Конан и Алая печать

и, поварята и судомойки слегка опешили, замерев на мгновение. Только человек, которого я определил мастером королевского стола (белоснежный костюм с вышитым изображением драгоценного кубка на груди) попытался преградить мне дорогу.

Я бесцеремонно оттолкнул хама, прошелся вдоль разделочных столов, шаря взглядом, и, наконец, нашел то, что требовалось - два золотых блюда с гербами Немедии, укрытых начищенными крышками.

Провалиться мне на этом месте, если это не ужин короля!

- Ваша милость, - пытался увещевать меня кухонный мастер, - ваша милость, здесь не дозволяется быть посторонним! Уходите по-хорошему! Стражу ведь позову, Митра свидетель! Ваша милость, ну к чему неприятности?

- Ладно! - рявкнул я и весьма натурально пошатнулся, сбивая рукой крышку с одного из блюд. Мастер побледнел. - Чтоб вино было тотчас! Уяснили?

Я прихватил с блюда первый приглянувшийся кусок, являвшийся нежнейшим куриным филе, отправил его в рот и, демонстративно чавкая, как и положено обнаглевшему провинциалу, отправился к выходу. Никто меня не остановил.

Что меня подвигло на сие действо, почти граничащее с оскорблением величества, до сих пор понять не могу. Украсть с королевского блюда предназначенную для монарха курицу?

Да, месьор Монброн, докатились... На что только не пойдешь ради Латераны. Стыд-то какой!

Впрочем, Конан сделал бы на моем месте то же самое.

Курица оказалась вкусной, приправленной великолепным сметанным соусом, соли достаточно, специй мало...

Короля недурно кормят. Есть еще один незнакомый мне привкус, однако, я полагаю, это просто очередная хитрость кухарей, изощряющихся в деле достижения идеального вкуса.

Если Тараск действительно приглядывает за трапезами возлюбленного дядюшки, то он достиг на сем поприще изрядных высот. Конан питается гораздо проще...

Я вернулся в залу, отыскал своего новоявленного приятеля, графа Эдмара Крейна, попытался сесть рядом и вдруг...

Невероятно!

Такого просто не может быть!

Глаза перестали воспринимать краски мира, взгляд словно бы переместился на иной план бытия.

Стол вдруг начал сгибаться, словно стигийский питон, и уполз к стене, платье баронессы Арред внезапно исчезло, обнажив плоть ее милости, а плоть покрылась чешуйками, будто у ящерицы, золотая цепь на груди Эдмара обратилась пышущим ярким огнем кольцом...

Я дотронулся до протянутой ладони графа, пытаясь устоять на ногах, почувствовал под пальцами холодный металл, а не живую руку, и со всей определенностью ощутил, что схожу с ума. Мир попросту вмиг перевернулся.

Все стало наоборот...

Спустя мгновение я потерял сознание, полностью уйдя в призрачное царство небывалых грез.

Глава четвертая

Из воспоминаний графа Монброна - III.

"Приватные беседы"

Бельверус, Немедия.

7 день Первой весенней луны.

Разве можно так? Нет, я, конечно, понимаю! Порой и на королевском приеме кое-кто способен напиться, заблевать собственное платье или наряд возлюбленной подруги, обрыгать трон... Такое