Дочь Тора

Один из этих двух викингов, человек среднего возраста с твердым, обветренным лицом, заговорил коротко с Фаллоном и Хелверсоном. Он говорил на архаичной форме норвежского языка, странной, но понятной.

— Принцесса Бринхилд требует вашего присутствия, незнакомцы, — пробасил он. — Мы проведем вас.

— Бринхилд! Дочь Тора! — повторил Хелверсон. Он взволнованно повернулся к американцу. — Разве я не говорил тебе об этом?

Фаллон изумленно поглядел на двух викингов.

— Вы двое не люди из Внешнего мира!

Старший воин пожал плечами.

— Мы посещали однажды Внешний мир. Я — Тир, капитан сонма богов, а это — Хеймдалл.

Хелверсон закашлялся, его глаза расширились с внушенным страхом.

— Тир, бог войны? И Хеймдалл, наблюдатель богов?

Фаллон посмотрел недоверчиво с одного воина на другого, с твердолицего человека, который назвал себя Тиром, к тревожному мужчине средних лет, Хеймдаллу.

Молодой американец почувствовал себя пойманным в какой-то кошмар отрицания фактов. Эти мужчины были столь же реальными, как непосредственно он сам. И все же они утверждали, что относятся к сонму богов, являются древними норвежскими богами, которые были легендой тысячи лет.

Фаллон боролся против раздирающего его скептицизма.

— Тогда это Валгалла?

Тир уставился на него.

— Вы находитесь в замке Валгалла, цитадели сонма богов и цитадели Асгарда.

Он и Хеймдалл последовали впереди за дверь, а американский пилот с Хелверсоном поспешили за ними.

Они продвигались по темному каменному коридору, затем вниз по массивной лестнице.

Фаллон бросил взгляд на мужчин и женщин в комнатах и проходах замка. Все они были светловолосой расой, как и его эскорт. Воины носили броню, несли меч или топор. Некоторые из гибких молодых девушек были в блестящих туниках. Другие носили белое платье.

Его и Хелверсона провели к длинному каменному залу гигантских размеров. Его единственные обитатели были группой высоких вождей сонма богов, которые собрались около поднимающегося каменного возвышения на более далеком конце.

Когда они приблизились к той группе, то Фаллон напрягся, с повторно пробудившейся ненавистью. Там стоял Виктор Хейзинг. Красивый, белокурый молодой нацистский офицер, смотрелся странно в его черной униформе, наблюдая подход Фаллона суженными глазами.

— Какой дьявол принес его сюда, — пробормотал с ненавистью Фаллон. — Я ведь не сплю? Так или иначе, но он реален.

— Дочь Тора! — произнес Хелверсон. — Я говорил тебе, что это была она!

Фаллон нетерпеливо последовал за норвежцем, почтительно смотря глазами на девушку, которая сидела на возвышении, на черном мраморном кресле.

Он затрепетал, как от удара материальной силы. Вся мысль о его ненавистнике была отметена шумом эмоций. Его первая мысль была такой, что эта девушка, которая смотрела вниз на него, является богиней.

Теперь она не носила яркую тунику, которая на ней была как на лидере диких валькирий. Почти единственным предметом ее одежды был короткий черный киртль, украшенный драгоценными камнями пояс и высокие сандалии из мягкой кожи. Ее единственным верхним предметом одежды были длинные волосы, которые опадали как поток золотого пламени вокруг ее высокой, белой груди. Странный, сверкающий свет, казалось, исходил от ее тела.

Это была неземная, динамическая красота лица, которая уставилась на Фаллона.

Королевская красота точеных особенностей тела, сладкие красные губу противопоставлялись структуре глаз, синий пристальный взгляд которых встретил его как удар меча. Ясная лазурь в той глубине глаз, в которых постоянно вспыхивали и играли крошечные молнии, держали его загипнотизированным.

Низкий рык отвлек его от созерцания. Около мраморной плиты кресла дочери Тора сидела белая рысь. Животное было нетрадиционно огромно для его вида. И оно показывало клыки и когти, когда ее зеленый взгляд блуждал по американцу.

Голос Бринхилд отдал нетерпеливую, серебряную команду животному.

— Тихо!

Рысь покорно улеглась позади ее на живот, но продолжала впиваться взглядом в Фаллона.

Глаза Бринхилд осмотрели высокую, худощавую фигуру Фаллона, его темные волосы, остановились на нетерпеливом, массивном лице Хелверсона, и затем вновь вернулись к американцу.

— Вы темный, и не похожи на одного из нашей северной расы, — обратилась она к Фаллону с размышляющим интересом. — Как Ваше имя?

— Фаллон, — ответил он ей.

Бринхилд повторила имя, ее сладко-красная форма губ выговаривала его странно.

Внезапно она спросила:

— Почему Вы и этот другой чужеземец, боролись в ущелье?

Фаллон испепелил взглядом Хейзинга.

— Он наш враг. Наши народы находятся в состоянии войны.

Результат его утверждения поразил его. Вспышка осветила синие глаза Бринхилд.

И от высоких вождей сонма богов донесся хор нетерпеливых и взволнованных восклицаний.

— Война? — вскричал жестокоглазый Тир. — Война снова в Нортленде? Вы принесли хорошие новости, чужеземец!

Ропот ликующего согласия прибыл от других вождей сонма богов. Факт войны во Внешнем мире, казалось, порадовал их, как зов трубы.

— Очень долго внешние народы дремали в мягком, жирном мире, — объявила Бринхилд. — Расскажите мне об этом войне, незнакомец.

Фаллон обвиняюще указал на Виктора Хейзинга.

— Его люди, немцы, начали войну. Они вторглись в Нортленд и его люди подверглись нападению без причины. А мои собственные отдаленные страны стремятся помочь сопротивляющимся норвежским защитникам.

Хейзинг шагнул вперед, говоря торопливо для слушающей дочери Тора.

— Это не так, принцесса! — начал отрицать нацист. — Мои люди пришли на север, к своим кузенам по крови — норвежцам. Мы вошли в Нортленд только чтобы защитить наших норвежских друзей от выродков-чужеземцев, которые используют их как инструменты в своих собственных целях.

Хелверсон издал рев гнева.

— Немецкая ложь! Мы, норвежцы, не желали никакой их «защиты»!

Фаллон заговорил искренне с девушкой, блестящие синие глаза которой перемещались по их лицам в течение этого горячего спора.

— Действительно ли возможно оставить эту долину? — спросил Фаллон. — У меня есть информация, которая поможет моим людям вышвырнуть захватчиков из Нортленда, если я смогу передать ее им.

Он напряженно ждал ответа. И, несмотря на все, полагал, что он и Хелверсон уже действительно мертвы. Если бы они не умерли, то это усилило бы тайну этих неземных древних легенд о богах. Но это также означало, что он обязан сбежать из этого странного места, и предоставить свою информацию командованию.

Бринхилд заговорила решительно.

— Вы не можете оставить долину Асгард, чужеземец. По крайней мере, только когда мы изучим всю правду об этой войне, о которой Вы говорите.

Она размышляла, ее подбородок поглаживала белая рука.

— Мы, сонм богов, устали от мира. Теперь, когда война снова пришла в Нортленд, мы еще раз познаем радость сражения!

Электрическая вспышка снова появилась в ее глазах, мимолетная, дикая, жестокая, как неприрученный дух.

Фаллон шагнул.

— Но я должен выбраться отсюда и вернуться к моим собственным людям!

Синий пристальный взгляд Бринхилд резко потемнел. Ее серебряный голос зазвенел.

— Никто здесь в Асгарде не скажет дочери Тора «должен», чужеземец!

Хелверсон ущипнул за рукав Фаллона и прошептал отчаянно:

— Не возмущайте богиню!

Бринхилд надменно продолжила:

— Теперь я не часто езжу далеко за внешний снег с моими валькириями-слугами.

Это наша традиция, когда мы делаем так, чтобы вернуть раненных мужчин.

Случалось, находили и давали им жизнь здесь. Но ни один из них не оставлял эту долину после этого!

Виктор Хейзинг наградил Фаллона ядовитой улыбкой, когда понял, что молодой американец не сможет выбраться далеко с его информацией. Триумф этой улыбки привел Фаллона в бешенство. Он занервничал. Так или иначе, но он должен выбраться из этой таинственной долины древних богов. Судьба союзнического нападения на Нарвик зависела от этого.