Вредно для здоровья [СИ]

Александр Григоров

Вредно для здоровья

Виталий Терпилов спустился на первый этаж своего подъезда, приоткрыл входную дверь и сунул нос в зазор. Распахивать широко запрещалось, о чем сообщала выписка из закона, висящая здесь же, на двери. Можно нечаянно ударить того, кто подошел с другой стороны, а это — уголовное дело. Если широко открыл и никого не задел — просто административное нарушение. Убедившись, что снаружи пусто, Виталий вышел.

Первое апреля пошутило с раннего утра, не дожидаясь помощи юмористов. Вопреки ожиданиям тепла, толстые серые тучи уселись на небе, как обжоры за столиками. И ноют, роняя холодные слезы: ну когда принесут заказ? Терпилов прошел мимо детской площадки, огороженной высокими бетонными стенами, обитыми войлоком. Выходить за нее детям категорически запрещалось — вредно для здоровья: ездят машины и велосипеды, ходят пьяные, может свалиться старое дерево. Маленькие человеческие фигурки в комбинезонах, ботиках и шапочках с помпончиками, учились ходить, сразу зная, где этого делать нельзя. Тем же законом охранялись и права взрослых по другую сторону периметра. Детский плач и смех вредны для живущих по соседству граждан.

А детей в последнее время появилось много — сработал запрет на бездетность.

У Терпилова — тоже ребенок, сын, трех лет. Полгода как просится в зоопарк, посмотреть живьем на зверушек, которых видел в залистанном до бахромы на уголках страниц большом квадратном атласе. Но в зоопарк до четырех лет нельзя, опасно для здоровья. Были, знаете ли, случаи — и несчастные, и счастливые. Причем вторые проистекали исключительно из первых.

Виталий вышел из-за угла дома и влился в поток людей, идущих к остановке. Впрочем, поток подразумевает некую общность, что в данном случае не совсем так. Каждый шел сам по себе, держась на расстоянии от окружающих, как электроны от ядра атома, тем не менее, образовывая одно вещество. Никаких запретов на дистанцию при ходьбе не существовало, во всяком случае, пока. Так попросту удобней и безопасней — возмущаться и терпеть в одиночку.

Троллейбус только ушел, до следующего — минут десять, а давиться в маршрутке Виталий не любил. На это чувства достоинства у него хватало. Если не опаздывал.

Спрятался за остановку, закурил и достал книгу.

— Здравия желаю, городские смотрящие. Знаете, почему подошли?

Как все соотечественники, за новостями Терпилов следил, чтобы не пропустить очередного запрета, принятого Верховным Собранием. Сначала народ по старинке плевал на глупые законы и продолжал курить, пить пиво и материться показушно, как бы назло закону. Но государство мозгами лучших его представителей быстро сообразило, что это — отличный способ пополнить казну. Ну и самим оттуда зачерпнуть. Отслеживать финансовые махинации и трюки с налогами куда сложнее, поэтому за них брались изредка, в рамках показательных выступлений по телевизору. Сшибать мелочь с граждан руками смотрящих и оперативными решениями судов куда проще.

Миллион на Кипре попробуй заметь, а человек с велосипедом на тротуаре — вот он.

Граждане знали об этом и молчали, огораживаясь хрестоматийной логикой: не так уж часто я курю и пью пиво; а на велосипеде не катаюсь вообще. Так что проживем, главное — стабильность. И она не преминула наступить. Запреты издавались с потрясающей регулярностью, причем частота увеличивалась логарифмически. Стало нельзя ходить по левой стороне тротуара (движение в стране правостороннее), слушать музыку в наушниках (вредит барабанным перепонкам и отвлекает при переходе улицы) и разговаривать в общественном транспорте (мешает водителю, а значит, безопасности движения). Лишние разговоры вообще не поощрялись. По слухам, Собрание готовило законопроект о словесном спаме — удельном количестве слов на единицу времени. Казалось бы, удобно. Но вместе с трамвайной болтовней под закон попадали все разговоры.

— Понятия не имею, почему вы подошли, — ответил Виталий. — Если насчет сигареты, то я не на остановке.

Из-за сигарет и пива смотрящие давно не подходили. Эти запреты граждане более-менее соблюдали, но главное — мода прошла. Как и в одежде, в законодательстве и его исполнении появились новые веяния, которые принято блюсти в первую очередь. У смотрящих таковым считался запрет на объяснения.

Вежливо, но настойчиво сержант прихватил Терпилова за локоток и повел вниз по улице.

— В отделение, — только и сказал он.

Была мысль сопротивляться, возражать и требовать, но Виталий от нее отказался — хуже будет. Наверняка на его месте любой поступил бы так же. Хотя, вроде, куда хуже? Под любопытствующими взглядами прохожих (вон какой нарушитель! хорошо, что не я) Терпилова повели в участок.

На работу можно задержаться — сегодня короткий день, вечером — корпоратив, вряд ли кто хватится из-за опоздания. Правда, на сегодня выпало дежурить, но это после шести вечера, а там, опять же, начнется празднество.

В смотрящих отделениях он не был никогда, если не считать случая в ранней юности, когда его и двоих друзей застукали на стройке за игрой в карты. Тогда дело закончилось лекцией о вреде азартных игр и маленькой суммой, обнаруженных в карманах. То были другие времена. Глупость законов компенсировалась их невыполнением, поскольку по обе стороны запрета стояли его нарушители. Теперь же нарушали одни смотрящие, а гражданам предписывалось соблюдать. Здание, к которому привели Терпилова, при входе казалось ему цитаделью вседозволенности.

— Вот, Игорь Владиславович, доставили, — отчитался сержант, просунув голову в дверь кабинета, — читал в общественном месте.

— Вводи, — донеслось изнутри.

Терпилова передернуло. Новый запрет вышел? А он не уследил? Вот и здрасте.

— Здрасте, — сказал из-за стола пожилой капитан, — присаживайтесь. Я — капитан Перфильев. Теперь о вас. Фамилия, имя, отчество, год рождения, адрес прописки, место работы…

Капитан щелкал по клавиатуре, пытаясь ввести данные, но компьютер отказывал — приходилось жать заново.

— Ты смотри, заело. Подожди, перезапущу. — По лицу капитана стало ясно, что после перезагрузки ничего хорошего не произошло. — Вот черт, придется писать вручную.

Взял листик бумаги, быстро вывел несколько слов и затряс в воздухе пером.

— Разрешите? — Виталий встал и обошел стол, чтоб увидеть монитор.

— Нет! Нельзя! Отставить!

Капитан вскочил и выверенным движением заломил Терпилову руку, впечатав задержанного грудью в стол.

— У вас просто флешка в системном блоке торчит. — Сдавленным голосом ответил он. — Для начала достаньте, а там проверим систему.

Подержав еще несколько секунд руку в заломе, капитан отпустил ее и заговорил шепотом:

— Разбираешься в компьютерах? — Терпилов кивнул. — Ну глянь, только тихо. По новому приказу смотрящим нельзя при исполнении просить помощи у гражданских. Тем более — задержанных.

Оказалось — мелкий троян. Капитан испугался слова «вирус», это значило, что посещались запрещенные, непроверенные министерством сайты. В данном случае — покерный сервер. Виталий убедил, что с такой чепуховой задачей он мигом справится.

На работе он делает штуки посерьезней. Обычный рерайтер никого не интересует. Айтишник с навыками рерайта — другое дело. Чтобы не просто написать и выложить, а в нужное время в нужном месте.

Пока возился, капитан угостил чаем и, опять же, шепотом разъяснил, что служба смотрящего — не слаще гражданской жизни. Нельзя надевать при исполнении домашнюю одежду, носки и трусы тоже должны быть форменными. Нельзя играть в шахматы, преферанс, домино и другие игры, нагружающие головной мозг. Насчет спинного ничего не сказано. Нельзя проявлять невежество, это вредит репутации смотрящих. Поэтому они при общении с гражданами молчат.

— Ну и нельзя отпускать задержанных без протокола, — завершил капитан.

Виталий перезагрузил машину, та заработала без глюков.

— А как быть с тем, — он осмелел после доверительной беседы, — что на большинство запретов люди плевать хотели? Да и вы замечаете только то, что выгодно замечать?