Блатные из тридевятого царства (СИ)

   Почти час мы пыжились изо всех сил. Безрезультатно. Купца не догнали, зато согрелись. Ладья мечется от берега к берегу, то правый борт перегребает левый, то наоборот. Вконец измаявшись, втащили весла внутрь. Течение справилось без нас, ладья выровнялась, ход заметно прибавился.

   К полудню случилось две вещи -- кончился дождь и проснулся Аркадий. Солнышко портки сушит, приказчик кулаки сбивает. Сундук добротно сделан, крышка и боковины железными полосами оббиты, поэтому вслед за кулаками Аркашка подключил голову. Плывем. Аркадий лбом ритм отстукивает. Хорошо.

   Над водой потянуло дымом. Васька шмыгнул носом:

   -- Кажись, догнали. Видать пристали обед готовить.

   -- Гарью несет. Костер вкус дает, а здесь горечью тянет, -- сказал Кондрат Силыч и оказался прав.

   Когда горит полено -- это костер, если ладья -- уже пожар. Нависший утес закрывал обзор, стоило его миновать, речная ширь открылась во всей красе. Ниже по течению шел бой.

   Десятка четыре мелких лодок атакуют купеческий караван. Две ладьи объяты пламенем, люди, в подпаленных одеждах, прыгают за борт. Враг старается прижать суда к мелководью, отобрать у Сажи последние преимущество -- маневр. Увлекаемые течением, мы неслись в гущу врага. Я заорал:

   -- Первая смена на весла! Остальные -- к бою! Кондрат Силыч, правь на лодки, раздавим сволочей!

   Сажа с горсткой гребцов еле успевал отмахиваться от пиратов. Его ладья все сильней крениться на бок. Человек двадцать разбойников теснят купца к корме.

   Ладья дрогнула от удара, четыре вражеских лодки разлетелись на куски, мимо меня, потеряв равновесие, пролетел Лёнька. В правый борт вонзилось несколько стрел. Нас заметили. Васька метнул весло, трое грабителей улетели за борт. Еще таран, семь человек вместе с обломками лодки идут на дно.

   Перевернутый сундук больно ударил по ногам. Аркашка высунул нос, рядом просвистело копье, приказчик нырнул назад, сверху на Аркашку плюхнулся Лёнька. Подоспевший дед Кондрат захлопнул крышку, закрыл сундук на замок, а ключ сунул в карман.

   -- Целее будут, -- подмигнул он мне.

   До эпицентра битвы оставались считанные метры, но Саже приходилось совсем уж туго.

   -- Держись! -- крикнул я купцу.

   Борта поравнялись, мы пошли на абордаж. Два замаха и Ванька с Васькой сводят преимущество противника к минимуму. От весел щепки, так дальше пойдет, грести нечем будет. Пока братья добывали новое оружие, врага загнали в угол. Двое раненых сдались, остальные попрыгали в реку.

   Исход битвы был предрешен. Пираты хватали все, до чего могли дотянуться и расплывались в разные стороны. Догнать их было невозможно.

   -- Пахан, глянь, -- выдохнул Евсей, вытирая кровь с рассеченной губы. Я обернулся.

   Течение вынесло нашу ладью на мель, на ее борту хозяйничают мародеры. Двое грабителей тащат в лодку сундук... Мля... нашли же что красть. Я грубо выругался. Через минуту пиратская скорлупка скрылась в боковой протоке.

   Остаток дня ушел на то, что бы привести караван в порядок. В первую очередь оказали помощь раненым. Затем Сажа принялся подсчитывать убытки.

   Мы тоже зализывали раны. Серьезных ранений не было. Сороке лоб рассекли, Федьке клочок кожи с плеча стрелой оторвало, у остальных синяки да царапины, а Васька с Ванькой даже вспотеть не успели.

   Ближе к вечеру, управившись с делами, к нашему костру подошел Сажа. С серьезным видом он поклонился в пояс:

   -- Спасибо, братцы, от смерти и разорения спасли. Кабы не вы, кормить нам рыб. Должник я ваш вечный.

   Я кивнул, принимая благодарность. За всех ответил Ванька:

   -- Ты к нам со всей душой и мы по понятиям.

   Федька тоже хотел что-то вякнуть, но я перебил:

   -- Там вроде как пленных взяли, нам бы потолковать с ними. Они нашего графа вместе с Аркашкой умыкнули.

   Купец потеребил обгорелую бороденку и неохотно ответил:

   -- Сбежал один в суматохе, а второго пришибли в горячке. А кто напал, я тебе Пахан и так скажу -- островники. Дикое племя, если по протоке вверх идти, упрешься в Черное озеро, там на островах они и обитают. Мерзкий народ, грабежом да разбоем живут. Оно и раньше случалось сталкиваться с ними, но такого, как сегодня, не припомню. Не уж-то вызволять пойдешь?

   -- Придется, -- ответил я.

   Кондрат Силыч подкинул хвороста в огонь и сказал:

   -- Не торопись, Пахан, они их сами притащат, еще и подарками завалят, лишь бы назад взяли.

   Хочется верить, да боюсь, пришибут Лёньку островники, серебром и золотом он не отсвечивает, даром, что в сундуке сидит. Как вскроют, тут и конец, оторвут головенку.

   Купец неловко переминался с ноги на ногу, собравшись с духом, произнес:

   -- Людей не дам, покалеченных много, грести некому. Еды и лошадей -- пожалуйста. Опасное дело удумали, никто от островников еще не возвращался. Я в Волыни день под разгрузкой стоять буду, потом назад за новым товаром пойду. Дай Бог свидимся еще.

   -- Обязательно, -- кивнул я.

   Караульные подняли нас затемно. Лошади уже оседланы, две запасных гружены провиантом, Сажа озаботился. Надеюсь назад они вернуться с седоками вместо поклажи.

   Позавтракали лепешками и копченым мясом, напоследок пустили по кругу флягу с вином. Васька так увлекся, что обломал зубами края.

   -- Тебе-то, зачем пить, -- пробормотал Евсей, отбирая флягу. -- Вам с Ванькой дури и так хватает.

   -- Не дурней некоторых, -- огрызнулся Васька.

   Я не дал разгореться спору, подавая пример, первым влез в седло. Немного замешкался Федька, раненый в плечо он не мог как следует ухватиться. На помощь пришел Ванька, сгреб Подельника в охапку и подкинул. Федор, не касаясь седла, перелетел через лошадь и упал с другой стороны.

   Евсей съязвил:

   -- Я ж говорю -- с дуростью у Шестерок порядок, умности бы вот добавить.

   Вторая попытка оказалась удачней. Глядя, как скривился Федька, я предложил:

   -- Может, с Сажей останешься?

   Вместо ответа Подельник пришпорил коня. Спасательная экспедиция началась.

   Едва солнечные лучи коснулись земли, мир сразу преобразился. Бесцветная равнина заиграла красками. Под копытами лошадей мелькали васильки, ромашки. Берега протоки вдоль которой мы скакали, были утыканы тальником. Заливные луга через пяток километров сменились редким полесьем.

   Несколько раз дорогу перебегали зайцы. Антоха не выдержал, смастерил из кусков кожи пращу. Глаза пастуха кровожадно рыскали по сторонам. Свежее мясо вместо опостылевшей солонины пришлось бы кстати. Но зайцам было начхать на наши гастрономические планы, желающих превратиться в жаркое не нашлось.

   В полдень жара стала нестерпимой, рубахи пропитались потом, пришлось повернуть к березовому околку. Только устроились обедать, Федор заметил дичь. Антоха схватил пращу.

   -- Ща с мясом будем!

   На суку в пяти метрах от нас бесшабашная перепелка чистит клювом перья. Мяса в ней, как в беляше, но для навару сойдет. У Антохи от напряжения побелели губы. Бросок. Камень ушел на орбиту. Перепелка удивленно проводила снаряд взглядом и полетела в другую сторону, а из кроны, схватившись руками за лоб, выпал человек.

   Обед пришлось прервать. "Подранок" -- парень лет двадцати, катался по траве. Обмотанное шкурами тело вспахало десятину земли. От ругани сгустился воздух. Антоха узнал много нового о себе, как о человеке и еще больше как об охотнике. Над любителем лазить по деревьям склонился Евсей.

   -- Ба! Пахан, да это же беглый пленник, я его рожу из сотни узнаю.

   Согласен, такое лицо забыть сложно. На бульдожью челюсть с неправильным прикусом насажен свернутый набок нос. Маленькие злые глаза с редкими ресницами прикрывает длинная челка из жестких, давно не мытых черных волос.

   -- Пытать будем? -- поинтересовался Васька.

   -- Посмотрим, -- ответил я и задал пленнику первый вопрос:

   -- Как звать?

   -- Ахтах, -- гордо ответил парень и, поднявшись с колен, нагло добавил: -- Спорим на лошадь, я вам больше ничего не скажу?