Нечисти

Хватит. Хватит пока. Добрать все оставшееся можно и в другую ночь, а это – волшебная, зачем пропускать...

И опять эта кислая мыслишка о работе собственного сознания: сам он так подумал или выполняет указание?.. Вверх! Десять метров! Еще двадцать. Не страшно. Ну-ну... Нет, это не полет, я иначе хочу. О... Вот они, десять выполненных желаний, подлежащих инвентаризации... Тэ-эк, «вверх, вниз, видеть, не видеть»... Нормально, все остаются в силе.

– Платформу под ноги, плоскую, твердую, круглую, диаметр три метра. Все-таки хорошо, что в моей магии есть «защита от дурака». Платформа вполне могла – и непротиворечиво желанию – стать под углом сорок пять градусов и быть при этом скользкой или вонючей...

Денис постоял на платформе с минуту, сделал ее прозрачной, задумался... Нет, очередное свое желание он не рискнул сформулировать вслух, но понадеялся на то, что его, Дениса, волшебная мощь и без слов правильно угадает, что именно он хочет от нее...

И волшебная сила не подвела: мягкий толчок в спину, под лопатками зазудело, мышцы вдоль позвоночника окаменели на мгновение и взбунтовались, пошли судорогами... Денис прогнулся, выгнулся, дернул плечами... Две огромные черные тени с холодным шелестом выскочили из-за спины и повисли высоко по сторонам, на самых границах периферийного зрения. Денис скосил глаза влево, повернул голову... Потом направо. О ДА!!! Он крылат!

Ряшка прямо-таки давилась яростью, могучие лапы бешено скребли дубовую, забранную сталью дверь, но было поздно: вторгшийся был проворен и хитер на колдовские штучки, он уже топтался в сенях, куда Ряшке доступ был заказан...

– Это еще кто? – Не чувствовалось испуга в голосе Ирины Федоровны. Был бы пришелец врагом, так бы постарался вломиться и в жилье, не стуча и не спрашивая.

– Открывай, Ирина свет Федоровна! Ну и имечко взяла, язык сломаешь! Открывай! Дорогого гостя не узнаешь?

– Да кому открывать-то?

– Э-э, ведьма, поаккуратнее с метелкой, я же чую.

– Сок, ты, что ли?

– Ну а кто еще...

– Да мало ли горлопанов по ночам не спят, а вокруг порядочных шныряют...

– ... Да, благодарю за угощение, а все же в свое время у настоящего чая, праотца нынешних сортов, вкус был совсем иным... Вот это был чай, и это был вкус...

– Возможно, я уж не помню и в ваших краях отродясь не бывала. Теперь спрошу, раз напился: с чем пожаловал? С добром, с худом ли?

– Откуда добру-то взяться. Где этот сопляк?

– Что?

– Не притворяйся глухой. Мне не нравится сложившаяся ситуация, и в ней никому нет дела до хороших манер. Из-за одного балбеса и мне, и нам всем на ниточке висеть? Где он? Я спрашиваю.

– Вот ведь какой резвый ты нонче, Соныч, а что ты при Петре покойном здесь не объявлялся, строгие вопросы не задавал?

– Не надо, не заденешь. Та эпоха кончилась. А новой может уже и не быть, все подохнем вслед за Петькой... Петром Силычем, земля ему пухом. Ирина, я сюда в ночи с края света приперся не в вопросы на вопросы играть. Показывай. Его показывай, или я сам... Уйми кошака.

– В городе он. Завтра-послезавтра вернется. Только я тебе сама глаза вырежу, если ты с худом к нему...

– Прости, конечно, Ирина, но не с твоей статью – мне грозить. Петр, действительно, всем это известно, был мне одно время – лучший друг. Но тебе-то он кто? Сын его? Никто.

– Он внук мой.

– Давно ли? Откуда у тебя внук, когда ты бездетна, а? В уме ли ты, стара?

– В уме. Он мой внук, и за его жизнь я свою положу, уж о твоей не говоря.

– Точно с ума съехала. Или это Пузатый тебя убаловал да мороком обвел – свое отродье беречь? Я же помню тебя здравомыслящей старухой... И не старухой помню. Ну-ка еще кружечку...

– Нукать у себя в Тибете будешь. Все, кафе закрыто.

– Надо же, обиделась. Ладно, обойдусь. Завтра еще подъедет кое-кто из высоких. Два дня ждем, а там...

– Да хоть усритесь все вместе, извини на грубом слове. Подождешь, сколько надо будет. Вон тебе комната, спи, отдыхай. А я тебе свое сказала. Помни о сем.

Денис закинул левую руку за плечо, недоверчиво потрогал. Вроде бы теплое, живое... И не мягкое ничуть и не царапается. О-о... Только подумалось, а крылья уже вновь распустились, взметнулись вверх и в стороны. Теперь опять пусть сложатся. Тяжелые, а мельчайшему позыву повинуются... И тоже странность, сюрприз подсознания: Денис, ощутив крылья за спиною, ждал, что они будут как у летучей мыши – голые и перепончатые, жестких рубленых очертаний, а они оказались широкие, шелестящие, с роскошными длинными перьями, метущими платформу, с крутым, но скругленным изгибом наверху, короче говоря, как у ангела, только черные... Физику мы знаем в пределах средней школы, но... Прикольно, однако надо срочно пробовать... Что, Ленька, неудобно стало? Привыкай, или хочешь – на грудь переместись? Ну как знаешь. Морка, держись рядом. Если что... Но что «если что», так и не придумалось, и Денис, зажмурившись невольно, прыгнул с платформы вперед и вверх!

И вниз! Ветер! Лед и ужас внутри! Тяжесть... Р-р-рули-и-и-им! Крылья властно и жестко пригасили свободное падение и вывели Дениса из крутого пике в стремительное горизонтальное скольжение по воздуху. Денис рассмеялся было, но резкая, спрессованная скоростью атмосфера ворвалась в легкие, заставила захлебнуться, закашляться. Пусть... нет, пусть пока все так и остается, привыкнет – уберет ненужные ощущения, а пока они – в новинку и доставляют радость!

Руки... Странно чувствовать их и крылья одновременно, словно бы у него две пары рук! Мышцы рефлекторно сжались, распустились, еще и еще раз... Ага... Так это он крыльями машет, задает им скорость и направление. Упругий, сдобренный услужливой магией воздух обнимал, держал тело горизонтально земле, не давая ногам и заднице переломиться в пояснице... Здорово... Так, а куда, интересно, он успел залететь?.. Денис завертел головой по сторонам – внизу как раз лежала покрытая неподвижной рябью волн вода – он над Невой, сзади Тучков мост, впереди Биржевой... Быстро. А как там сейчас на Петропавловке? Менты, надо думать, не при делах, как и простые смертные, все в коматозном состоянии, а он и безо всякого пропуска – маг и крутяга-парень, почему бы и не слетать?

Крылья сами знали, что нужно делать при подлете и снижении: два небрежных взмаха, и вот уже Денис стоит на пляже, топчется кедами на чуть вязком песке. Прозрачные мглистые сумерки (которые, конечно, далеко не белая ночь – но тоже ничего, любимого лилового оттенка!) уже не мешали любоваться пустынным, одному ему принадлежащим городом... Ни музыки, ни плеска волн, ни голосов гуляющих по набережным... Но в этом даже дополнительный кайф. Он – и Питер, один на один. Хм... А нельзя ли все же, чтобы все так и оставалось, как есть, но при этом чтобы вода была водой, чтобы волны шевелились... Хочу, чтобы так было! И стало так, как вздумалось Денису: заплескались низенькие дряблые волны, рябь на Неве, как и положено реке, зарябила узорами, каждое мгновение разными... Силы, небось, прорва ушла... А с точки зрения сопряженности физических законов... Ну и ладно, дались тебе эти законы, подумаешь, летал же он, а крылья держали, тоже вопреки... Он волшебник, маг, понятно... Сын, в конце концов!

– Это не ты сын... Не ты, пешка, слякоть, самозванец... Я-а-а, я Его Сын...

– Кто??? – Денис в панике развернулся.

Маленькая лысая голова – красные глаза выкачены из орбит – смотрела на него, выглядывала из чего-то бесформенного, то ли неровного бревна, то ли металлоконструкции на кривых опорах... Мор лениво взмахнул крыльями, облетел вокруг головы и вернулся на плечо к Денису. И Ленька не выказывал тревоги... А Денису жутковато... Неожиданность... Вот что помешало Денису рассмотреть ходячую нелепицу... Нелепый, несуразный медный истукан, калека, волею своего создателя...