Лебединая песнь. Последняя война

— Но компрендо, — ответила она. — Доброе утро. Добрый день. Рада видеть вас, сэр. Спасибо. — Она пожала плечами и смутно махнула в сторону юга. — Матансас, — сказала она. — Куба.

Сестра повернула голову к Бет, которая отступила на два шага и на лице которой было дикое выражение.

Кто сумасшедший? Джулия или я? Эта леди знает английский или нет?

Бет сказала:

— Она говорила по-испански. Она не сказала ни слова по-английски. Ты…

Поняла, о чем она говорила?

— Черт возьми, да, я поняла ее! Каждое, черт побери, словечко! Не…

Она перестала говорить. Рука ее, державшая стеклянное кольцо, дрожала. У костра Арти вдруг сел и икнул.

— Эй! — сказал он слегка невнятным голосом. — А где же наши гости?

Сестра протянула стеклянное кольцо опять Джулии. Латиноамериканка, колеблясь, коснулась его.

— Что ты говорила про Кубу? — спросила Сестра.

— Я…

Из Матансаса, на Кубе, — ответила Джулия на чистейшем английском. Ее глаза расширились от изумления.

— Моя семья перебралась на рыбачьей лодке. Мой отец немного говорил по-английски, и мы поехали на север, чтобы работать на фабрике рубашек. Как это…

Вы понимаете мой язык?

Сестра посмотрела на Бет.

— Что ты слышала? Испанский или английский?

— Испанский. Разве вы не его слышали?

— Нет.

Она взяла кольцо из рук Джулии.

— Теперь скажи что-нибудь. Что угодно.

Джулия покачала головой.

— Ло сиенто, но компрендо.

Сестра посмотрела на мгновение на Джулию, а затем медленно поднесла кольцо к лицу, чтобы всмотреться в его глубину. Ее рука дрожала, и она чувствовала какие-то толчки энергии, проходящие от ее кисти к локтю.

— Это оно, — сказала Сестра. — Эта стеклянная вещь. Я не знаю, как и почему, но…

Эта вещь позволяет мне понимать ее, а она тоже может понимать меня. Я слышала, будто она говорит по-английски, Бет… И я думаю, что она слышала, будто я говорю по-испански.

— С ума сойти, — сказала Бет, но она думала о прохладном потоке, омывавшем ее колени, и горло ее больше не страдало от жажды. — Я имею в виду… Это ведь просто стекло и камни, так ведь?

— Вот, — Сестра подала его ей. — Посмотри сама.

Бет провела пальцем по одному из колосьев.

— Статуя Свободы, — сказала она.

— Что?

— Статуя Свободы. Вот что оно мне напоминает. Даже не саму статую, а…

Венец на ее голове.

Она подняла кольцо к голове, колосьями кверху.

— Это могло бы быть венцом, не правда ли?

— Я никогда не видел более красивой принцессы, — произнес мужской голос из темноты за костром.

Мгновенно Бет схватила кольцо, чтобы защитить его, и отшатнулась в сторону от голоса. Сестра напряглась:

— Кто это?

Она почувствовала, что кто-то медленно идет по развалинам, приближаясь к кругу света возле костра.

Он вступил в кольцо света. Взгляд его задержался на каждом из них по очереди.

— Добрый вечер, — вежливо произнес он, обращаясь к Сестре.

Это был высокий, широкоплечий мужчина с царственной бородой, одетый в пыльный черный костюм. Коричневое одеяло облегало его плечи и шею как крестьянское пончо, а на его бледном, с острым подбородком лице были розовые шрамы от глубоких ожогов, как полосы от кнута. Рана с запекшейся кровью зигзагом пролегла по его широкому лбу от левой брови и до скулы. Большая часть рыже-седых волос сохранилась, хотя на голове были пятна голой кожи размером с однодолларовую монету. Изо рта и носа шел парок от дыхания.

— Не возражаете, если я подойду поближе? — спросил он с расстановкой, в голосе его слышалась боль.

Сестра не ответила. Человек ждал.

— Я не кусаюсь, — сказал он.

Он дрожал, и она не могла отказать ему в тепле.

— Подходите, — осторожно сказала она и отступила, чтобы дать ему пройти. Он сморщился, когда приблизился, хромая, Сестра увидела, почему ему больно: зазубренная полоска металла пронзила его правую ногу выше колена и вышла на три дюйма с другой стороны. Он прошел между Сестрой и Бет и двинулся прямо к огню, где стал греть, вытянув, руки.

— Ах, как хорошо! Снаружи, должно быть, ниже нуля!

Сестра тоже ощущала холод и вернулась ближе к огню. За ней следовали Джулия и Бет, все еще прижимавшая к себе, словно бы защищая, кольцо.

— Кто вы, черт возьми? — уставился Арти туманными глазами из-за костра.

— Меня зовут Дойл Хэлланд, — ответил мужчина. — Почему вы не ушли со всеми остальными?

— С какими остальными? — спросила Сестра, все еще смотревшая на него с опаской.

— Теми, кто ушел. Вчера, мне кажется. Сотни таких, бежавших, — он слабо улыбнулся и махнул рукой кругом. — Бежавших из Гарден-Стейт. Может, дальше на западе есть укрытия. Я не знаю. Как бы то ни было, я не ожидал, что кто-нибудь остался.

— Мы пришли из Манхеттена, — сказала ему Бет. — Мы пробрались через Голландский туннель.

— Я не думал, что кто-нибудь смог выжить после того, что постигло Манхеттен. Говорят, что было по меньшей мере две бомбы. Джерси-Сити сгорел моментально. А ветры… Боже мой, какие ветры!

Он сжал кулаки перед огнем костра.

— Это был смерч. И, думаю, не один. Ветер просто…

Срывал дома с фундаментов. Считаю, что мне повезло. Я попал в подвал, а здание над моей головой развалилось. Это сделал ветер.

Он боязливо коснулся металлической пластины в ноге.

— Я слышал, что смерчи протыкают иногда соломиной телефонные столбы. Мне кажется, это такого же порядка, а?

Он посмотрел на Сестру.

— Я чувствую, что выгляжу не лучшим образом, но почему вы так пристально на меня смотрите?

— Откуда вы пришли, мистер Хэлланд?

— Я был неподалеку и увидел ваш костер. Если не хотите, чтобы я оставался, так и скажите.

Сестре стало стыдно от того, что она подумала. Он опять вздрогнул от боли, и она увидела, что кровь опять потекла из раны, где торчала пластина.

— Это место мне не принадлежит. Вы можете быть там, где вам захочется.

— Спасибо. Не очень приятная ночь, чтобы куда-то идти.

Его взгляд перешел на сверкающее стеклянное кольцо, которое держала Бет. — Эта вещь сверкает, правда? Что это?

— Это… — Она не могла подобрать верное слово. — Оно волшебное, — выпалила она. — Вы не поверите, что только что произошло! Видите вон ту женщину? Она не говорит по-английски, а эта вещь…

— Это бросовая вещь, — вмешалась Сестра, забирая ее у Бет.

Она все еще не доверяла незнакомцу и не хотела, чтобы он узнал что-нибудь еще о ее сокровище.

— Это просто блестящий утиль, вот и все.

Она положила ее на дно сумки, и горение камней уменьшилось и исчезло.

— А, вы интересуетесь блестящими камушками? — спросил мужчина. — Я могу показать вам еще.

Он огляделся, потом похромал в сторону на несколько ярдов и с болью нагнулся. Он подобрал что-то и принес к костру.

— Видите! Сверкает как ваша, — сказал он, показывая то, что принес.

Это был кусок разноцветного оконного стекла, смесь темно-синего и пурпурного.

— Вы стоите на том месте, где раньше стояла моя церковь, — сказал он и раскрыл одеяло на груди, чтобы показать запачканный белый воротник священника.

Горько улыбнувшись, он бросил разноцветное стекло в костер.

ГЛАВА 23

ТУННЕЛЬНЫЕ ТРОЛЛИ

Во тьме шестнадцать гражданских — мужчины, женщины и дети — и трое раненных членов армии полковника Маклина бились, чтобы разворошить плотно зажатую массу камней и освободить от нее коридор нижнего уровня. До еды только шесть футов, сказал им Маклин, только шесть футов. У вас это не отнимет много времени, как только вы пробьете отверстие. Тот, кто первый доберется до еды, получит тройную норму.

В полной темноте они проработали семь часов, когда остатки потолка внезапно обвалились на их головы.

Роланд Кронингер, стоя на коленях в кухне кафетерия, ощутил, как пол содрогнулся. Сквозь вентиляционное отверстие донеслись крики, а затем наступила тишина.

— Проклятие! — проговорил он, потому что понял, что случилось.