Атаман Альтаира

Я знал, что где-то в двухстах миллионах километров от нас – корабли моего куреня. Но при всей своей отваге и везении, командиры «Наварина» и «ДнепроГЭСа» мне ничем помочь не смогли бы. Легкий крейсер прятал в своих недрах до трех плутонгов истребителей – такой силе два легких казачьих корабля мало что могли противопоставить. «Старца же Зосиму» и «Туарега» в расчет вообще можно не принимать – они не имели вооружения.

Не оставалось ничего другого, как по закрытому каналу связи обратиться к казакам с кратким и, возможно, последним в своей жизни приказом:

– Каждый из вас движется своим курсом и ни во что не вмешивается! На борту атаковавшего меня крейсера находится офицер Службы Политической Безопасности, который допрашивал на Нероне! Он потребовал выдачи Натальи Тихомировой! Приказываю всем покинуть систему Октагон и направиться к заранее согласованной точке рандеву! Ждать моего появления сорок восемь условно-земных часов! Если я не появлюсь там по истечении срока, кому-то из вас надлежит вернуться сюда за «Фунтом изюма» и забрать корабль… Если, конечно, вам удастся его отыскать…

Признаюсь, я испытывал соблазн объявить капитану крейсера о том, что на борту моего корабля заложница – та самая, которой я отстрелил руку в «Покахонтасе». Однако решил не делать этого. Эту дамочку Служба Политической Безопасности явно уже списала на «безвозвратные потери». В спокойной обстановке, конечно, можно было бы вступить в переговоры с «цивилизаторами» и пригрозить разглашением сообщенных пленницей сведений – одним словом, попытаться выжать из сложившейся ситуации максимум. Но сейчас, в горячке боя, подобный расчет не оправдался бы.

А потому… мне пришлось выкинуть белый флаг:

– Принимаю ваши требования! Прикажите истребителям прекратить атаку!

– Прекратите разгон! – последовал приказ.

Я подчинился.

Новый приказ:

– Уменьшите скорость до пятидесяти километров в секунду и выключите двигатели. Вам надлежит перейти в инерционный полет. Примите на борт группу десантников для досмотра корабля.

На уменьшение скорости до требуемого мне понадобилась почти четверть часа. За это время я спустился на палубу «Три-А», вручил Лориварди Гнуку несколько бутылей с водой и запас пищи, предупредив, что возможно, какое-то время ему придется провести в полном одиночестве. Затем вернулся в пост управления.

«Фунт изюма» фактически лег в дрейф. Скорость его сравнялась со скоростью движения космического мусора, курсировавшего в межпланетном пространстве.

К моему кораблю приблизился крейсер «цивилизаторов». Между нами было два километра, не более. У «Рональда Рейгана» горели лишь габаритные огни крейсера да зев аппарели, которая приняла в себя четыре истребителя. Еще два истребителя остались караулить меня, готовые применить оружие в случае неповиновения. Один из истребителей находился несколько сзади и выше «Фунта изюма», если конечно, считать верхом традиционную ориентацию корабля в пространстве. Другой истребитель – прямо позади.

«Группой десантников», явившихся на мой корабль для досмотра, оказались три робота-тарелки, похожие на того поводыря, с которым я гулял в тех случаях, когда изображал сумасшедшего или слепого. Один из этих роботов прилетел в пост управления и оставался рядом со мною все время, пока два других методично осматривали корабль. Как я и надеялся, палубу «Три-А» найти им не удалось. Зато они отыскали женщину с отстрелянной рукой. Через четверть часа явились три десантника с похожим на саркофаг контейнером для транспортировки биологических объектов. В таких контейнерах обычно в открытом космосе перемещали трупы.

«Заложница» спала сном ребенка и даже не заметила проделанных над нею манипуляций – ее живо утащили в сторону крейсера.

Я ждал продолжения. Могло последовать все, что угодно. Астеник мог приказать ударить по моему кораблю субмезонной пушкой с крейсера. Истребители могли отоварить меня стомегатоннои ракетой… Впрочем, в душе моей тлела надежда, что меня все же отпустят.

Угу, размечтался!

– Сэмми, ты нас все время пытаешься обмануть! – на экране внешней связи снова появилось лицо астеника в черном. – Бессовестный ты человек, лживый, подлый…

– Да, я – такой… – безропотно согласился я. – Стараюсь!

– Собирайся-ка ты к нам, на крейсер… Поговорим, подумаем, что с тобой делать.

– Может, не надо, а? На кой я вам сдался? Яд вы мне уже вкололи… Сдохну и так очень скоро… Отпустите меня, а? Я тут погуляю, на станцию слетаю, теток сниму… Займусь любовью… Сугубо в извращенной форме, конечно. Так, по-стариковски…

– Шутник ты, Сэмми! Давай, двигай к нам! А то сотрем тебя в субатомную пыль!

– В субатомную, да? В субатомную не хотелось бы.

Облачаясь в скафандр, я отрешенно размышлял о том, что многого в жизни не успел. Не разбомбил Международный Торговый Центр в Нью-Йорке, не посадил сына, не воспитал дерево… Или наоборот?.. И с Наташей о многом не успел поговорить…

На выходе из шлюзовой камеры «Рональда Рейгана» меня встретили бульдогоподобные мальчонки в форме десантников МИФа. Хорошие парни, надежные! Количество – шесть.

Шлюз, через который я прошел внутрь крейсера, был вовсе не один: он находился в целом ряду шлюзовых камер. Очевидно, все они предназначались для одновременной погрузки и выгрузки большого количества личного состава. Полагаю, крейсер нес на борту человек пятьсот десантников, никак не меньше.

Шагнув за массивную пенометаллическую дверь, я оказался в высокой и длинной галерее, тянувшейся вдоль борта корабля. Напротив меня – почетный караул с направленными стволами, а за его спинами – худощавый симпатяга в черном.

Я помахал ему рукой:

– Хэллоу, братанга!

Тот лишь кивком указал в сторону массивного сканера, предназначенного для обнаружения скрытого под одеждой оружия и взрывчатых веществ.

Я встал между пластинами, снова помахал рукой офицеру Службы Политической Безопасности:

– Вы как-то невеселы!

– Все шутите, да? Ну-ну, недолго осталось, – хмыкнул астеник. – Оружия при вас нет, кроме вашего мозгового имплантата, так что идемте за мной!

Я двигался в окружении шестерки десантников. Впереди – астеник в черном. Выйдя из продольного коридора, мы оказались в широком поперечном. Из поперечного снова попали в продольный, расположенный параллельно тому, в котором я оказался, выйдя из шлюзовой камеры. Отличие лишь в том, что этот коридор располагался в недрах космического корабля и имел каюты по обе стороны.

Астеник в черном отомкнул магнитным ключом замок на одной из дверей и кивком указал на открывшийся проем.

Я вошел в хорошо освещенное помещение. То ли салон, то ли клуб… Диваны с подставками для ног вдоль стен. Убирающиеся в пол стеклянные столики, голографические проекции на потолке. Озонированный воздух… На одном из диванов в углу сидела та самая женщина, которая ударила меня ногой во время допроса на Нероне. Теперь она была облачена в белые кожаные одежды, которые почему-то напомнили мне облачение Ксанфа.

Сука в ботах – именно так я мысленно прозвал ее во время нашего первого свидания – меланхолично тянула пыхкалку с каким-то легким наркотиком. Несмотря на прекрасно работавшую вентиляцию, я уловил запах «плачущей конопли» с Амадея: довольно дорогой релаксирующей травы, которую обычно курят лесбиянки.

Щелкнул дверной замок – астеник затворил за собой дверь. Пройдя мимо меня, он неожиданно похлопал по плечу:

– Садись, давай, Сэмми!

Какой-то подвох! Начало разговора никак не походило на допрос. Да и помещение меньше всего напоминало камеру или карцер. Между тем, я не сомневался, что на громадном крейсере должны быть специализированные помещения, приспособленные для содержания арестантов, допросов и казней.

Я опустился на диван у противоположной стенки. Женщина с пыхкалкой и астеник оказались сидящими напротив меня.

– Все очень плохо, Сэмми, – начал астеник. – В первую очередь, для тебя…

– Бить будете? Или прищепки на соски, пенис и губы?