себя. Снова, в который раз: Он закричал, но с губ сорвался лишь неразличимый шелест, словно вакуумный пластырь прилепился к губам. Голосовых связок более не существовало. Он онемел.

Столетия назад пытали капающей на темя водой. Палачи и первые открыватели не ведали всей мощи изобретенной ими муки. Нескончаемое количество капель - холодных и отвратительных, долбящих в одну и ту же точку, ломали упорнейших из упорных. Сейчас с Гулем проделывали то же самое. Он был по горло сыт двойниками и зазеркальными образами.

Если бы мог - он расколол бы свой экран вдребезги. Но он оставался узником древних темниц, и прочные цепи не позволяли отстраниться от низвергающихся капель.

Тем временем фигура на экране театрально взмахнула руками и совершила странный пируэт. Что-то случилось с нею, и у Гуля обморочно закружилась голова. Образ размазался по туманной спирали, размножившись сказочным потомством, превратившись в змею из сиамских сочленений. Нечто многоглазое и многоликое смотрело теперь на Гуля с экрана, и от этого взора захватывало дух, холодело под сердцем. Вероятно, угадав его смятение, рожденное экраном создание приветливо улыбнулось. Сотни сдвинутых в колоду зеркал повторили улыбку, и у Гуля вновь появилось ощущение, что он заглядывает в пропасть. Неведомо откуда стал сыпать снег, и теплые, сладковатые хлопья в мгновение ока залепили веки. Сделалось светло и мутно, словно окунули в залитый солнцем туман. Гуль более не принадлежал себе, время сгустилось, изнуряюще медленно потекло клейкой медовой струёй. Показалось, что слышит размеренный отсчет секунд. Метроном пощелкивал где-то под черепом, превратив голову в заведенный на неопределенный срок будильник. Вполне возможно, что там же таилась часовая бомба. И, съежившись в позе дозревающего эмбриона. Гуль покорно ждал своей участи. Щелчков метронома он не считал, но на очередном из ударов "будильник" действительно взорвался. Пространство содрогнулось, вместе с ним вернулась и жизнь. Не всякие бомбы убивают. Гуль шевельнул рукой и приподнял голову.

Один за другим колонисты приходили в себя, начиная ворочать тяжелыми белками глаз, напрягая шейные позвонки, пытаясь оглядеться.

Горы пропали. Люди лежали на земле возле здания "мэрии".

* * * Подняв бутылку на уровень глаз, профессор яростно взболтал мутную жидкость.

- Хотел бы я знать, чем это теперь стало, - пробормотал он. Голос его все еще оставался хриплым, но уже не дрожал.

- Кислота, - по привычке съязвил Фергюсон. - А впрочем, чем бы это ни было, хуже не будет.

- День был действительно нелегкий, - сумрачно кивнул Пилберг. Глаза его холодно блеснули. - И все-таки мы его пережили.

- Они заглядывали сюда, - проворчал Сван. - Двоих видела Катарина, а один из них даже сидел за этим столом.

- Ты полагаешь, они оставили для нас парочку-другую сюрпризов?

- От них можно ждать чего угодно: Мипита вынесла фарфоровую миску, и на тарелках появились знакомые буроватого цвета куски. Вошедшая