Зуб кобры

Я взглянул на него. Раскосые глаза пилота хитро щурились. Неужели он что-то понял во всем этом? Может быть, все-таки связаться с Громовым? Посоветоваться? Он наверняка найдет правильное решение… Нет, нельзя! Не удобно по каждому вопросу беспокоить старика. Нужно думать самому, искать выход из лабиринта вопросов. Иначе будет стыдно смотреть товарищам в глаза. И, как назло, нет времени для более тщательного расследования! Как все-таки не вовремя этот спешный отъезд на Землю! Может, не лететь?..

Я взглянул на часы: без четверти три. Через полчаса улетает пассажирский лайнер «Земля — Орбитальная-12». Можно было бы, конечно, полететь и на грузовом корабле позже, но Торрена станет ждать моего возвращения именно с этим кораблем. Будет неудобно, если я не прилечу.

Я встал. Посмотрел на товарищей. Сабуро сидел хмурый, насупившийся; густые брови его торчали, как кустики крыжовника. Сун-лин сидел все так же, закинув нога на ногу, и о чем-то думал. В темных глазах его светились лукавые искорки.

— Спешишь улететь? — Сабуро иронически усмехнулся.

— Да.

— А нам, значит, расхлебывать эту кашу? — Он посмотрел на Сун-лина. — Так, что ли? Не по-товарищески получается как-то. А, Влад?

Его слова меня задели.

— Ну, знаешь! Я же не по своей воле, и потом…

— Причину всегда можно найти! — отмахнулся Тадеуш.

Я не выдержал. В самом деле, что он, не понимает, что я должен лететь? Он же сам слышал мой разговор с Торреной. Я и так отложил вылет на четыре часа!

— Ошибаешься, Белоголовый! Причин я не ищу. Но есть такое слово — «приказ». Надеюсь, тебе оно знакомо? И не нам с тобой обсуждать приказы начальства! Поэтому через двадцать пять минут (я взглянул на часы) я должен покинуть станцию, и заниматься этим делом придется тебе самому.

— Ты главный, тебе виднее! — пробурчал Сабуро.

— Вот именно! Можешь запросить помощи у Центра… Или вот, хотя бы, привлеки к этому делу Мышонка! Парень он сообразительный, голова у него светлая. Суть дела он, наверное, уже понял, а если нет, то ты ему все разъяснишь.

— Что ж! — Сун-лин мотнул головой. — Я не прочь помочь Тоде! К тому же у меня есть кое-какие соображения на этот счет…

— Какие соображения? — сразу оживился я.

— Нет, Влада! Пока не скажу. Нельзя! А то все сорвется. У меня такая примета: если проболтаюсь раньше времени, значит, не жди удачи в деле. Ты не беспокойся, лети. Мы с Тодой обязательно во всем разберемся и сделаем как надо.

Его самоуверенный тон заставил меня усомниться, но потом я успокоился. Может быть, и правда Сун-лин во всем разберется? Мы с Тадеушем иногда не можем понять всего, наверное, потому, что идем к решению задачи путем сопоставления аналогов. Это часто путает, подводит нас. А он — человек в нашем деле новый, не знающий аналогов. Ему, наверное, легче.

— Что, пятки зудят, как домой охота? А? — усмехнулся Сабуро. — Ну, давай, давай! Беги! Только смотри, не споткнись о переборку в грузовом отсеке, а то потом придется искать подходящее оправдание — ссадины-то сойти не успеют!

— Ладно, Тадеуш, не обижайся, — сказал я примирительно. — Вот что. Думаю, тело Торкали нужно отправить на Землю. Сообщи его родственникам… Хотя нет, я сам обо всем позабочусь. Пусть только его проводят со всеми почестями.

— Хорошо. Не переживай. Все сделаем, как положено.

Сабуро встал, протянул мне на прощание руку.

Я пожал ее, кивнул Сун-лину и вышел. В каюте собрал немногочисленные личные вещи, сложил все в пластиковый чемодан. В последний раз оглядел тесное помещение: не забыл ли чего? По старинному обычаю присел на дорогу. Уже в коридоре, идя на Стартовую, почувствовал странную легкость в теле. Искусственный гравитатор работал нормально, ощущение тяжести было нормальное, а я, словно на крыльях летел, при каждом новом шаге отрываясь от пола.

«Э, нет, брат! Лукавишь! Не только приказ гонит тебя на Землю. Прав Сабуро, сам хочешь поскорее покинуть эту стальную скорлупу! Засиделся ты здесь, соскучился по солнцу настоящему, по ветру, по запахам земным, а не этим, синтезированным в биомассе здесь, на Орбитальной. Прощай, теснота и мнимый космический комфорт! Скорее на Землю, на простор!»

Я плотнее застегнул молнию на комбинезоне, поудобнее перехватил чемодан и шагнул в кабину лифта.

Неослабевающий ветер гудел за стенами зала, словно в бессильной ярости хотел сорвать бетонные перекрытия, разметать их, унести с собой.

Учитель сидел напротив, прикрыв веки и не глядя на меня. Руки его спокойно лежали на коленях. Несмотря на холод, он был в одном черном кимоно, которое носил всегда и не снимал, даже ложась спать.

Клац, клац, клац…

Где-то, за пределами зала, деревянные ставни бились друг о друга, но постепенно этот звук отдалился и как будто исчез вовсе.

Здесь, на Тибете, сильные холодные ветры дуют очень часто, но сегодня ветер был особенно необузданным и свирепым. Кругом одни горы; на много километров в округе нет ни одного жилого поселка. Дикий, суровый край с хаосом скал, обрывов, глубоких ущелий, грохотом горных рек, несущихся в этих ущельях, и постоянных обвалов. Здесь, в этом природном заповеднике, оставленном человеком не тронутым грандиозными преобразованиями, охватившими всю планету и изменившими ее облик, одиноко затерялся небольшой буддийский монастырь. Внизу, в теплой долине было построено новое современное здание Школы Охранных Систем Общества с множеством аудиторий, лекториев, учебных центров, спортивных залов, видеотеками и музеем. Но курс изучения древних боевых искусств Востока проходил именно здесь, в этом заброшенном монастыре.

Когда-то здесь шла размеренная жизнь монахов, но вот уже шестьсот лет, как последний лама покинул этот монастырь и спустился в плодородную долину, прихватив с собой на память молитвенную мельницу и поклонившись всем пяти буддийским частям света.

Не известно, сколько еще времени простоял бы так монастырь на узком горном перевале, если бы его не обнаружила одна археологическая экспедиция и не предложила использовать как музей. Музей из монастыря делать не стали ввиду его малой исторической ценности, а вот школу для специальной подготовки сотрудников ОСО построить решили. Место здесь было подходящее, недаром буддийские монахи, жившие здесь, считались выносливыми и сильными людьми. Грозные горные пейзажи, заснеженные вершины настраивали на определенный лад. Красота гор была не просто созерцательной, она заставляла задумываться над сутью вещей, давала людям необходимый душевный настрой.

По предложению Совета Охранных Систем Общества были собраны все знатоки древности, знакомые с историей этого края. Из них и был сформирован костяк преподавательского состава школы. Старые мастера передавали свое искусство молодым ребятам в соответствии с древними традициями и методикой, разработанной столетия назад…

Я взглянул на учителя. Губы его шевелились. Я напряг слух. Учитель произносил ритмические фразы, смысл которых ускользал от меня:

Я старался поймать взгляд учителя, но два уголька — глаза учителя, — казалось, одновременно видели и меня, и то, что вокруг него, и даже, что находится за пределами зала и всего монастыря.