Факел (СИ)

Он перебирал струны, подтягивая или отпуская колки.

– Песенная классика у меня своеобразная, – сказал Морозов. – Я выбираю оригинальные тексты и такое же звучание. Вы уж извините, я лирику люблю! Такую музыку, какую сочиняет Чубаров, я отношу к техно и называю "смена на прокатном стане". Это не мое. Поэтому современных песен у меня мало – ищу, собираю по крупицам и получается, что наш век – жестокий. В основном у меня песни прошлых веков. Там я черпаю вдохновение, смысл, оригинальное построение и оригинальное же исполнение. Это эстрада у нас такая, а классическая музыка еще хуже. Поэтому я – археолог в музыке. Копаюсь в прошлом и нахожу жемчужины…

Он обвел взглядом внутренность вертолета.

– Песен о вертолетах и тогда было мало, – сказал он. – В основном – про военные вертолеты, и про войну. Первым делом – самолеты! Хотя вертолеты изобретены давным-давно. Поэтому я переделываю под наши реалии – и он махнул левой рукой. Вот одна такая.

Пользуясь мизинцем правой руки, он сыграл вступление на синтезаторе и повел мелодию на гитаре.

– "Поздний час, половина первого… три тысячи над землей"… – запел он. – "Мотора шум, обрывки сна. За окном облаками белыми бежит пейзаж ночной, а над ним летит Луна. Тайное движенье в небе без конца, вижу отраженье твоего лица. Ты далеко от меня за пеленой другого дня, но даже время мне не сможет помешать, перелететь океан и разогнать винтом туман, упав с ночных небес, скорей тебя обнять!"

Мелодия была заводная и текст весьма оригинальный, и Морозов рассчитывал на успех. Результат превзошел ожидания – восторженный рев пятнадцати глоток! Успешное начало – залог всего концерта. Что бы потом не пел Александр, все принималось на ура! Да и песни-то были любимые, исполненные много-много раз…

Тридцать песен было спето на подъеме. Это дало такой заряд бодрости, что ребята долго не смогли потом уснуть, шепотом обсуждая концерт.

Последующие дни мало чем отличались от этого: тренировались в стрельбе, изучали план Кенигсберга, фотографии причалов и туннелей, береговую линию, подходы к базам и стоянкам в порту. Морозов дополнительно изучал и запоминал лоцию морских глубин.

Потом был обязательный концерт – непременно с новыми песнями.

Так увлеклись, что когда пилот объявил, что вертолет садится в Кенигсберге, ему не поверили. Казалось, еще уйма времени – лететь и лететь!

Александр с трудом выгнал всех из машины.

Договорились обратно в той же компании и с тем же порядком в пути. Александр кивал, а при мыслях о спуске в лабиринт, холодок пробегал у него по спине.

Разместились в двух квартирах: из одной можно было пройти во вторую через общий балкон.

Улеглись спать "на твердой земле", в настоящих кроватях с белоснежным постельным бельем, а вечером Морозов планировал выйти на разведку в город.

25. Разведка боем

Разведку Александр начал со штаба, куда должен был обязательно явиться с докладом о прибытии.

Он позавтракал, привел в порядок форму, оделся и постоял перед зеркалом – оглядывал себя со всех сторон и представлял, как будут реагировать на него окружающие. Приметная форма. А по его плану нужно было не выделяться, а быть как можно незаметнее. Но не придешь же в штаб в тренировочном костюме!

Он вызвал такси. В городе не было метро, а лишь наземный электрический транспорт.

– А не арестуют тебя? – спросил Павел. – Посадят под замок и все.

– Я, да и вы пока ничего такого не совершили, за что можно было посадить, – ответил Морозов и засмеялся, – но в скором времени все должно измениться.

– Ты прямо лезешь на рожон!

– Надо было вам выбрать другого командира – сидели бы на одном месте, чаи распивали. А я широко живу, Паша, мне всегда места мало!

– Ладно, иди. Ждем от тебя вестей, и плохих, и хороших…

Морозов вышел из подъезда и сразу же поймал на себе заинтересованные взгляды трех молодых женщин. Как ни в чем не бывало, он прошел к желтому автомобилю с черными шашечками на бортах и сел рядом с водителем. Пожилой мужчина в комбинезоне покосился на него и спросил:

– Это что за форма?

– Драгуны, – ответил Морозов. Он чувствовал прилив сил к вдохновенному вранью. – Российский президентский полк. Пожалуйста, к штабу Объединенного командования.

– Неужели таких молодых сейчас призывают на службу? – спросил водитель, плавно поворачивая рулевое колесо и выезжая со двора.

– Вы меня извините! – ответил Морозов. – Свежесть восприятия обстановки, быстрота действий, нестандартное мышление – это все у молодых. Вспомните себя в молодые годы!…

Водитель пропустил поток транспорта и выехал на проспект Молодых Дарований.

– Видите, даже проспект назван… – заметил Морозов.

– Что же, стариков и пожилых на свалку?

– А у кого мудрости, понимания своего места в жизни, призвания искать, как не у тех, кто прожил долго? – спросил Морозов. – Вы как-то легко сдаетесь!

– Значит, и мы на что-то годимся?! – улыбнулся водитель. – А у меня внучка по-другому думает.

– А вы ей объясните, что глупо терять годы жизни на ошибки, если о них могут рассказать старшие!

Водитель удивленно посмотрел на юношу, но ничего не сказал.

– Рулевое колесо… да и сама машина… я такие только в кино видел… Старинная!

– Так я же из молодого возраста давно вышел, – ответил водитель, – а привычки остались старые.

– Хочу у вас спросить про бункер Фляша, – сказал Морозов.

– Развалины пятого форта или…

– … или, – ответил Александр. – Хоть издали взглянуть.

– Только что издали, – ответил водитель, – а то можно по лицу кулаком получить! Это на улице Вольных Стрелков, полуподвальное помещение. Поганое место! С двенадцати дня и до утра пьяная гульба, с воплями и драками. Жители этого дома готовы купить пару гранат и взорвать это мерзкое сборище! Если хотите, я могу подъехать, только не долго, а то машину разобьют…

– Хорошо, спасибо! Подождите меня у штаба.

Морозов вышел из машины перед главным входом и сразу же попал в кольцо девушек и женщин. Военных много входило и выходило из здания, но форма юноши выделялась среди френчей, гимнастерок и курток.

– Это кто же у нас такой хорошенький?! – воскликнула молодая женщина в вязаном платье. – Что за чудо?

Морозов козырнул и сказал:

– Извините! Командующий ждет меня с докладом.

– Подождет, – ответила женщина. – Дайте на вас полюбоваться!

– На подходе целый полк моих товарищей! – воскликнул Морозов. – Колонна уже входит в город. Позвольте доложить об этом командующему!

– Полк! – вскричали дамы в восторге, кольцо разомкнулось, и Александр легко взбежал по ступенькам.

В холле он обратился к дежурному капитану:

– Борт 115 прибыл из Новосибирска. Группа в количестве шестнадцати офицеров, командир Морозов.

– Мы вас ждем. По приказу штабс-полковника Васильева вам надлежит передать вертолет летной группе, а личному составу присоединиться к основному отряду и ждать указаний.

Вот сволочь, Васильев! – подумал Александр. На все идет, чтобы отобрать у нас вертолет. А вот кукиш ему в рыло!

– Мы немного не дотянули до города и сели на площадке для гражданских вертолетов, – ответил Морозов. – Можно там поставить на зарядку?…

– Вот жетон, – ответил капитан и вручил Морозову металлическую пластинку. – Предъявите и они будут обязаны… Когда вы прибудете?

– Думаю, через час-полтора! – ответил Морозов.

Он вышел через другой вход, обогнул здание и на стоянке увидел такси.

– Можно ехать, – сказал он, садясь в машину. – Как тут, в городе, тихо? Или помойка Фляша отравляет все вокруг?

– Это вы хорошо выразились – "помойка"! – воскликнул водитель. – Определение точное и наверняка приживется. Если бы не эти выродки, город был бы наводнен туристами. Города умирают, если на них не любуются, не восхищаются зданиями и улицами. В русской части жизнь, многие бы туда хотели переехать, но на всех жилья не хватит.