Дорога стали и надежды

Башенные двадцатимиллиметровые пушки «Выдр» и кормовые ПКТ «Тайфунов» ударили по бронеплощадке, сметая людей за стальными бортами. Тот, в плаще, не успел ничего сделать. Его отбросило на угол платформы, практически порвав пополам очередью. Там он и лежал, на удивление не умирая, и кричал, надрывно, монотонно, через равные промежутки времени. Грохнул громовым раскатом выстрел танкового орудия, смяв самопальную стену первого вагона. Одуряюще запахло рассеивающимся порохом, добавило гарью от занявшейся платформы. Детонировал боеприпас, крыша вагона подалась, выгнувшись странной дугой. Состав душераздирающе заскрипел, закричал, заохал и завопил десятками голосов. Пулеметы не умолкали, подавляя сопротивление во втором вагоне.

Склад Кротовки позволил не жалеть боеприпасы. Железнодорожники патронов тоже не экономили. Локомотив зашипел, скрипнул металлом под стальной «юбкой», закрывающей колеса и шатуны. Дернулся, пытаясь сдать назад. Танк успел помешать, выплюнув тяжеленную плюху, разнесшую в клочья будку машиниста. Котел, наверняка зацепленный осколками, пронзительно засвистел, окутав все вокруг паром.

– Ложись! – заорал кто-то со стороны состава.

Войновская, решив не спорить с данным криком, пригнулась. И не зря.

Котел, сердце состава, взорвался. Толстая сталь, посеченная осколками, не выдержала давления вырывающегося пара, лопнула, разорвавшись и выпуская наружу всю накопленную энергию.

Бронеплощадку, превращенную в решето, смело вперед, подбросив и отправив в короткий полет. Тяжеленная механическая телега взлетела, снеся еле державшийся пролет старого железнодорожного моста, горбящегося впереди, и рухнула, загрохотав и зазвенев.

Откуда-то с конца состава, прорвавшись даже через грохот и очереди, что-то заворчало, ревя двигателем. Войновская дернулась туда, понимая, что происходит незапланированное. Что-то тяжелое, ворча и треща неисправным глушителем, еле заметно дернулось на какой-то из трех платформ. Лязгнуло, переваливаясь на землю, еще раз взревело двигателем.

– Квадроциклы! – Войновская выругалась. – Где они?

– Уже едут, – рация хрипнула голосом Шатуна. – Не упустим.

– Головой ответишь. – Войновская сжала коробочку радиостанции. Злость накатила неожиданно, но она справилась.

Инга махнула разведчикам, прячущимся в темени груды шпал, показала на задние платформы. Илья и его тройка, мелькая белыми полосами на шлемах, уже бежали туда. Башня на последнем из вагонов, огрызаясь огнем спаренной ЗУ, поворачивалась, не давая бойцам Войновской подойти на близкое расстояние. Танк ударил еще раз, вбил, с грохотом и лязгом, тяжелую болванку в его бок. Через треск очередей, пробиваясь на невыносимо высокой ноте, вверх поднимался монотонный тонкий вой. Инга поморщилась.

Зашипела, пробиваясь через рокот пальбы, станция.

– Майор, броневагоны подавлены.

– Вижу. Молодцы. Первая?.. Второй?

– Да, майор.

– Вы у платформ?

Второй ответил не сразу.

– Второй?

– Почти. Тут по нам палят. Девчонка, скорее всего, в последней. Так говорит Илья. Отвечать на огонь не могу, боюсь зацепить людей. Первая погибла, майор.

Войновская сплюнула. Как не вовремя… И Второй прав. Зацепить нужную девушку можно запросто, и в чем тогда смысл всей экспедиции?

– С платформ кто-то ушел?

– Я потерял ее. – Илья вмешался в разговор. – А с платформы, последней, как раз кто-то и ушел. Опасаюсь, что наша девочка. Контакт прервался не так давно.

– Хорошо, – майор сплюнула. – Подавить огонь на платформах. Кто не сопротивляется, не убивать. Пленных согнать в бывшую станцию. Исполнять.

Она вышла к платформе, встала, наблюдая за своими людьми.

«Выдры» выкатились ближе, стояли, рыская стволами пушек. Люди на платформах, сжавшиеся и жалкие, сидели, не поднимая голов. Вагоны дымили, изредка потрескивая внутри. Отряд Войновской уже появился рядом с составом, работая двойками. Никто из пассажиров и самих железнодорожников не пытался стрелять. Майор довольно кивнула, подойдя ближе.

Илья вырос рядом, недовольный, вымокший до нитки.

– Я ее не нашел.

– Бывает. – Инга посмотрела на него. – Я отправила вдогонку тем, кто ушел, группу на квадроциклах. Не разобрались что к чему?

– Нет. – Илья снял шлем, стащил маску. – На той платформе мясорубка. Кто-то из экипажей машин все-таки прошелся по ним. И долетело осколками от вагона. Да и на других тоже… мало живых. Какая-то неверная тактика была выбрана, майор.

– Согласна. – Инга кивнула. – Отвечу, если что-то не так. Нам бы узнать, как она выглядела. Второй!

– Здесь, майор.

– Всех выживших привести в себя. За информацию о девушке с фамилией Дармова… пообещай оставить жизнь.

– Есть.

Рядом остановился Десятый, тащивший бывшую начальницу станции.

– Ее тоже в то здание, – показала майор. – Пока не убивать. И так хватает мертвых. Пленных из барака не выпускать, за исключением мужчин. Они нам будут нужны для дополнительной погрузки топлива.

Она помедлила, прежде чем зайти под крышу. Еще раз пробежалась глазами по бойне, учиненной ее людьми. Хотя… Вернее было бы не так. Бойне, учиненной ей самой руками отряда, подчинявшегося любому ее слову. Бойне, необходимой для нее.

Поезд умирал. Уходили в небытие не только люди, ехавшие на нем, но и сам состав. Мощное тело локомотива уже остыло, политое проливным и все усиливающимся дождем. Тлела обшивка и дерево вагонов, пробитых молотами танкового орудия, по путям текли ручейки крови, капавшей с платформ.

Давешний железнодорожник в светлом плаще перестал кричать. Его выбросило из бронеплощадки при взрыве котла, и он валялся прямо перед остатками локомотива грязным, с бурыми потеками и пятнами, мятым мешком. Лежал, смотря в темное непроглядное небо над ним пустыми глазами. Вода бежала по голове и лицу, смывая красную густую шапку с левой стороны.

Первый из бронированных вагонов, смятый с носа тем же разорвавшимся котлом, опасно накренился. Металлическая гармошка, с вырывающимися в трещины и пробоины язычками пламени, еле слышно скрипела. Дверь, выдранная с мясом, виднелась у стены здания станционного управления. Из черноты проема на половину торчал кто-то горевший. Висел, чуть ударяясь прикладом, новехонький, чуть ли не со склада, АК-74М.

Второй вагон, изрешеченный очередями, пыхтел дымом через щели стальных ставней. Когда заскрипела, открываясь, дверь, рядом тут же оказались два бойца. Молодого парня, закопченного, отплевывающегося и ничего не соображающего, оттащили внутрь станции. Войновская проводила его взглядом, повернулась к платформам.

Тут пришлось хуже всего. Как ни старались стрелки бронеавтомобилей, но людей они зацепили достаточно. Войновская критически осмотрела еще шевелившийся бурый фарш и пошла к пленным. К тем, кто мог говорить.

Сюрприз ждал ее сразу. Второй, как всегда невозмутимый под маской, показал в еле освещенный угол большого зала, с остатками скамей для ожидания поездов.

– Вон тот слышал про Дармову. Знает ее.

Войновская кивнула. Илья, следовавший за ней тенью, первым оказался рядом. Взял завопившего парня за челюсть, уставился ему в глаза. Железнодорожник запыхтел, нервно и прерывисто дыша через выпяченные вперед губы. Из левой ноздри, пузырясь, выскочила и лопнула кровяная сопля. Илья Серый плевал на это, продолжая смотреть тому прямо в глаза. Через минуту, наполненную уханьем и шумным сопением раненого, Серый, наконец-то, выпрямился.

– Он ее знает. Не врет. Жаль, не могу серьезно копаться в его мозгу.

– Хорошо. – Войновская кивнула. – Оттащите его в… вон туда.

В одной из двух жалких комнатенок, явно служивших для сна и отдыха, обнаружилось два топчана с матрасами. На один, наплевав на вопли, бросили раненого. Одиннадцатый, штатный санинструктор первого взвода, вопросительно посмотрел на майора.

– Перетяни ему ногу, если надо, наложи лубок. Он нам нужен, возможно, что будет нужен и дальше. Эй, как тебя зовут?

– Алекс-с-с-андр… – прошипел через сжатые зубы железнодорожник. Одиннадцатый, распоров штанину, деловито поливал ему голень спиртовым раствором. Рана не внушала доверия. Глубокая, до кости, явно касательная от осколка. – Александр Клещев.