Клинсмер (СИ)

Я лишь отрицательно мотнул головой. Вернее, показалось, что мотнул, на самом деле она была закреплена специальным зажимом. Так что пришлось отрыть рот и сказать:

- Нет.

- Ладно, я попозже зайду, - произнес врач, - если вас это обрадует, то ваши бойцы, пострадавшие неделю назад, начали идти на поправку. И еще в коридоре ожидает аудиенции молодая девушка по имени Юля. Она представилась как ваша близкая знакомая.

- Она даже больше, чем близкая знакомая, - улыбнувшись, произнес я, - она самая старая моя знакомая, единственная, кто знал меня до момента комы. Правда, знала плохо. Но все равно приятно. А то вдруг я, как в фантастическом романе, переместился в другой мир?

- Да вы романтик, - засмеявшись, произнес Александр Анатольевич. - Ладно, не буду вас утомлять, к тому же меня ждут другие пациенты. Кстати, я сейчас направляюсь к вашему капитану, который лежит в соседней палате кверху задом, не хотите ему ничего передать?

- Передайте ему, чтобы быстрее выздоравливал, - немного подумав, произнес я, - чувствую, я здесь надолго. Так что пусть быстро лечит свою задницу и принимает отдел.

- Хорошо, тогда я попозже загляну, - кивнув, произнес док и вышел.

Буквально через секунду, как за ним закрылась дверь, в палату вошла Юля. Такое ощущение, что она стояла, прислонившись к дверному косяку, и лишь ждала разрешения врача. Лицо у девушки было встревоженное.

- Влас, когда я узнала, что произошло, места себе не находила, - прямо с порога произнесла девушка.

Мне оставалось только пожать плечами, как реагировать на подобную фразу, я не знал. Хотя моя жестикуляция осталась для нее тайной, поскольку гипсовый каркас не давал делать ничего подобного. Тело болело и чесалось, скорее всего, с этим придется свыкнуться, не скоро мне удастся избавиться от этого жесткого кокона и нормально вымыться. Она присела рядом, преданно заглядывая мне глаза. Я сразу ощутил, какой у нее теплый взгляд: смотрит нежно, по доброму, словно преданная собака. Тут же вспомнилась одна старая история: маленькую девочку спросили, что такое верность. Девочка немного подумала и выдала. Верность прежде всего свойственна собакам и редко встречается у некоторых женщин. Теперь я вспомнил все. Единственные годы, которые были безвозвратно потеряны для меня, это годы проведенные в коме. Я вспомнил девочку по имени Юля, которая каждый раз стеснялась, когда я приходил вместе с ее старшим братом к ним домой. Тогда я не понимал, что с ней, а теперь, прожив много лет, понял, она уже тогда была влюблена в меня детской наивной любовью. Но самое странное было в том, что она эту любовь сохранила по сей день, спрятав ее глубоко в сердце.

- Рад тебя видеть, - произнес я деревянными губами, - извини, что не могу нормально с тобой поздороваться, меня пытались разобрать на части противотанковой ракетой, так что целостность моего организма оставляет желать лучшего. Но я действительно рад тебе. Забавно, эта ракета, которая должна была меня убить, вернула мне память.

- Ты все вспомнил?

- Да, Юля, я вспомнил, что когда ты была девочкой или почти девушкой, ты любила меня.

- А я и сейчас тебя люблю, - выпалила она на одном дыхании.

- Я знаю. И благодарен тебе за это. Даже странно, что ты смогла пронести эту детскую любовь через ад и все, что за ним следовало.

- Прости, если ты все вспомнил, то у меня к тебе есть один вопрос, а о нас мы поговорим позже.

- Ты хочешь узнать, как погиб твой брат?

- Он ведь не в автомобильной аварии погиб? - пристально глядя мне в глаза, спросила Юля.

Я кивнул.

- Ты права, его убили. Он входил в состав боевой группы, мы старались перекрыть в город поставки наркотиков, зачищали притоны. В принципе, группа делала тоже самое, чем занимается сейчас ООНК. Только отдел это делает официально, а моя группа была вне закона, хотя трудилось на благо родины и людей.

- Но почему? - спросила она. - Я не понимаю, что плохого в том, чтобы спасти людей от наркотиков?

- Можно сказать так, наши методы не укладывались в рамки прежнего уголовного кодекса.

- И кто его убил?

- Милиционеры! Наряд милиции подоспел раньше, чем группа успела уйти. Алексей задержал их, прикрывая наш отход, но был смертельно ранен и скончался на операционном столе.

- Значит, мой брат герой, он помогал людям.

- Можно сказать и так, - согласился я. - Хотя нет ничего героического в том, чтобы защищать свой дом. Обычно это неблагодарная работа с риском для жизни. Особенно если идет в разрез с законом.

Дверь скрипнула, я скосил глаза. В палату вошла Вика, бросив, оценивающий взгляд на Юлю, она подошла к койке, одна рука у нее была сжата в кулак, во втором был стакан воды.

- Влас, тебе нужно принять лекарство, - разжав кулак, произнесла медсестра прохладным голосом.

- Я сама ему потом дам, оставьте на тумбочке, - поднявшись, произнесла Юля.

- Нет, - мотнула головой Вика, - он должен это выпить немедленно.

Что-то в ее голосе заставило меня насторожиться, и это было не упрямство, с которым она отказывалась дать мне лекарство позже, тут что-то другое.

- Да ладно, я выпью его, - с трудом произнес я и открыл рот.

Вика нагнулась и закинула мне три таблетки, после чего дала запить. Разогнувшись, она посмотрела мне прямо в глаза и развернувшись вышла. В ее взгляде я прочел триумф, а прощальный взгляд, брошенный от двери, был именно прощальным: она прощалась со мной, так смотрят на умирающего, а не на бывшего любовника. Едва за ней закрылась дверь, я выплюнул на гипс все три таблетки.

- Ты не выпил? - удивленно спросила Юля, беря одну из них.

- Нет желания переселяться на тот свет, - просто ответил я. - Это яд или что-то подобное.

- Кто она? - серьезным голосом спросила девушка. - Рассказывай мне все.

- Мы какое-то время жили вместе, - устало произнес я, говорить было тяжело, но необходимо. - Я спас ей жизнь, потом при разгроме наркопритона я захватил ее брата, она умоляла отпустить его, но его повесили вместе с остальными боевиками, после этого она ушла. А сейчас, видимо, набралась смелости. Месть - это чувство, которое следует подавать холодным.

- Я покажу таблетку врачу, - твердо произнесла Юля и решительным шагом вышла из палаты.

Даже если бы я хотел, я бы не смог помешать ей сделать то, что она собиралась. Если это яд, то Вику ждут рудники, а может повешенье за угрозу безопасности Княжества, это равносильно предательству. Но я не собирался спасать Вику, она сама выбрала свой путь. Юля вернулась минут через тридцать и молча села рядом.

- Что произошло? - совершенно спокойным голосом спросил я.

- Вику арестовали, - холодно произнесла девушка. - Ты даже не представляешь, что она для тебя приготовила. Александр Анатольевич до сих пор пребывает с в легком ступоре.

- Так что это за таблетки?

- Медленный яд. Не выводится из организма, таблетки растворяются и попадают в кровь, после чего начинается необратимое разрушение внутренних органов, дня через три ты бы просто растворился.

- Короче, стакан серной кислоты и баиньки, - пошутил я.

- Не говори так, - почти плача, произнесла девушка, - только что ты чудом избежал смерти, и я позволила тебе выпить эти таблетки. Ты знаешь, как я испугалась, когда мне сказали, что они делают? Я снова могла потерять тебя, как в тот день на похоронах Алексея. Я поняла, что ты сейчас развернешься и больше никогда не придешь, эта мысль даже затмила для меня даже смерть брата. Ты просто не понимаешь, что со мной было, когда ты бросил в его могилу горсть земли, кивнул мне и пошел прочь в окружении своих друзей. Я даже хотела бежать за тобой, мне уже ничего не было нужно. Я просто хотела догнать тебя и сказать, чтобы ты взял меня с собой. Но потом вспомнила, что ты взрослый человек, а я всего лишь девчонка, которая тебе не нужна. -Она закрыла лицо руками и заплакала, чисто по-женски, всхлипывая и вздрагивая.

А я мог только смотреть, в своем гипсовом бронекаркасе, подвешенный на растяжках, я не мог высвободить руку, чтобы погладить ее по волосам, прижать к себе, успокоить. Я молча смотрел. Но видимо годы закалили ее, Юля всхлипнула последний раз и, отвернувшись, залезла в сумочку, доставая платок, быстро встала и вышла из палаты. Спустя три минуты я услышал за дверью голоса спорящие о чем-то, один был женским, а другой мужским.