Невозвращенцы (СИ)

Обратно в лес, в западном направлении, вернулось всего лишь чуть больше отделения.

Всю ночь они двигались на север, уходя от преследования, а на утро устроили привал в каком-то овраге. Как это часто бывает при преследовании, погоня, в составе двух отделений, обогнала дичь и вышла к какой-то деревушке. Советские солдаты, решили пойти по следам фашистских, чтобы в удачный момент попробовать расправиться с захватчиками. Никто из них не знал, что еще ночью оба отряда, ничего не заметив, прошли через место такого типа, которое через 60 лет назовут «Объект Аномалия».

Днем отряд фрицев вышел к небольшой деревушке и занялся тем, чем всю историю мира занимаются цивилизованные европейцы, придя на Русь — а именно грабежом, убийствами и насилием. Для начала они долго искали в деревне коммунистов и евреев, не найдя — за укрывательство расстреляли старосту и его семью. Потом согнали всех стариков в одну избу и сожгли их там заживо. Затем споро стали искать по домам ценности и насиловать женщин.

Наблюдавший все, что даже сейчас кое-кто называет «спасением советских народов от большевизма» и «принесением европейской цивилизации», оставшийся старшим, не считая раненого и без сознания ротного комиссара, Петр ели-ели сдерживал своих, трещавших зубами от ненависти, бойцов. Одного даже пришлось оглушить ударом пистолета по затылку, которому показалось, что это его деревня.

— Мы убьем их ночью, в лесу. А сейчас — нам не справиться, — сказал Петр.

Однако до вечера произошло еще кое-что. Внезапно, несмотря даже на выставленных по уставу часовых, из-за того конца деревушки выскочил диковинный конный отряд — сабель двадцать. Пять фашистов, находившиеся на улице, мгновенно оказались порублены на куски. Но из окон домов фрицы открыли автоматно-винтовочный огонь, и большинство бойцов отряда вылетели из седел навсегда. В живых остался только их командир, который стоял на площади и ждал своего последнего боя с оголенной саблей. Ему из винтовки прострелили ногу, а когда он даже полусидя пытался отмахиваться саблей — еще и руку, и уволокли в избу — допрашивать. Неясно, что стало известно после его допроса, но фрицы решили остановиться на ночевку в деревне.

Ночью Петр, вместе с еще одним солдатом тихонько сняли сразу после смены полусонного, разомлевшего от перепития крепкого деревенского самогона, часового и отволокли его в лес. В результате быстрого и далеко не нежного допроса, хорошо что один из солдат немного знал немецкий, выяснилось следующее. Фрицы остановились в деревне по нескольким причинам. Во-первых — они не смогли связаться по рации с своим командованием (как бойцы порадовались — хваленое немецкое качество оказалось на поверку совсем не таким), во-вторых — пленник долго молчал, а когда его разговорили — то смогли добиться от него только слов о каком-то князе, который их всех покарает, ну в третьих — естественно, очень удобное и комфортное место для ночевки. Деревню фрицы решили запалить утром и двинуться дальше на восток.

Утвердительно кивнув бойцу, которого утром ему пришлось оглушить, и выслушав за спиной сдавленный затихший хрип «языка», Луков приказал выдвигаться к деревне. Они успели снять еще троих часовых очистить от убийц две избы и заодно освободили пленника, когда появилось обещанное пленником воинство. Именно воинство, а не войско, как будто сошедшее с картины Сергея Эйзенштейна, [29] которую так любили все в его полку. Оставшиеся захваченные фашистами 3 дома были мгновенно взяты штурмом, а фрицы — в плен.

После некоторых осторожных объяснений и понимания ситуации лично возглавлявшего воинство Великого князя Суздальского все очень быстро решилось в пользу советских солдат. На следующий день состоялся суд над пленными фрицами в результате которого их приговорили к «души долгой муке». Любопытствующим солдатам, желающим принять непосредственно участие в «муке души» фрицев, показали что это такое. Живых и мертвых фашистов отвезли к ближайшему болоту и живых и мертвых побросали в топь. Сначала, солдаты отнеслись с советской долей скептиса (Бога нет, душа — поповские байки, тем более что в основном все солдаты были молодые) к словам о «долгой муке душ, без тризны погребенных», но потом, лет через десять посещая своих бывших сослуживцев, Петру рассказали о призраках, обитающих на болоте и воющих по ночам. А каждого прохожего они умоляют о прощении.

Часть солдат, большинство бывшие крестьяне, осталось в той самой деревни, быстро осело и превратилось в обычных черных людей, чему они были очень рады. Часть пошло в дружину князя и сложило головы в походах. Петр тоже пошел в дружину, но благодаря своим личным качествам ему посчастливилось оказаться у князя в качестве лично посланника. Вернуться назад им не разрешили.

Самой смешной оказалась история комиссара. Комиссар у них был еще молодой, хоть и старше их. И был он настоящим человеком — не из стукачей, не трус, отправляющий солдат на убой ради красного словца или круглой даты, в общем — не из той породы, которой на войне в бою, бывало, свои аккуратно стреляли в спину. Живой плакат — «Военный комиссар — отец и душа своей части». Когда же он очнулся среди живых князей, бояр и господ он не стал скрывать свои взгляды. Он добился разговора с Великим Князем и шел туда с видом смертника. Князь его внимательно выслушал, а наговорил комиссар много едких и колючих слов, и отложил свое решение вопроса на время, поместив комиссара под стражу. Далее он взял комиссара с собой в Святоград, где комиссара выслушали высшие волхвы. Они долго совещались, как со смехом потом рассказывал комиссар, он думал — «какой смерти лютой его предать», но решение оказалось настолько парадоксальным, что он первое время ходил как мешком по голове стукнутый. А решение было такое — «дело новое, неизведанное — может, что и получиться, пусть покажет себя», и поставили комиссара старостой в самую-самую бедную деревню, где дома даже по-черному топились — «раз ты так любишь бедняков». Лет пять назад Петр был на тризне и комиссара — свою смерть он встретил в кругу детей, внуков и правнуков в самой богатой деревни волости, которую даже называть стали «Комиссарово». А то, что добиться этого он смог, отступив от заветов Маркса и Энгельса, и больше полагаясь на живой ум и сметку история его простит.

Интересна и история оконца, через которое они попали в этот мир. По их следам в первый же день прошли опытные охотники и волхв-чувствующий, нашли ход и замолили его, запечатав печатью Божьей. Опять же сначала, приняв это как шутку слепо верующих людей, Петр лично ходил к оконцу, но так и не смог его пройти — печать стояли крепко, но не были даже заметны. Это уже потом он увидел много необъяснимых с материалистической точки зрения происшествий и существ, а попросту полноценных чудес — и замаливаемые волхвами раны, и призраки фрицев, и лешие (один такой однажды долго крутил его по лесу, пока Луков, вспомнив застольные рассказы своих новых друзей, не догадался налить в выемку на пне вина из фляжки и не положить хлеба кусок рядом) с русалками, да и еще много чего.

Но самое страшное — на всю жизнь Петр получил невыносимую муку при одной только мысли — «А победили ли мы? А спаслась ли моя Родина?», и всю жизнь искал ответ на этот вопрос.

«Что ж. Боги милостивы ко мне!» — улыбнулся Петр. — «Я отойду зная правду.»